Минфин не слушается президента: почему система здравоохранения РФ вынуждена выживать

Число врачей в государственных медицинских учреждениях России сократилось на 23 тысячи, в результате чего неукомплектованность медучреждений достигает 50%, врачи там работают за двоих, а в 40% регионов уже начала расти смертность. В Москве за последний год она выросла на 4%. Об этом говорят эксперты и констатируют: министерство финансов не выполняет волю президента Владимира Путина.

Так, бюджетное финансирование государственной медицины сократилось на 15% от потребностей отрасли — темпы его роста втрое ниже уровня инфляции в стране. Большая часть государственных обязательств по обеспечению доступного медицинского обслуживания гражданам страны переложена с федерального бюджета на региональный. Если доля федерального бюджета, отведенная на медицинское обслуживание, составляет 9%, то в некоторых региональных бюджетах она достигает 35%.

Это заставляет региональные власти заниматься абсурдной оптимизацией местной медицины, когда повышение зарплат медикам осуществляется за счет роста нагрузки на них. Пациенты жалуются, что в больницы снова нужно приходить с собственной зеленкой. При этом здравоохранение превращается в сферу услуг, как и задумывалось его реформаторами.

Минфин не слушается Путина

Президент НИИ неотложной детской хирургии и травматологии и Национальной медицинской палатыЛеонид Рошаль убежден, что российское здравоохранение самое эффективное: при столь небольшом финансировании, как у нас, мы способны конкурировать с Европой.

«Ни одна страна Европы не выдержала бы, если бы на здравоохранение в ней выделялось 3,6% ВВП. Там 10–12%, — заявил Рошаль, выступая на круглом столе в пятницу Москве. — Если посчитать баланс, то по эффективности наше здравоохранение одно из лучших в мире по организации, которую пытаются разрушить. Несмотря на это, детская и материнская смертность снижаются. Нашли способ, как снизить показатель сердечно-сосудистых заболеваний».

Политика Минфина, по мнению знаменитого педиатра и хирурга, противоречит 41-й статье Конституции, закрепляющей гарантии оказания медицинской помощи гражданам России.

«У нас сейчас сужается спектр медицинской помощи. Минфин не слушается президента. Президент дает указание: софинансировать лечение редких смертельных заболеваний за счет федерального бюджета, увеличить среднюю зарплату медикам почти вдвое по отношению к средней по региону. Минфин не дает ни копейки и вынуждает органы здравоохранения проводить оптимизацию, сокращать численность и за счет этого повышать фонд заработной платы. Но ведь это же обман. Президент говорит им одно — они делают другое», — сетует Рошаль.

По данным ОНФ, на которые ссылается Леонид Рошаль, в 74 регионах идет снижение финансирования здравоохранения. Однако в отчетности министерства финансов это не отражено.

Оптимизировать бюджет до бесконечности невозможно, считает заместитель председателя комитета Госдумы РФ по охране здоровья граждан Сергей Дорофеев. По его словам, все, что было неэффективного в нашем здравоохранении, давно сократили и теперь уже взялись за самое насущное.

«Я побывал в Новосибирской области, в центральной районной больнице, где укомплектованность штата составляет 40%. Это значит, что каждый участковый терапевт работает на 2,5 ставки, — рассказал Дорофеев. — В сельской местности у нас в стране укомплектованность врачами составляет не более 50%».

По данным парламентария, не все субъекты выделяют жилье врачам по программе «Земский доктор», потому что на это нет денег. «Общая задолженность всех региональных бюджетов равна целому бюджету здравоохранения в стране, — заявил Дорофеев. — Чтобы решить проблему бюджетов в регионе, надо вообще отменить здравоохранение в стране». Кроме того, он отметил неопределенность системы государственных гарантий: «Мы не можем сказать гражданам точно — что же им гарантировано по нашей системе».

Управление из Москвы

Крайне низкий уровень обеспеченности больниц препаратами отмечают в Общероссийской общественной организации инвалидов — больных рассеянным склерозом.

«Закупка лекарственных препаратов самими лечебными учреждениями на крайне низком уровне, вплоть до того, что, как говорят пациенты, им приходится в больницу со своей зеленкой приходить, — отметил глава этой организации Ян Власов. — Сокращено количество коек, уменьшено количество врачей-специалистов, принимающих пациентов. В Курганской области, например, совмещение среди врачей равно двум. Это значит, что доктор должен 24 часа в сутки принимать пациентов, но это же невозможно! Люди уходят из медицины, потому что дистанция между зарплатой рядового врача и главного врача слишком большая: 18 тысяч у молодого специалиста и 500–800 тысяч у главврача. Ни о какой сбалансированности бюджета речи быть не может».

Причину неуправляемости российского здравоохранения эксперт видит в том, что региональные департаменты здравоохранения подчиняются региональным же властям, а не профильному федеральному ведомству. «Да, есть указание президента повысить зарплату врача, но в регионах не так много средств, поэтому они идут на подмену понятий — сокращают койки и врачей, и за счет сэкономленных средств увеличивают финансирование отдельных специальностей», — утверждает Власов.

С ним согласен академик, главный внештатный специалист-онколог Минздрава России Михаил Давыдов: «Перенос ответственности за здравоохранение страны на региональные бюджеты — это то же самое, что перенос ответственность за безопасность всей страны на регионы. Мы же не вешаем ответственность на региональные власти за боеспособность воинских частей Минобороны. Есть военная доктрина, а здравоохранение — это элемент государственной безопасности. Что получилось? Регионы не в состоянии выполнить те стандарты, которые установлены для нашего здравоохранения федеральным центром».

Эксперт подверг критике действующий принцип ОМС «деньги идут за больных»: «Мы же не платим министерству обороны за количество боевых действий или министерству внутренних дел за количество пойманных преступников. Поэтому регионы сегодня борются не за больного, а за деньги».

Не все так однозначно

Директор Института экономики здравоохранения Лариса Попович считает, что оценивать бюджетное финансирование отраслей в сравнении с ВВП некорректно, и предлагает исходить из величины федерального бюджета.

«В 79 трлн рублей ВВП РФ, заявленных на следующий год, доля доходов в бюджет составляет 19 трлн рублей, а доля расходов — 21 трлн. Внутри них доля расходов на здравоохранение составляет 2 трлн 861 млрд, что соответствует примерно 10% от бюджетных расходов. Столько же у нас тратится и на оборону», — сообщила Попович.

Доля расходов на здравоохранение в государственных бюджетах стран Юго-Восточной Азии составляет примерно 4–6%, в Африке 6–8%, в Европе 11–14% в США 18%. В результате на первом месте по состоянию здоровья населения оказался Сингапур, тогда как США — на 40-м.

«Проблема не только в деньгах, но и в том, как они расходуются, — рассуждает Попович. — Здравоохранение и оборона — это единственные направления, финансирование которых будет расти до 2018 года, то есть они являются приоритетными».

Эксперт также отметила, что система финансирование здравоохранения сильно ориентировано на региональные бюджеты, расходы которых в этой сфере составляют от 11 до 35% в зависимости от региона.

«11% — это в Южно-Сахалинске, 35% — в Дагестане и Северной Осетии, — пояснила Попович. — Для них это уже очень много. Имея только пять недотационных субъектов, рассчитывать, что без помощи федерального центра будут выполняться финансовые обязательства государства, не приходится. Но рассчитывать на финансирование из центра, не имея границ госгарантий, практически невозможно».

Современная медицина — это зона революционных изменений, отметила эксперт. Сегодня медики уже способны справляться с заболеваниями, которые еще недавно считались неизлечимыми. Но все это требует колоссальных затрат, которые будут недостаточными при существующей модели здравоохранения, считает Попович: «Если мы не поменяем всю модель, включая наше с вами отношение к здоровью, мы никогда не сбалансируем обязательства и деньги».

Некогда реформами заниматься

Руководитель Высшей школы организации и управления здравоохранением Гузель Улумбекова знает точно, сколько денег не хватает нашему здравоохранению. А придумывать новые модели нет времени, считает она: каждый рубль, отнятый у здравоохранения, — это чья-то жизнь.

«Как ни меняй систему, все равно все стоит денег. Когда кто-то говорит, что денег у нас достаточно, это мракобесие, — высказалась Улумбекова. — Больных нам лечить надо сегодня. Мы не можем им сказать: подождите, пока мы тут новую модель придумаем. Баланс больных и выздоровевших пациентов определяется наличием врачей, их квалификацией, наличием числа лекарств, коек, оборудования. Поток больных у нас не уменьшается, а число врачей сократилось на 23 тысячи, коек — на 80 тысяч».

По данным эксперта, в странах бывшего соцлагеря продолжительность жизни на семь лет выше, чем в России.

Дорого потому, что несовременно

Количество активных пользователей государственной системой здравоохранения к 2020 году увеличится втрое, поэтому о сокращении финансирования государственной медицины говорить нельзя, считает директор ГБУ НИИ организации здравоохранения и медицинского менеджмента департамента здравоохранения Москвы Давид Мелик-Гусейнов: «Мы подходим к пику демографической волны, который случился в 1950-х годах, поэтому активных пользователей системы здравоохранения — пенсионеров — станет в три раза больше. При имеющемся финансировании обеспечить этот объем потребностей нам будет просто невозможно».

По данным ученого, на сегодня минимальный набор медицинских услуг по гарантиям государства недофинансирован в четыре-пять раз. «Но в бюджете здравоохранения не выявляется дефицит, потому что тарифы в нем числятся надуманные, — пояснил Мелик-Гусейнов. — Кроме того, у нас все еще высокий процент социальных госпитализаций, использования дорогостоящих устаревших технологий. Их можно было бы заменять на более современные и менее затратные, малоинвазивные технологии, которые позволяют быстрее реабилитировать пациента и возвращать его в полноценную жизнь».