Броней по броне
Танковый таран — оружие смелых
Какие ассоциации возникают у вас со словом «таран»? Столкновение в воздухе, Петр Нестеров, ночной бой Талалихина, пылающий самолет Гастелло — не так ли? Но таран — это метод ведения боя, который применялся не только в воздухе, но и на земле. В частности, танковый таран — это не из ряда вон выходящий случай, а широко распространенный и отработанный тактический прием.
Воздушный таран — довольно сложный маневр: в большинстве случаев, особенно при прямых столкновениях, разбиваются оба самолета, и лишь изредка нападающему летчику удается спастись, выпрыгнув с парашютом. Уникальным мастером воздушного тарана был, в частности, Борис Ковзан, в 1941—1942 годах сбивший тараном четыре самолета противника и в трех случаях сумевший успешно возвратиться на базу (впрочем, в четвертом бою он тоже выжил, поскольку его выбросило из кабины горящего Ла-5 и он успел раскрыть парашют).
Наземный таран, безусловно, не несет такой опасности. Его основное назначение — вывести из строя вражескую технику; экипаж атакуемой машины чаще всего при столкновении выживает. В первую очередь нападающий при танковом таране стремится повредить самый уязвимый элемент танка соперника — ходовую часть, чтобы обездвижить врага. При этом водитель танка должен иметь серьезный опыт — в том числе для определения возможностей собственной машины. Потому что при наземном таране — в отличие от воздушного — сохранение своего танка в целости считается нормой, и если в результате столкновения обездвижены обе машины, это можно отнести к ошибке нападающего. Итак, тактика.
Монумент «Танковый таран» недалеко от словацкого города Свидник
Танк в танк
Несмотря на то что бронированная техника широко использовалась уже в Первой мировой войне, официально зафиксированных случаев танкового тарана до 1936 года не было. Отчасти это объясняется низкими рабочими скоростями бронеавтомобилей и танков раннего периода: толковый таран на скорости 6−10 км/ч сделать невозможно.
Первым такую тактику применил 29 октября 1936 года командир танкового взвода испанской республиканской армии… Семен Кузьмич Осадчий. Да, как ни странно, международное участие в Гражданской войне в Испании было достаточно широким; СССР предоставил республиканской стороне значительное количество техники и оружия, плюс более 2000 советских солдат сражались в 1936—1939 годах под испанским небом. Лейтенант Осадчий, выпускник бронетанковой школы, принимал участие в одном из крупнейших танковых боев того времени, сражении при Сесенье, под командованием полковника Поля Армана (к слову, также советского офицера, чье французское имя объясняется тем, что в детстве он с семьей жил во Франции). Именно во время этого боя Осадчий нестандартным маневром направил свой Т-26 на танкетку Carro CV3/33 и опрокинул ее, столкнув в кювет. Это событие и стало первым зафиксированным историей танковым тараном.
Здесь стоит отметить, что маневр Осадчего, как и первые танковые тараны Второй мировой, был спонтанным и остроумным решением, возникшим непосредственно в ходе напряженного боя. Никакой тактики и теории танкового тарана на тот момент не существовало — она появилась значительно позже.
Впрочем, Осадчий интуитивно последовал методике, впоследствии многократно проверенной на поле боя. В воздушном сражении на более легком и юрком самолете выгодно таранить машину менее поворотливую и тяжелую. В наземном же бою явное преимущество имеет тяжелая бронетехника, поэтому львиная доля танковых таранов была произведена на тяжелых танках против легких танкеток, орудий, стоящих на аэродроме самолетов и прочих объектов относительно малой массы.
Интересно, что первый таран Великой Отечественной войны произошел в первый же ее день — 22 июня 1941 года. Тяжелый танк КВ-1 под командованием 22-летнего лейтенанта Павла Гудзя (впоследствии он станет знаменитым танкистом-асом и дослужится до генерал-полковника) столкнулся с немецким Pz Kpfw III, сбил гусеницу и столкнул противника в кювет, опрокинув на бок. В том бою взвод Гудзя уничтожил пять танков и ряд бронемашин противника, сам лейтенант получил орден Красного Знамени, но именно первый танковый таран в ВОВ выделил сражение 22 июня из общего ряда многочисленных боев первых дней войны.
Теория и тактика
С течением войны из спонтанных действий танковый таран перешел в разряд заранее планируемого маневра. Наиболее эффективным методом стал таран танком вражеского орудия. Объясняется это легко: в достаточно компактное орудие крайне сложно (даже точнее — невозможно) попасть снарядом, тем более во время движения, а при остановке танк сам становится мишенью. Таким образом, появилась более или менее эффективная наступательная тактика: танк постоянно находился в движении, затрудняя врагу наведение, и успевал добраться до орудия и его расчета раньше, чем то производило второй или третий прицельный выстрелы. Лобовая броня тяжелого КВ (впрочем, отчасти это касалось и Т-34) была практически неуязвима для большинства немецких орудий — это привело к нескольким прецедентам, когда советский танк успешно добирался до расположения вражеской батареи или, например, движущейся колонны легкой техники и банально «катался» там, давя и тараня все, что попадалось под гусеницы. Подобных атак колонн зафиксировано несколько на протяжении всей войны. Преднамеренные тараны обычно завершались уничтожением танка, но до этого момента он успевал «забрать с собой» до четырех-пяти единиц вражеской техники, не говоря уже о легком оружии вроде минометов.
Аналогично применялись преднамеренные тараны против самолетов. Наиболее известным прецедентом был бой 24 декабря 1942 года близ станции Тацинская под Сталинградом. Машины 24-го танкового корпуса прорвались в расположение двух немецких аэродромов снабжения и методично, экономя боеприпасы, раздавили или просто повредили более 300 вражеских самолетов, предназначенных для тылового обеспечения 6-й армии Паулюса. Аналогичных случаев на протяжении войны было несколько, но обычно количество уничтожаемых самолетов не превышало 20−30 — по наличию их на аэродромах; бой же на Тацинской был уникален огромным количеством приведенной в негодность техники врага.
Помимо массового уничтожения легкой техники противника, преднамеренные танковые тараны применялись и в боях один на один против серьезных бронемашин. Таранили обычно в борт, чтобы опрокинуть, столкнуть в траншею или повредить ходовую — подобных таранов было произведено порядка сотни, хотя точное число назвать на данный момент уже невозможно (в специальной литературе упоминается количество от 50, что явно занижено, до 150, что тоже, скорее всего, не отражает реальности). В большинстве случаев нападавший танк оставался на ходу, хотя таран представлял угрозу и для него — например, при взрыве топливных баков атакуемой машины страдали обе стороны; также можно было повредить собственную ходовую или орудие.
Интересно, что в зарубежной практике танковые тараны применялись крайне редко; даже иностранные источники в 95% случаев приводят в качестве примеров именно советские тараны. Один «импортный» случай документально зафиксирован во время операции Гудвуд (18−20 июля 1944 года), еще несколько описаны устно, но не более того.
Тем не менее даже в этом методе борьбы, не присущем европейской тактике, проявился тевтонский сумрачный гений в лице знаменитого конструктора Фердинанда Порше. После многократного успешного применения советскими воинами танковых таранов при Сталинграде Гитлер отдал личный приказ в спешном порядке разработать танк, предназначенный сугубо для таранной атаки. К декабрю 1942 года разработка была закончена, а в январе 1943-го было выделено три шасси VK4501 (P) для установки на них таранных корпусов.
Вообще VK4501 (P) был совместным проектом Порше в рамках госзаказа на тяжелый танк, способный нести 88-мм орудие KwK L/56. Заказ получили две компании — Porsche и Henschel, проект подразумевал только разработку шасси, а башня предоставлялась стандартная, уже созданная компанией Krupp. В итоге тендер выиграл Henschel — результатом стал 54-тонный «Тигр», Panzerkampfwagen VI «Tiger I» Ausf E. А шасси Porsche, VK4501 (P) или Tiger (P), построенное всего в нескольких экземплярах, осталось не у дел.
Вот тут-то и сработал заказ на таранный танк. Шасси уже было готово, корпус создали буквально за несколько недель, и к августу 1943 года на свет должно было появиться сразу три страшных машины — R? umpanzer Tiger (P). Впрочем, скорее всего, реально до более или менее высокой стадии готовности был доведен только один танк (по крайней мере был изготовлен его корпус), а остальные два шасси так и остались невостребованными и позже использовались при разработке второй генерации танка Порше — VK4502 (P), не увидевшего свет даже в опытном экземпляре. До полевых испытаний R? umpanzer Tiger (P) дело не дошло. Доказано, что единственная фотография танкового тарана на фоне советских танков — по легенде он был захвачен в качестве трофея — является подделкой. R? umpanzer остался «жителем» испытательного цеха, а до наших дней дошли лишь чертежи странной машины.
Вся ее структура была рассчитана исключительно на одну задачу — таранить. Плавные, аэродинамические обводы корпуса способствовали увеличению скорости, а массивный заостренный нос, похожий на паровозный отвал, позволял поддевать танк соперника, опрокидывая его на бок. Впрочем, R? umpanzer предназначался для расчистки дороги от барьеров и баррикад, а также для пролома стен — в этом плане он значительно ближе к бульдозеру, чем к танку.
Русский метод
Достаточно широкое распространение танкового тарана в Красной армии и практически полное его отсутствие в армиях союзников объясняется целым рядом факторов. Во-первых, количеством: суммарно за период с 1941 по 1945 год в боях в Европе приняло участие больше советских танков, чем всех союзных, вместе взятых. Во-вторых, хорошими ходовыми качествами той же «тридцатьчетверки», наиболее распространенной в качестве таранного танка. И в-третьих, обучением: советских механиков-водителей целенаправленно инструктировали о методах ведения боя в отсутствие боеприпасов. Существовали методики удара под углом, а также подхода к противнику таким образом, чтобы он технически не мог повернуть башню и расстрелять «таранщика» в упор. Александр Фень, генерал-майор в отставке, вспоминал, что танкистов учили поддевать пушку соперника своей, поднимая вражеский танк на попа и вынуждая вражеский экипаж выбираться наружу — прямо под пулеметный огонь. Подобные прецеденты встречались не только в теории, но и в реальных боях.
В принципе, таран — и воздушный, и морской, и наземный — всегда был средством последней ступени, когда других вариантов уже не оставалось, когда противник был слишком близко, а боеприпасов не хватало. Но советские танкисты сумели превратить его в полноценный тактический прием, успешно применимый даже против колонн небронированной техники. А тот, кто подчиняет себе тактику, получает преимущество, не так ли?
Танк против поезда
Удивительно, но история знала ряд случаев, когда танк успешно таранил заведомо более тяжелый и мощный объект — бронепоезд. Наиболее известен инцидент, произошедший 25 июня 1944 года на станции Черные Броды недалеко от Бобруйска. Немецкий бронепоезд стоял на станции, мощным огнем сдерживая наступление танкового подразделения. В один из танков — Т-34 под командованием Дмитрия Комарова — попал снаряд; заряжающий и командир орудия были ранены, а башня повреждена. Выгрузив раненых, Комаров и механик-водитель Михаил Бухтуев направили танк непосредственно на бронепоезд. По пути танк снес два легких орудия, уничтожил ряд немецких солдат (Комаров продолжал огонь из пулемета), а затем на полной скорости, объятый огнем от очередного попадания, врезался в бронепоезд, уничтожив три орудийные площадки и обездвижив рельсовую машину-убийцу. Бухтуев при столкновении погиб, Комаров же остался в живых и через несколько недель вернулся на фронт, где пал смертью храбрых осенью того же года. Немцы, потеряв бронепоезд, вынуждены были отступить, оставив станцию.
