У США мог появиться двойник
У России в начале 1990-х годов был шанс стать «еще одной Америкой», однако она его упустила, пишет на сайте Bloomberg обозреватель Леонид Бершидский. По мнению автора, главным препятствием, которое помешало превратить ее в такую же могущественную страну, как США, стала «стойкая вера россиян в патерналистское государство».
Многие русские чувствуют, что США и Россия очень походят друг на друга, пишет обозреватель Bloomberg Леонид Бершидский. Однако что же не дает России превратиться в еще одну Америку – демократическую страну с мощной экономикой, задается вопросом автор.
В начале 1990-х годов у России был такой шанс, однако в большинстве своем он был ею упущен, считает Бершидский. Автор констатирует, что первое постсоветское десятилетие принесло стране не только почти неограниченные свободы, но также вопиющую коррупцию и экономический спад. Во время второго десятилетия, свободы постепенно становилось все меньше и меньше, но при этом благодаря высоким ценам на сырьевые товары экономическое положение страны улучшилось. Однако к середине третьего постсоветского десятилетия выяснилось, что это улучшение в экономике — мираж.
Для того чтобы продемонстрировать, в чем разница между русскими и американцами, автор приводит результаты двух опросов, проведенных российским экономистом Максимом Бойко и профессором Йельского университета Робертом Шиллером в 1990 и 2015 годах. В них участвовали жители Москвы и Нью-Йорка.
Эти опросы показали, что россияне не менее ориентированы на рынок, чем американцы, но по ряду важных вопросов их мнения серьезным образом расходились. «И это расхождение во мнениях, возможно, объясняет, почему Россия не стала подобием США», — пишет автор.
Бершидский отмечает, что в опросе Шиллера и Бойко, проведенном в 1990 году, респондентам задавали лишь вопросы об их отношении к свободным рынкам. Однако в 2015 году авторы, вдохновившись другим исследованием 1992 года, добавили вопросы о демократических ценностях, и именно по ним расхождение во мнениях между москвичами и жителями Нью-Йорка было гораздо более значительным.
Так, в 1992 году лишь 22% жителей российской столицы были согласны с тем, что общество не должно мириться с людьми, чьи политические взгляды фундаментальным образом отличаются от взглядов большинства. В 2015 году москвичей, которые считают, что к диссидентам не следует относиться толерантно, стало уже 37%. Между тем, в современном Нью-Йорке такую точку зрения разделяют 29% жителей. Помимо этого, в 2015 году 76% москвичей (по сравнению с 69% в 1992 году) высказались за то, что лучше жить в обществе со строгим порядком, чем давать людям столько свободы, что они могут разрушить общество. В современном Нью-Йорке такую точку зрения разделяют лишь 36% жителей.
При этом Шиллер и Бойко отметили, что изменения во взглядах москвичей, произошедшие за почти четверть столетия, связаны отчасти с растущей ролью в российском обществе правительственной пропаганды, которая изображает западную демократию «аморальной и лицемерной и не способной нормально функционировать».
В свою очередь Леонид Бершидский полагает, что «стойкая вера россиян в патерналистское государство, которое продолжает определять себя как хранителя традиционного коллективизма», является главным препятствием, мешающим сделать Россию такой же динамичной и могущественной страной, как США.
Однако, как отмечает обозреватель Bloomberg, в опросе Бойко и Шиллера было еще одно «менее значительное расхождение», которое, однако, может быть не менее значимо.
Экономисты задали жителям Москвы и Нью-Йорка вопрос, что бы те предпочли: заработать много денег, но не прославиться или же завоевать какую-нибудь не денежную награду — например, получить олимпийскую медаль, добиться уважения в своей профессиональной сфере. Россияне не проявили особого интереса к славе без состояния: за второй вариант в 1990 году высказались 33% россиян, а в 2015 году — 35%. В свою очередь, в нынешнем Нью-Йорке за этот вариант высказались почти половина респондентов.
«При поверхностном взгляде, это означает, что россияне настроены более материалистично и более ориентированы на бизнес. На деле же это, скорее всего, говорит о том, что они просто предпочитают иметь деньги, чем пользоваться уважением и быть предметом восхищения. Вследствие этого они с меньшей вероятностью станут бунтовать, рисковать, вставать на путь наибольшего сопротивления. И этот недостаток характера более опасен и депрессивен, чем государственничество», — подытоживает обозреватель Bloomberg Леонид Бершидский.