Злобный и нелюдимый: Сонболи играл в шутеры и ставил на аватарки Брейвика
Ангела Меркель в связи с трагедией провела экстренное заседание совета безопасности страны. Несмотря на то, что канцлер высоко оценила действие силовиков, очевидно, что в первые часы полиция была сильно растеряна. И это неудивительно, ведь помимо терроризма в мире набирает силу новая, возможно, более опасная по своей непредсказуемости угроза, которую несут вот такие "одиночки".
Убийце 18 лет. Кто-то говорит "подросток", "тинейджер", а кто-то называет его молодым мужчиной. Кем сам себя считал гражданин Германии и Ирана Али Давид Сонболи? Полиция провела обыск в квартире стрелка, допросила его родителей и соседей по дому. В личных вещах не найдено ничего религиозного. Но выяснилось, что юношу увлекали истории с массовыми убийствами. Нашли даже книжку "Бойня в голове: почему студенты убивают". Али проводил много времени в социальных сетях и часть своих аккаунтов оформлял портретом норвежского убийцы — Брейвика.
Устроить бойню в годовщину преступления Андерса Брейвика? Как мог стать норвежский убийца-националист авторитетом для парня из семьи мигрантов? Семья переехала в ФРГ из Ирана в 90-х. И здесь Сонболи прожил большую часть жизни. Соседи говорят, он был тихим, нелюдимым. А одноклассники отзываются о нем как о никчемном, злобном. Большинство сверстников над ним издевалось, а тот обещал всех убить, но вызывал этим лишь смех.
После реального расстрела живых людей полиция находит дома у Сонболи множество игр-шутеров и массу записей в интернете: под разными предлогами он пытался вытащить максимальное количество собеседников к тому самому ресторану Макдональдс, где потом началась стрельба. Позже появилась информация, что Али наблюдался у психотерапевта. Выходит, все вылилось в финальный психоз? По мнению психиатров, люди, безусловно, могут проявлять агрессию, но если она выражается уже в форме, которая ведет к убийству людей заканчивается самоубийством, то это однозначно психическое расстройство.
Сонболи стрелял из пистолета Glock со стертым идентификационным номером. Где нелюдимый подросток взял оружие? Полиция Мюнхена оперативно сработала на месте преступления. Граждане отреагировали на беду достойно и адекватно - впускали к себе в дом перепуганных туристов, а мечети открыли двери для всех, кто нуждался в помощи.
А вот реакция политиков на очередное массовое убийство в Европе больше похожа на паническую. "Жители Баварии очень напуганы. В очередной раз невинные и беспомощные люди стали жертвами насилия в повседневной жизни. Мы не можем допустить, чтобы необеспечение безопасности и страх взяли верх над нами. Надо жить дальше, жить, как и жили, придерживаясь наших ценностей — демократии, буквы закона, свободы. Мы должны сделать все необходимое ради защиты нашей свободы", — говорит премьер-министр Баварии Хорст Зеерхофер. А вот реакция американского президента более чем странная. Обама резко "ушел" в свои семейные проблемы, и своим спичем даже насмешил журналистов.
Впрочем, большая часть европейских политиков дала понять, что они не знают, что делать с эффектом домино, когда одно преступление провоцирует другое. Спецслужбы могут разоблачить подпольную террористическую сеть, работать с агентурой в религиозных сообществах, предотвращать теракты. Но они бессильны перед одиночками, которых обижали в школе или у которых разладилась семейная жизнь — как у убийцы на грузовике на набережной в Ницце. Еврочиновники не хотят признавать новую проблему, называя все, что можно, террором и угрозой, пришедшей с Ближнего Востока.
"Произошел еще один террористический акт, который в очередной раз доказывает, что мы столкнулись с мировым феноменом, глобальной болезнью, которую необходимо начать лечить как можно скорее и в месте образования этой раковой опухоли на Ближнем востоке, и во всем мире", – заявил Борис Джонсон, глава МИД Великобритании.
При этом настоящие террористы охотно приписывают себе эти убийства как результат своей деятельности — страх играет им на руку. Мультикультурная Европа в минувшем году приняла у себя полтора миллиона новых мигрантов, пополнив ряды тех, кто, возможно, чувствует себя непринятым в новое общество.