Игра в кластеры
Как можно от мэра городка с разрушенной канализацией требовать заменить собой и Сталина, и Берию, и всех наркомов разом?
Моногорода некогда считались удачным советским проектом. Они двигали научно-технический прогресс, служили примером социальных стандартов, укрепляли обороноспособность страны. В моногородах и сегодня живет каждый десятый россиянин, но судьба их печальна. Как вдохнуть жизнь в былую гордость отечественной экономики, дать людям, еще недавно считавшимся интеллектуальной и промышленной элитой страны, надежду на лучшие времена, размышляет руководитель Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов.
– Юрий Васильевич, известны ли вам современные примеры процветающих моногородов? Если да, то на чем основаны их успехи?
– К сожалению, такие города неизвестны не только мне, но и правительству, которое отвечает за их развитие. О степени сложности проблемы свидетельствует подготовка Аналитическим центром при правительстве и Федеральной службой охраны закрытого доклада, ссылки на который появились в печати в мае этого года.
– Выходит, обстановка настолько серьезная, что пришлось привлечь к анализу спецслужбы? Почему так получилось? Ведь четверть века в стране проводятся реформы, которые должны были стабилизировать экономику и социальную сферу…
– Все дело в характере, направленности реформ. Российская Федерация оказалась в неолиберальном мейнстриме и на сегодняшний момент встроена в международную систему разделения труда как периферийное, полуколониальное государство. Ему не нужны моногорода, которые являются интеллектуальным каркасом экономики, гарантом технологического суверенитета. Политика Гайдара-Кудрина-Чубайса вынесла этому уникальному изобретению советских ученых и политиков смертный приговор. В свое время наши наркомы, крупные представители отечественной науки создали уникальные отрасли и производства. Сейчас эти проекты нуждаются в коренной реорганизации, необходим новый каркас технологического суверенитета России. Однако правительство и «модернизаторы от экономики» в упор не замечают насущность таких подходов.
– Существует ли принципиальная разница между ведомственными (находящимися под началом Минобороны, Росатома) и «корпоративными» моногородами? Очевидно, что перспективы некоторых из них связаны с местоположением, например на Северном морском пути, других стратегических направлениях. Учитывается ли это в государственной политике?
– Нет, не учитывается. Государственная политика лишь симулируется, вместо стратегии выхода из критической ситуации в моногородах и замещения выбывающих производительных сил мы видим сплошной пиар или редкие изолированные, абсолютно неадекватные решения. Во многих городах вообще не осталось никакой промышленности. Люди выживают отходничеством. Таких у нас в стране около 40 миллионов человек. Эта цифра показывает, что в России нет дееспособной экономической системы. Проживающие в моногородах особенно чувствуют это, ибо здесь сконцентрированы весьма образованные люди. Если населенный пункт находится от Москвы в пределах 200 километров, человек еще может поехать в столицу на заработки. Но те, кто дальше, чувствуют себя, словно папанинцы на льдине. И перспектив у них никаких. Поэтому, повторюсь, корень всех зол – в преступно неадекватной неолиберальной экономической модели, которой не нужны промышленность и новые технологии.
Единственное лекарство для моногородов – форсированная индустриализация, организация десятка перспективных национальных индустрий.
– Несколько лет назад был разработан план помощи 70 моногородам. Их спасение за счет туризма, объединения с областными центрами не оправдало себя?
– За последние десять лет на АвтоВАЗе, крупнейшем градообразующем предприятии, число работающих сократилось минимум в три раза – со 150 до 50 тысяч человек. Мы предвидели эту социальную катастрофу. Но что слышали в ответ? Дескать, выбывающие мощности будут заменяться новыми. В 2010 году Минпромторг, к примеру, обещал создать кластер игрушек. Прошло десять лет. Где игрушки? И где посадки – за игры с судьбами людей и городов?
Можно вспомнить другие химеры – разного рода туристические псевдокластеры, планы по созданию «энергетической сверхдержавы» и прочее. За всеми этими прожектами не просматривалось проектирование новых национальных индустрий. Теперь, когда плачевный результат очевиден, надо бы спросить за него с правительства, вот уже семь лет требующего от несчастных моногородов присылать ему в Москву комплексные инвестиционные планы.
Абсолютно непродуктивна активность Фонда развития моногородов, который неспособен разработать даже концептуальный подход и прямо ответить делами на главный вопрос: почему в его подопечных едва теплится жизнь, люди покидают обжитые места и уезжают на заработки?
– В правительстве не понимают, что только экономика развития позволит России занять подобающее место в международном разделении труда, укрепит ее обороноспособность?
– Проблема не так проста, как кажется на первый взгляд. Начнем с того, что большинство наших элит вообще не понимают, что такое экономика, на чем держится хозяйство. Эти финансовые манагеры на полном серьезе считают, что за счет связей и приобщенности к «избранным» можно обрести твердую основу, что таким образом устроена мировая экономика. В «черных зонах» типа развивающихся государств элиты не хотят оказаться, им грезятся Лондоны или Нью-Йорки, где благоденствуют финансовые менеджеры, которым не нужна никакая промышленность.
– Она их мало беспокоит потому, что переведена в другие страны…
– Уже наметилась другая тенденция. Американские элиты начинают понимать, что отказ от дальнейшей индустриализации страны приводит к массе негативных последствий, в первую очередь социальных. Люди деградируют, растет число преступлений. А самое главное – граждане перестают зарабатывать. Обама понимает эти проблемы и призывает национальный бизнес возвращаться назад из неразвитых стран и офшорных зон. Конечно, это первые звоночки, такие настроения еще не превалируют среди западного капитала. Однако переосмысление догм уже происходит. Сошлюсь на пример бывшего министра финансов при Клинтоне Лоуренса Саммерса, известного экономиста, который последние четыре года высказывает беспокойство по поводу вековой стагнации всего развитого мира. Экономика остановилась, инвестиции на нуле, элиты повсеместно потеряли секрет хозяйства. А он состоит в том, чтобы делать ставку на промышленность, проектировать новые национальные и планетарные индустрии. Такой подход должен стать основой сильной политики. Саммерс резонно замечает, что мы попали в ловушку стагнации. Он не видит выхода, но хорошо, что хотя бы видит ловушку.
Ныне такие традиционные источники роста, как научно-технический прогресс или демографический рост, уже не работают. Развитые общества стареют, пенсионеров становится все больше. Значит, нужны новые источники роста. Повторюсь, они в создании эффективных индустрий. Наша страна имеет шанс заняться этим на базе моногородов и задать новый глобальный тренд. Но нужно менять элиты в исполнительной власти и экономике.
Поэтому не стоит удивляться, что разработанный несколько лет назад план помощи 70 моногородам не принес результатов. Было бы удивительно, если бы при антииндустриальном подходе получилось по-другому.
Программа помощи моногородам была озвучена в 2008-м: составлен список, началось их «ранжирование», сборы комплексных инвестиционных планов некогда флагманов НТП. Эта работа проводилась под руководством первого заместителя премьера Игоря Шувалова. За прошедшие с тех пор годы моногородам было выделено как минимум 250 миллиардов бюджетных рублей. Если приплюсовать сюда косвенные расходы, сумма приближается к триллиону. На какие цели были расходованы эти деньги? Почему они не возымели ожидаемого действия? Может быть, беда в том, что деньги были потрачены без понимания проблемы?
От моногородов стали требовать, чтобы они составили комплексные инвестиционные планы. Раньше весь огромный хозяйственный аппарат, в первую очередь сталинские наркомы, занимались этой проблематикой, а теперь от мэра городка, часто вчерашнего педагога или врача, стали требовать разработать за три месяца соответствующий план. Вместо того чтобы сосредоточить на федеральном уровне силы специалистов, способных заниматься моногородами, кабмин рассылает вышеупомянутые предписания в три сотни населенных пунктов. Надеялся, что такие разработки действительно пришлют? Подобная «легкость в мозгах необыкновенная» – не просто признак неспособности управлять, это отказ от управления, от ответственности. Как можно от мэра городка с разрушенной канализацией, массой других проблем требовать заменить собой и Сталина, и Берию, и всех наркомов разом?
– Может ли быть перенесен на нашу почву принцип «управляемого сжатия»? Имеется в виду переселение через выкуп жилья или выдачу жилищных сертификатов, предоставление гарантий тому, кто не готов уехать. Выделяются районы, которые остаются «живыми», и неперспективные.
– Вы нарисовали лубочную картинку, которая рассыпается, соприкоснувшись с реальной действительностью. Вместо организации промышленности как основы для процветания регионов продолжится обезлюживание наших территорий.
И еще. Большая часть территорий, на которых расположены моногорода, приграничные. Это означает: мы освобождаем их для других государств… Как бы говорим: берите землю, мы «ужимаемся», поскольку наши манагеры недееспособны. Мы опустыниваем страну, а скоро вообще ее вам отдадим. Приходите и владейте нами!
Параллельно в общественное сознание продвигается концепция «20 агломераций». Предлагается все население России собрать в городах-миллионниках. Вроде бы другая идея, но основной смысл тот же. Это ущербная для нашей страны стратегия пространственного развития. К сожалению, в последнее время она обретает сторонников в верхах. Во время кризиса 2009 года тогдашний министр регионального развития Виктор Басаргин, выступая в Государственной думе, высказался за разработку программы переселения людей из моногородов в те населенные пункты, где есть работа. Мне хотелось бы уточнить, где он такие нашел.
Назовем вещи своими именами. «Управляемое сжатие» – это теория сдачи своей земли, сдачи России.
– Но ведь некоторые производства устарели, постепенно изживают себя. Почему бы в «ядре» действительно не разместить новые технологии?
– Да, производства действительно устарели, потеряли актуальность, морально и физически обветшали. Но что такое произойдет, было очевидным еще 30 лет назад. Вместо того чтобы создавать новые производства и реально, не на словах, а на деле замещать выбывающие промышленные мощности, манагеры уже четверть века уходят от решения назревших проблем и придумывают теории «управляемого сжатия» – маскируя свою недееспособность или прямо продвигая идеологию сдачи страны. А на самом деле проблема в том, что постсоветские элиты новой России неспособны организовать новые индустрии, промышленную систему страны в целом, жизненно необходимую в том числе и в моногородах.
– Вы хорошо знаете проблематику космодрома Восточный, лично боролись за то, чтобы развивать космическую деятельность именно на Дальнем Востоке. Возможно ли здесь создать наукоград, который стал бы примером для остальных?
– И возможно, и нужно. Мы с коллегами пробивали эту идею в кризисные 2008–2009 годы, действительно спасали космическую промышленность на Дальнем Востоке. Владимир Путин еще в 2012-м решил: наукограду быть. В следующем году он придумал ему прекрасное имя – Циолковский. Сейчас там развернулось строительство, туда направлены деньги. Однако проекта наукограда и космического кластера до сих пор нет. Нет понимания сути новой индустриализации. Чиновники думают, что наукограды будут создаваться сами, как и промышленность в стране возьмет и восстановится. Но сами даже кошки не родятся. Поэтому пока никакого проекта наукограда при Восточном не существует. Строятся квартиры с качественными корейскими унитазами, но не создаются предприятия науки, космической промышленности. Никто не умеет этого делать. Не отбирают и не готовят молодежь, не привлекают стариков со своими научными школами. Я в течение пяти лет непрерывно обращаюсь с предложениями сделать космодром Восточный с наукоградом форпостом российского развития. Но на мои призывы не откликаются, потому что никто не знает, с чего хотя бы начать.
– Но ведь наверняка еще остались люди, которые проектировали, строили и благоустраивали Байконур…
– Ждать от правительства, что оно что-то услышит, поймет, привлечет людей, умеющих проектировать новые научно-промышленные системы, – пустая трата времени. Эти элиты не созданы для новой индустриализации, они не могут строить города, восстанавливать промышленные мощности. Потому эти люди должны уйти в отставку.
Если же ими будут созданы новые структуры для руководства моногородами, то колоссальные средства опять уйдут мимо, в какие-то ничего не меняющие прожекты. Нужны иные концепции, подходы, другая модель экономики страны.
– Как привести производственный потенциал моногородов в соответствие с требованиями дня?
– Первое: создать штаб из порядка ста специалистов по стратегическому планированию новой индустриализации в стране с опорой на моногорода. Второе: взять за основу метод построения новых национальных конкурентоспособных индустрий, эмитировать под них, но только под них, как сверхперспективные проекты, деньги.
За год можно отобрать и подготовить тысячу энергичных и квалифицированных управленцев…
– Напоминает стремительную деятельность Серго Орджоникидзе в первую пятилетку, когда он возглавлял Наркомтяжпром…
– Да, нам нужны энергичные и квалифицированные специалисты, которые придут делать новый промышленный профиль каждого моногорода. Надо приложить все силы, чтобы спасти его идею и осуществить реконструкцию. Этим будут заниматься два-три обученных человека в специальном штабе в каждом таком населенном пункте. Они проделают конкретную работу в отличие от болтливых чиновников и безответственных консультантов, которые проедают деньги в течение восьми лет. А низовые структуры по реорганизации моногородов должны быть подняты на уровень прямых контактов со специально созданным Советом по промышленной политике во главе с президентом.