Женщина и полиграф. Как эксперты-психологи рязанского СК помогают следствию

Красивая женщина в стильном платье приглашает войти в кабинет. Помещение из двух комнат, которые разделяются зеркалом Гезелла. Это значит, что из одной комнаты можно видеть и слышать все, что происходит в соседней, наоборот — нельзя.

«Присаживайтесь», — по-хозяйски ведет рукой женщина, указывая на возможные места. Перед глазами два кресла, на спинке одного из которых висят провода с датчиками. Выбираю другое, и располагаюсь напротив эксперта отдела криминалистики СУ СК России по Рязанской области Татьяны Савельевой.

— В мои должностные обязанности эксперта отдела криминалистики входит проведение психофизиологических исследований с использованием полиграфа. Но я также и профессиональный психолог, — начинает рассказ Татьяна Ивановна, — более 20 лет отработала в уголовно-исполнительной системе, занималась как с сотрудниками УИС, так и с осужденными. Работала в колониях и следственных изоляторах Екатеринбурга и Рязани.

Когда Татьяна Савельева только пришла на работу в колонию №6, в поселке Стенькино, к ней привели осужденного, дедушку лет за 60. «Ну что ты нам про него скажешь?» — решили проверить молодого специалиста более опытные коллеги.

— Кроме того, что он работал в колонии библиотекарем, ничего о нем не знала, — вспоминает Татьяна Ивановна. — Протестировала его прямо перед сотрудниками, обсчитала тесты. Не знаю, говорю, по какой статье он осужден, но исходя из результатов тестирования, скорее всего за «мошенничество». В дальнейшем выяснилось, что у деда два высших образования, полковник в отставке, воевал в Корее. А посадили его за превышение должностных полномочий, был главой какого-то сельского поселения.

Тип «террориста» по записке

Пару лет назад, разыскивая «записочного террориста», который обещал взорвать в Рязани торговые центры, полиция обратилась за помощью к психологам. Несколько специалистов должны были изучить оставленные в гипермаркетах записки и высказать свое мнение. Татьяне Савельевой удалось определить тип мужчины практически на 70%.

— Во-первых, было понятно, что писал все-таки мужчина в возрасте от 40 лет, — вспоминает Татьяна Ивановна. — Судя по почерку, принадлежал он человеку, который занимался чертежами (мужчина работал плотником — Ред.) Молодежь пишет только на компьютере и начертательным шрифтом просто не владеет. Соответственно, это человек от 40 лет и выше. То есть, он в своей жизни либо регулярно чертил, либо что-то подписывал таким образом. В то же время мои многие коллеги были уверенны, что записки писал подросток.

— С самими подростками приходилось работать?

— Когда закончила адъюнктуру, вернулась в УФСИН и какое-то время работала в следственном изоляторе. На тот момент там содержались несовершеннолетние, которые привлекались к уголовной ответственности за совершение убийства по мотиву национальной ненависти. Я была поражена, насколько промыты их мозги в плане нацизма. Несколько раз работала с ними. Пока говоришь с ребятами об обычных вещах — вполне нормальные парни, но когда заходила речь об их убеждениях — начинали заученными фразами твердить свои лозунги. Я видела. как может действовать сила убеждения.

Процедура довольно неприятная

В декабре 2015 года Татьяну Савельеву назначили экспертом-полиграфологом отдела криминалистики СУ СК России по Рязанской области. Свою должность она совмещает с работой психолога. Беседует с общественными помощниками следователей, среди которых в будущем будут отбирать кадры для Следственного комитета, определяет их личностные особенности, смогут ли они в будущем работать следователями.

— Бывает так, что во время проверки на полиграфе, аппарат показывает одни данные, но вы как психолог, с ними не совсем согласны?

— Прежде, чем надеть на человека датчики, я с ним часа два беседую. Во время разговора использую, в том числе и психологические знания в области невербальных проявлений поведения. Я должна выслушать его позицию, проговорить все вопросы, чтобы снять волнение. Когда надеваю датчики, у меня уже есть определенное представление об этом человеке, которое в дальнейшем только подтверждается.

— Есть мнение, что если человек отказывается проходить проверку на полиграфе, то это косвенно подтверждает его вину. Но если человек просто боится машину, техническое устройство?

— Человек может в принципе не доверять машине, поэтому проверка на полиграфе — дело исключительно добровольное. Некоторые, например, хотят пройти проверку, требуют ее, но в силу их здоровья, это им запрещено. Это те, у кого психические заболевания, проблемы с сердцем, с дыханием и другие. Потому что сама процедура проверки на полиграфе достаточно стрессогенная.

Татьяна Ивановна вспоминает, как когда-то, во время учебы на полиграфолога, преподаватель выбрал ее качестве вора. Ей дали четкое указание, куда пойти и что взять. В том случае это было золотое кольцо.

— Я точно знаю, что ощущают люди, которые что-то совершали, а потом их проверяют через датчики. Лично я чувствовала сердцебиение в пальце, когда мне задавали вопросы непосредственно по тому действию, которое я совершила. Процедура довольно неприятная, — улыбается полиграфолог.

— Часто обследуемые пытаются обмануть?

— Бывает, но это все видно. Мы ведь не можем контролировать свои физиологические показания, сердце контролировать. А когда человек начинает врать, у него организм работает по-другому.

— Какие самые основные мифы о работе полиграфа вызывают улыбку?

— Очень многие говорят, что полиграф можно обмануть, если положить под пятку кнопку. В нужный момент, поднажать на кнопку, пойдет реакция... Но, человек — существо приспосабливаемое. На первый-второй раз может и пройдет, но потом жать нужно будет все сильнее и сильнее, а под конец проверки там должен быть гвоздь до колена, чтобы хоть какая-то реакция шла.

У моего преподавателя был человек, которого научили мазать подмышки хозяйственным мылом. Пока он сидел, все было нормально, но когда начались вопросы по существу, он начал потеть, и в какой-то момент он поднял руки в локтях вверх и попросился выйти.

То есть, все, что пишется в интернете на тему «Как обмануть полиграф», выглядит довольно комично.