Отец-одиночка из Киева, пианист Евгений Лукьяненко-Сойфертис, , искал лучшей жизни себе и сыну в просвещённой Европе где, как всем известно, текут молочные реки в кисельных берегах, свобода слова и права человека. И нашёл, себе и, конечно же, сыну тоже. Также пианист нашёл многое другое - то, о чём забывают рассказать сторонники евровыбора. Теперь Евгений четвёртый год борется за своего сына, которого отняла опека из-за Холокоста: психологи заключили, что Евгений Сойфертис не может быть адекватным отцом, так как его собственный отец во Второй Мировой Войне прошел через гетто (и соответственно не смог воспитать Евгения нормальным человеком). Эти аргументы были представлены опекой в британском суде и приняты во внимание. Об этом рассказывает портал IL 24 История началась в 2012 году, когда сыну Сойфертиса Джастинубыло 9 лет.В Англии пианист Евгений Сойфертис с сыном, которого растил один, поселились давно. Отец воспитывал мальчика в традициях русской и еврейской культуры. Джастин вырос на Михалкове, Толстом, Маяковском. Как многие дети переселенцев, владел двумя языками - русским и английским. Беспроблемная семья, где между сыном и отцом всегда царило взаимопонимание и доверие. Что же должно было произойти, чтобы в один момент разрушить вполне благополучную семью? Оказалось, всего лишь мальчишеская шалость.Джастин вместе с соседским английским мальчиком играл в саду у дома. Друг решил разжечь костер - обычная мальчишеская проказа. Но соседи вызвали пожарную команду, полицию, социальную службу. Примчались все, здоровые дядьки перемахнули через забор, схватили пацаненка и увезли. Английские родители вовремя подсуетились и своего сына забрали домой, мол, знать ничего не знаем, видеть ничего не видели. Ретивые социальные служители им и не докучали. Зачем копья ломать, когда вот же, легкая «добыча» - мальчишка каких-то эмигрантов. И один! Без родительского надзора! Еще и пожар устроил. Тот факт, что огонь развел другой отрок, а «пожар» легко затоптали ботинком, уже никого не интересовал.Евгений пришел домой через полчаса. Не найдя сына, обратился к соседям. Те отправили его в полицию, но там никакой информации не дали. Отец обзвонил все социальные службы города, пока наконец, не нашел своего ребенка. Первые полгода Евгений виделся с сыном два раза в неделю по полчаса. Разговаривать на русском во время свиданий строго запрещалось, о посещении синагоги или чтении книг на родном для мальчика языке не могло быть и речи. Через полгода судья посчитал, что пришло время разрывать родственные связи, мальчик должен находиться в детском доме до 18 лет.- Когда забирали сына, он рыдал и умолял оставить его с папой, - рассказывает Евгений. - Его мольбы не услышали, абсолютно домашнего ребенка вырвали из привычной среды и бросили к чужим людям. Жестокость, колоссальная психологическая травма. Сын все время плакал и отказывался разговаривать с социальными работниками. Вывод «профессионалов»? Мальчик «пришибленный». Органы социальной опеке, которые по закону должны строго соблюдать интересы ребенка, делали все, чтобы сын забыл русскую культуру, русский язык.Шестнадцать месяцев Джастин находился в лапах ювенальных надзирателей. Никто, конечно, им серьезно не занимался. Большую часть времени он был предоставлен сам себе. Забросил чтение, перестал играть в шахматы и развлекал себя тем, что часами сидел за компьютером. Причем, «подсел» на печально известный сайт мега жестоких игр. В Англии зафиксировано уже четыре случая, когда подростки после игр этого сайта совершали суицид. Раз в полгода к сыну приходил психолог, обследовал. Заключение зашкаливает своей нелогичностью: мальчик привык к новому месту, пусть там и живет, не стоит его травмировать, возвращая в семью. Герой нашей истории обратился за помощью к русскому депутату Европарламента от Латвии Татьяне Жданок, которая активно помогает возвращать украденных ювеналами разных стран кровных детей русским и украинским семьям в Европе. Благодаря вмешательству Европарламента Евгений выиграл первую битву с британскими ювеналами -- спустя 16 месяцев Джастина вернули отцу. Это могло случиться и раньше, но более 7 месяцев власти Великобритании просто игнорировали официальные запросы и обращения комиссии Европарлаамента. Европарламент не смог бы сделать ничего, если бы украинцы и русские, проживающие в Англии, не сплотились и не организовали несколько акций протеста, в том числе и перед резиденцией премьер-министра, подключили к освещению ситуации международную прессу. Возвращение сына к отцу не прошло гладко. Произошла повторная попытка отобрать ребёнка уже через месяц за то, что отец взял сына на заседание комиссии Европарламента по вопросам ювенальной юстиции. Ещё 5 месяцев семья сражалась с системой в британском суде. 5 марта 2015 года суд постановил снять всякую опеку и надзор за семьёй Сойфертис. Но глупо надеяться на то, что английские чиновники отступятся. Отец и сын получили год передышки, пока ювеналы подготовили новую атаку, которая начала второй акт семейной трагедии. Сыну Евгения сейчас 13 лет. Мальчик был отобран второй раз у своего отца по приказу детских социальных служб Великобритании округа Мэдуэй 9 апреля 2015 года из за обвинений, которые были признаны впоследствии уголовным судом сфабрикованными. Это произошло вопреки предостережениям врача, который предупредил о губительных последствиях такого шага для психики ребенка.Теперь ребёнок удерживается насильно в приемной семье, в нарушение своего элементарного человеческого права жить со своим родным отцом. В нарушение своих элементарных прав и против своей воли, в соответствии с приказом семейного суда, ребенок должен насильно удерживаться в приемной семье до 18 лет. Ему разрешено видеться со своим отцом 6 раз в год по 1 часу. Ему запрещено пользоваться телефоном и электронной почтой. Мальчик находится под круглосуточным наблюдением чужих людей, чтобы помешать случайным встречам с отцом. Окружной судья, Вероника Хаммертон, поддержала позицию местных органов власти и психолога Mелани Гилл, которые утверждают, что Евгений не может быть хорошим отцом своему сыну, потому что отец Евгения пережил Холокост и был в гетто во время Великой Отечественной войны. Кроме того, Евгений Сойфертис родился и вырос в Советском Союзе, где, по мнению британского правосудия, был подвержен бытовому антисемитизму в процессе взросления, и в связи с этим неадекватен. Евгений и его сын преследуются местными органами власти потому что они жаловались в СМИ и обращались с петицией о помощи в Европейский Парламент из за расовой, религиозной и языковой дискриминации, a также за участие в фильме РТ (российского телевидения) "Не отнимайте наших детей". Под угрозой 2 летнего тюремного заключения, суд запретил Евгению разглашать какую либо информацию о происходящем с ним и его сыном, публично называть имена работников ювенальных и других служб, которые насильно удерживают его сына. Это называется - свобода слова и права человека по-английски. Не удивляйтесь. - Да, меня могли бросить за решетку. Есть случаи, когда нарушивших этот запрет родителей заключали в тюрьму, - рассказывает Сойфертис. - Суд запрещает давать какие-либо интервью СМИ, ни одна английская газета не напишет о подобных случаях, тем более с указанием имен и фамилий. Это запрещено, иначе газету закроют. Свобода слова? О, Господи! О чем вы? Какая свобода слова?! Но я ни секунды не сомневался: об этом надо говорить, и с самых высоких трибун. Мне повезло. Татьяна Аркадьевна не просто выслушала и прониклась нашей бедой, все это время она держала дело на личном контроле. В марте прошлого года именно она инициировала специальное слушание Комитета по петициям по проблеме ювенальной юстиции и принудительному изъятию детей из семей для дальнейшего усыновления. Мальчику запрещены встречи с его адвокатом. Ему также запрещено знакомиться с материалами своего дела, а также с Конвенцией ООН о Правах ребенка. Ребенок продолжает забывать русский язык, теряет свое культурное наследие, страдает от депрессии и приобщается к европейским ценностям, вырастая настоящим британцем. Правосудие и закон -- торжествуют!Интервью Евгения Сойфертиса каналу ЛенТВ, данное в июле 2013 года, через год после первого изъятия ребёнка:
