«Мозоль» на сердце. О брошенных детях, маменькиных сынках и кризисе семьи

Зимой этого года воронежцев потрясли две новости: в Россоши, в выгребной яме общественного туалета, нашли новорождённую девочку, а в самом Воронеже на центральном вокзале едва не родила женщина - благо, ей помогли волонтёры, позаботились, чтобы та попала в роддом. Как выяснилось - у роженицы не было документов, и последнее время она жила на вокзале.

- Илья, как считаете, что заставляет женщин отказываться от родных детей?

- Не буду анализировать состояние матери в момент, когда она выбрасывает своё дитя в выгребную яму - мне кажется, это неадекватный поступок. Другое дело, когда от ребёнка отказываются в роддоме. Скорей всего, подобное решение такие мамаши принимают задолго до родов. Бывает, что на сердце этих женщин образуется некая «мозоль», её саму в детстве бросили, а теперь ещё встретился некий человек, который тоже её бросил. Так что тут в основном психология. А ещё некоторые говорят, что у них нет денег на ребёнка. Но это скорее дополнительная, а не основная причина. У нас под опекой больше сотни семей, и часто это одинокие матери. Поэтому причина не столько в материальном положении, сколько в оставленности, брошенности. Женщина понимает, что помощи неоткуда ждать. Тем более что одинокие мамы часто ещё и конфликтуют с родственниками.

Знаете: раньше тоже рождались нежеланные дети, но столько приютов не было. Всегда находились родственники или крёстные, которые брали сироту под опеку.

- Значит, эта проблема исключительно современная?

- Наверное, так. Есть же понятие - кризис семьи. Причём он проявляется не только в супружеских отношениях, но и в отношениях с родителями, детьми, братьями и сёстрами. Практически у всех подопечных нашего приюта нарушены отношения с родственниками. Все им говорят - и мать, и отец, и любимый мужчина: это твои проблемы. Отсюда аборты и отказы от новорождённых. А когда женщина идёт на аборт, она ощущает вакуум. Родственники при этом стараются либо отмолчаться, либо даже подталкивают: зачем тебе этот ребёнок?

- Вы говорите, что у вас много матерей-одиночек. Как думаете, почему женщины остаются одни?

- Обычная история: был молодой человек, но узнал, что подруга забеременела, и бросил. Особенно часто это происходит в так называемых гражданских браках, когда женщина думает, что она замужем, а мужчина, что он свободен. И когда появляется ребёнок, такой союз часто распадается. Мужчина не хочет брать на себя ответственность - такой вот инфантилизм.

Проблема в том, что у нас к молодым людям, даже если им уже 30, относятся как к детям, хотя в своё время 20-летние ребята брали Берлин. Возможно, это оттого, что в семьях сейчас мало детей. Одному мальчику - вся забота: двух бабушек, двух дедушек, мамы с папой. Его и от армии отмажут, и университет за него окончат. А потом ещё удивляются, что он у матери пенсию отнимает. Может быть, если б в семьях было больше детей, то ребята раньше бы взрослели. Старшие учились ухаживать за младшими, брали на себя ответственность. И уже бы не было таких перекосов. Так и с неполными семьями.

Когда я работал в техникуме, помню, ко мне приходила мама просить за сына. Ему для зачёта надо было написать одну страницу сочинения, ничего сложного. Парню 16 лет, а за него просит мама. И ему ни капельки не стыдно. Так и остаются на всю жизнь маменькиными сынками.

- Но жизненные ситуации бывают разные...

- Конечно, последний пример больше относится к семьям, где растут «перелюбленные» дети. А многие наши подопечные на «ниточке» висят, ещё чуть-чуть - и у них детей просто отнимут. Но когда речь идёт о попытке сохранить семью, надо обязательно помочь. Ведь для ребёнка лучше быть со своими родными, чем жить в интернате. У нас есть мамы - выпускницы интернатов, а это очень сложная категория. И хотя в интернатах сейчас нет материальных проблем - дети накормлены, обуты-одеты, ездят отдыхать в Крым - но у выпускников почти нет опыта семейной жизни, даже плохого. Не знают самых банальных вещей, например, что за коммунальные услуги нужно платить. У многих сохраняется психология иждивенчества, безответственности, той же инфантильности. Совершит такая мама какую-то оплошность, ты с ней говоришь, как со взрослым человеком, а она замкнётся, но состроит виноватое лицо: мол, простите, я больше так не буду. Взрослая женщина, а ведёт себя как ребёнок.

Потому у нас в центре есть своя система реабилитации. И когда к нам попадают такие люди, мы стараемся объяснить, что ничего не получится, если они сами не захотят что-то изменить. И хотя Александр Гезалов, выпускник интерната и защитник сирот всего мира, говорит, что для реабилитации интернатовца нужен не год, не два, а все 40, в интернатах сейчас всё больше внимания уделяют социальной адаптации, есть даже специальные программы.

- Государство может помочь решить проблему брошенных детей?

- Если судить по законам, это уже стараются сделать. В 2012 году была принята Национальная стратегия действий в интересах детей. Там есть часть по профилактике сиротства и снижению отказа от новорождённых. У нас в Воронеже был создан штаб по отказам от новорождённых. Трудно говорить о результатах, потому что мы не всегда знаем доподлинно, что и как реализуется. Но, как минимум, материальная и информационная поддержка точно нужна. Мамочки зачастую не знают, на какие пособия от государства могут рассчитывать. Не владея этой информацией, они решают отказаться от детей, потому что уверены, что никто и ничем им не поможет.