Вернувшийся из Сирии пилот: когда стреляют пулеметы, вспышки похожи на сварку
После короткого отдыха офицеры вернулись на службу в местах постоянной дислокации. Корреспонденты «Звезды» встретились с одним из них.
– На следующий день после того, как вернулись, нам разрешили отоспаться, – рассказывает «Звезде» Константин Александров (по соображениям безопасности мы не можем назвать его настоящее имя). –Спал долго. До трех часов дня. И то меня разбудила родня, мол, вставай, соскучились же. Мама и вовсе говорит, что больше никуда меня не отпустит. Я тогда обнимаю ее и отвечаю: «А кто тебя будет спрашивать?». Помню, еще когда учился в летке на четвертом курсе, приехал домой на Новый год, а обратно меня провожали всей семьей на поезд. Мама стоит на перроне и вздыхает: «Сыночек, какой ты у меня уже большой, сам на поездах ездишь!». Я поворачиваюсь и говорю: «А ничего, что я уже и на самолете сам летаю?». Для родителей мы всегда дети.
Для многих офицеров командировка в Сирию была первой боевой. Боролись с террористами ИГИЛ (запрещенная в России организация) и те летчики, что уже прошли не одну войну: две Чечни, Таджикистан, Грузия. Маститые пилоты признаются, что именно сирийская операция была одной из самых тяжелых.
– Вся операция заняла 180 дней. Из них 120 дней я провел там, –вспоминает Константин. – Полетел в сентябре и был в Сирии два месяца. В ноябре вернулся домой, и в первый же день мне уже сказали число, когда я полечу во второй раз.
– Что Вас больше всего там удивило?
– Когда мы только приехали в Сирию, первое, что очень поразило – как там живут люди. Такой нищеты я еще не видел. Уровень жизни низкий, зарплаты по 40 долларов, ходят в лохмотьях, голодные. Людям просто нечего надеть. Очень жалко ребятню было. У каждого ведь из нас есть дети, племянники, и каждому ребенку хочется дать лучшее. А там родители просто не могут этого сделать. У нас было огромное желание им помогать.
– А сирийцы вам чем-нибудь помогали?
– Сами мы довольно часто общались с местными жителями. Они первое время нам очень помогли в развертывании базы. Мы с ними общались на английском, правда, не всегда понимали друг друга, тогда приходилось объясняться на пальцах. Знаете, когда кто-то из мужчин проходил мимо, кивал нам – так здоровался – и правую руку клал на сердце. Мы сначала не понимали, что это значит, а когда узнали, делали то же самое в ответ. Это знак благодарности за наше отношение к ним и их к нам. Детей угощали фруктами. Они на них набрасывались, как на кусок мяса. Настолько голодные были. А еще из столовой приносили им еду, сок. Многие из нас побывали в Сирии по два раза. Поэтому когда летели туда снова, запаслись дома конфетами, сладостями и раздавали ребятне, когда ее видели.
Нас тоже часто угощали. Пару раз за командировку звали в гости местные спецслужбы – мухабарат. Накрывали нам стол, устраивали встречи, на которые звали и сирийских летчиков. Нам было очень интересно с ними. Мы ведь часто пересекались в воздухе, когда выполняли задание. И в небе друг другу крыльями махали. А уже когда встречались на земле, узнавали друг у друга, кто где работает.
– Тяжелый был график?
– Бывало, в 23:00 командование говорит, что задач больше не будет, мол, можете идти на отдых. А в 03:00 поднимают по тревоге – дают координаты, и надо работать. Когда бомбили террористов, сверху видно было огоньки, как от сварки. Это боевики из пулеметов стреляли. Как-то насчитал семь их позиций. Вернулись на базу, сообщили об этом. Тогда выдали новую цель, и мы полетели их уничтожать. Знаете, в первую командировку базы боевиков были очень близко – в 30–40 километрах от аэродрома. А потом уже у нас была работа в тех районах, которые находятся очень далеко: Пальмира, Алеппо – так отбросили террористов. Работали вместе с Сухопутными войсками Сирии. Поэтому нам надо было быть очень осторожными, малейшая отводка – и могли попасть по ним. Очень тяжело было. Самолет ведь не танк, его не остановишь в воздухе, не повесишь.
Бывало, накрывать нужно было боевиков в центре города. Получали ориентировку, что их базу надо разбомбить. Так мы сначала выясняли, есть ли там мирные жители. И только когда была стопроцентная уверенность, что никого нет, мы летели и наносили удары. Могу смело заявить, что ни один мирный житель от наших ударов не погиб.
Автор: Ольга Шахова