Академик Арбатов: мы потеряли страх перед ядерной войной, и это опасно

Кто способен выжить в третьей мировой войне? Сколько ядерных боеголовок в арсеналах России и США, и что прячет Китай в секретных тоннелях протяжённостью в тысячи километров?

Публикуем продолжение интервью с Алексеем Арбатовым, академиком Российской академии наук, руководителем Центра международной безопасности ИМЭМО РАН (начало см. в «АиФ» № 24).

Атомные погремушки

Виталий Цепляев, «АиФ»: Сейчас многие говорят о ядерном конфликте как о чём-то допустимом и даже неизбежном в случае эскалации конфликта между Россией и США. Нет уже того страха, который был у всех в годы холодной войны. Некоторые политики и комментаторы с улыбкой пугают Америку превращением её в «радиоактивный пепел». А сами-то мы выживем? Действительно ли в ядерной войне не может быть победителя?

Алексей Арбатов: Увы, сегодня действительно мало кто себе представляет, что такое ядерная война. Что только за первые часы в ней будет 70-80 млн убитых — больше, чем погибло за все годы Второй мировой! А потом, в течение нескольких недель, погибнет и весь остальной мир. Это доказывают любые компьютерные модели.

Вы правы, у нас произошёл очень опасный психологический сдвиг: 25 лет, прошедшие после окончания холодной войны, вытеснили из сознания людей ядерную войну как реальную угрозу. Ядерное оружие сохранялось, и в довольно больших количествах, но Третья мировая стала представляться какой-то абстракцией, никто об этом всерьез не думал ни в 90-е годы, ни в первое десятилетие XXI века. ​Однако сейчас, когда в отношениях между Россией и Западом (и прежде всего, между Россией и США) вернулась военно-политическая конфронтация, табу на применение ядерного оружия — в психологии нового поколения и политиков, и военных, и СМИ, и широкой общественности — как будто исчезло. Возникло ощущение, что теперь можно поиграть ядерными мускулами, пригрозить «неразумным партнерам», а в случае обострения конфликта даже точечно, демонстративно использовать ядерные боезаряды по каким-нибудь военным объектам противника, чтобы охладить его пыл — и это, мол, не приведет ко всеобщему уничтожению. Хотя никто ни разу не обосновал, почему на применение ядерного оружия одной стороной другая сторона не ответит еще большим его применением — и так по нарастающей, с молниеносной эскалацией, вплоть до массированного обмена ударами. Поборники такого рода сценариев безответственно играют с ядерным оружием, словно ребенок с погремушкой, а на самом деле — с гранатой.

​- За последние 25 лет мы с американцами резко сократили свои ядерные арсеналы. Может, отсюда и ощущение, что оставшегося оружия не хватит для полного уничтожения друг друга?

​- Да, общее количество ядерного оружия на планете уменьшилось в 5-6 раз, в основном за счет арсеналов России и США. И это сильно ограничило возможность нанесения взаимных ударов по военным объектам. Потому что их тысячи, и когда у нас было много ядерных боеголовок, их можно было нацелить даже на второстепенные объекты, а теперь под прицелом далеко не все даже стратегические. Но штука в том, что ядерные ракеты ведь ещё были нацелены на крупные города потенциального противника. И в этом смысле за 25 лет ничего не изменилось! У США и России есть всего десяток-другой крупных городов-миллионников. И имеющегося количества ядерных боеголовок по-прежнему хватит на то, чтобы стереть эти города с лица земли, да ещё не по одному разу. Считайте сами: городов у каждой из сторон по нескольку десятков, а стратегических ядерных боеприпасов — примерно по 1,5 тыс. И те 70-80 млн погибших в первые же часы ядерной войны — это как раз население крупных городов и прилегающих к ним районов. А вторичные последствия — радиоактивное заражение, пожары, задымление атмосферы — через некоторое время обернутся катастрофой и для всего остального мира. Эффект ядерной зимы никто не отменял: после удара по военно-промышленным объектам неизбежно начнут выгорать огромные пространства, огненная буря охватит миллионы квадратных километров, в воздух поднимется неимоверное количество пепла, заслонив землю от солнечных лучей.

​Поэтому ни у США, ни у России нет ни малейшего шанса выжить в случае полномасштабного обмена ядерными ударами. Как, впрочем, и у других государств, даже расположенных где-нибудь в Африке или Азии. Ведь атмосфера планеты станет непрозрачной на многие годы, что повлечет крах всего сельского хозяйства. И тогда, как говорили во времена холодной войны, оставшиеся в живых позавидуют мертвым. Они будут мучительно умирать в полной темноте от голода и болезней — на радиоактивных развалинах того, что еще недавно было цивилизацией.

​- Насколько велик риск сползания к такому мрачному сценарию?

​- Смотря с чем сравнивать. Если с периодом конца 1940-х — начала 1960-х, то сейчас риск, конечно, все еще намного меньше. Тогда эта угроза висела над миром каждый день, шёл кризис за кризисом, и мы все ближе подходили к роковой черте. После Карибского кризиса 1962 г. лидеры великих держав поняли, что дальше так жить нельзя, нельзя заступать за черту. И во втором периоде холодной войны, начиная с 1963 г. стороны сбавили накал противостояния. Была установлена прямая связь между Москвой и Вашингтоном, начались переговоры об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ), запрещены испытания ядерного оружия под водой, в атмосфере и космосе... Так вот, по сравнению с этим периодом нынешняя ситуация мне представляется очень тревожной.

«Неприемлемый ущерб — потеря нескольких городов»

​- В военной доктрине России от 2014 г. было записано, что мы готовы применить ядерное оружие не только в ответ на аналогичное его применение против нас, но и на агрессию с использованием обычных вооружений...

​- Да, только это было записано гораздо раньше — еще в 1993 г. Именно тогда Россия официально отказалась от обязательства, которое СССР принял на себя в 1982 г. — не применять ядерное оружие первым. Почему отказалась? После распада Союза Борис Ельцин, видимо, хотел подбодрить военных — вспомните, какой развал переживала наша армия. Чтобы усилить возможности ядерного сдерживания, поменяли формулировку в военной доктрине. С тех пор эта формула переходит из одной доктрины в другую — вплоть до последней её версии от декабря 2014 г. Там записано 3 случая применения Россией ядерного оружия: 1) в ответ на применение его против РФ или её союзников; 2) в ответ на применение других видов оружия массового поражения против России и её союзников; 3) в случае широкомасштабной агрессии с применением обычных сил и средств, которые поставят под угрозу само существование российского государства.

​- Многие помнят, как наш посол в Дании Михаил Ванин пригрозил, что в случае присоединения их страны к ПРО США датские военные корабли рискуют стать мишенями для наших ядерных ракет. Кого ещё возьмем на прицел?

​- Что тут скажешь... В тоталитарном СССР, например, не разрешалось кому угодно на эти темы мести языком — за одно несанкционированное заявление чиновник сразу лишался должности. А наша сегодняшняя свобода кое в чём чрезмерна. Роковая тема применения ядерного оружия — одна из тех, которые могут поднимать только высшие должностные лица — президент, министр иностранных дел, министр обороны. Но у нас об этом позволяют себе говорить все кому не лень — послы, депутаты, журналисты, певцы... Мало что понимая в этих вопросах, они лишь нагнетают атмосферу конфронтации. И очень жаль, что их никто не одергивает.

​Между тем, на Западе подобные выпады воспринимаются даже не как угроза, а как абсолютная безответственность в самом важном вопросе международной безопасности. Как хулиганство, если хотите. Ответственное государство должно дезавуировать такие заявления. На каждый роток, конечно, платок не накинешь, но хотя бы крупных политических деятелей, лидеров партий, руководителей государственных СМИ или представителей дипкорпуса надо держать по этой теме в жесткой узде.

​- Алексей Георгиевич, надо ли дальше сокращать ядерное оружие — и нам, и американцам? Или оставшееся после предыдущих сокращений число боеголовок — и есть тот минимум, который нельзя снижать, иначе ядерное сдерживание перестанет работать?

​- Никто этот минимум убедительно не рассчитал. В генеральных штабах берут некий базовый вариант: скажем, доставку нескольких сотен зарядов к цели. И начинают считать: сколько из имеющихся боеголовок выживет, сколько сможет прорвать противоракетную оборону и т.д. Из этого выводят минимально необходимый уровень ядерных сил. Но все эти расчеты достаточно произвольны. Раньше считалось, что надо иметь возможность доставить тысячи боеголовок на территорию противника. Потом цифру снизили до сотен. А почему не несколько десятков? Ведь для любой цивилизованной страны потеря нескольких крупных городов, да даже одного города — это неприемлемый ущерб! А уничтожить их можно всего несколькими десятками боеголовок.

​Поэтому сказать, что мы достигли предела разоружения, нельзя. 3 тысячи стратегических боезарядов, которые в сумме есть у РФ и США — это очень много. По совокупной взрывной мощи это эквивалентно примерно 40 тысяч бомб, сброшенных в 1945 г. на Хиросиму. Правда, на пике холодной войны в безумной гонке вооружений было накоплено аж 1,5 млн «хиросим». Сейчас осталось гораздо меньше, но и 40 тысяч — тоже не кот чихнул.

​Есть еще один важный момент. Американцы после 2020 г. приступят к модернизации своих стратегических ядерных сил. В течение двух с лишним десятилетий они планируют потратить на это почти триллион долларов. При этом в 2021 г. истечет срок последнего договора о СНВ, заключенного между Россией с США в 2010 г. Максимум, мы можем продлить его на 5 лет — до 2026 г. А что потом? К сожалению, сейчас мы не ведем на эту тему никаких переговоров с американцами. И если они не начнутся, то США смогут получить в ядерной сфере полную свободу рук, помноженную на огромные деньги и самые передовые технологии.

​Что прячут китайцы в секретных тоннелях?

​- Помимо США и России, ещё 7 стран официально обладают ядерным оружием. Велики ли их арсеналы?

​- У Франции на сегодняшний день меньше 300 боеголовок, а Великобритании — 150. А вот ситуация с Китаем выглядит довольно загадочно. Можно с уверенностью говорить только про 300 с небольшим боеголовок, которые видны со спутников на суше и на море. Но по некоторым оценкам, на самом деле у КНР уже больше 1000 боеголовок. Китайцы прорыли в центральных районах страны огромные тоннели протяженностью в тысячи километров (!), делалось это стройбатом «второй артиллерии» — так они называли свои РВСН. Так вот, в этих тоннелях могут быть спрятаны десятки или сотни мобильных ракетных установок, которые нельзя увидеть из космоса. Если это не так, пусть Пекин официально заявит, сколько у него ядерного оружия, как делают США, Россия, Англия, Франция, и пусть объяснит, зачем эти тоннели.

​ - Пока мы меряемся боеголовками с Америкой, у нас и у них под боком подрастает новый мощный ядерный игрок?

​- Китай, скорее всего, уже находится на третьем месте по числу ядерных зарядов. Вполне возможно, что его арсенал превосходит сумму всех остальных участников ядерного клуба, за исключением России и США. А огромный промышленный и научно-технический потенциал Китая делает его и вовсе единственной в мире державой, которая в течение 10-15 лет может догнать и нас, и Америку. Сейчас у них ведутся работы по широчайшему спектру всех возможных ядерных и иных вооружений — стратегических и оперативно-тактических, гиперзвуковых, систем ПРО, противоспутникового оружия и т.д. И если (скажем, в результате какого-то небольшого столкновения с американцами вокруг Тайваня или в Южно-Китайском море) в Пекине решат форсировать эти работы, то они имеют возможность вскоре встать вровень с Россией и США по количеству ядерного оружия.

​Кстати, 70% глобальной американской ПРО приходится отнюдь не на Европу, а на Тихий океан. Прежде всего, она нацелена против КНДР, но в перспективе, вероятно, американцы имеют в виду ракетные силы Китая.

​- Может, нам тоже стоит держать с ним ухо востро? Глядишь, лет через 10-15 мы ещё будем объединяться с Америкой против Китая?

​- История наших отношений с КНР длительная и противоречивая. Были в ней и периоды дружбы, и острые конфликты — вспомним бои за о. Даманский в 1969 г. А в конце 1970-х мы вообще оказались на грани большой войны, когда Китай напал на Вьетнам.... Так что в политике всё возможно. Но лучше, конечно, не объединяться ни с кем из крупных держав, а поддерживать определенный баланс сил — чтобы при неизбежных противоречиях все же преобладали мотивы сотрудничества и общих интересов. Это была бы выгодная нам полицентричная система мира. Объединяться с кем-то против кого-то — опасный путь. Скажем, если мы объединимся с Китаем против США — значит, против нас окажутся не только американцы и их союзники в Европе и на Тихом океане, но также Индия и множество других стран. Начнётся новая холодная война, в которой Россия, кстати, уже не будет главным центром силы, а скорее станет младшим партнером Китая и будет втянута в его конфликты с Японией, Индией, Вьетнамом, Южной Кореей... А КНР за Крым и Приднестровье ни за что воевать не станет. У него торговля с Западом в 10 раз больше, чем с Россией, и на ней держится китайская экономика. Такого сценария надо постараться избежать.