Шаварш Карапетян. Спасатель милостью Божьей

Эстафета Олимпийского огня в России на пути к Сочи. На одном из этапов факел берет пожилой человек, которому бег дается не очень-то и просто. Он грузно бежит, стараясь держать факел как можно выше. И тут у него гаснет пламя. Социальные сети, в которых тогда чуть ли не безраздельно царствовали креаклы, моментально взрываются ехидством, издевками, иронией: «Ха, он своей одышкой его потушил... Смотрите, какой-то кремлевский чиновник опозорился». И т.д.

Как же ошибались эти люди! Как же они были несправделивы! Ведь этим человеком был легендарный Шаварш Карапетян, человек, который сделал невозможное, спасая с 10-метровой глубины людей, запертых в упавшем в Ереванское озеро троллейбусе.

ПРИВЫЧКА ОТВЕЧАТЬ. ЗА ВСЕ И ВСЕХ

16 сентября 1976 года Шаварш Карапетян, на тот момент 16-кратный рекордсмен мира по подводному плаванию, многократный чемпион мира, многократный чемпион СССР вместе с братом Камо и другими спортсменами команды возвращался после тренировки. В это время троллейбус, в котором ехали 92 (!) человека, пробил ограждение и на полном ходу улетел в озеро. Шаварш бросился спасать людей. Вместе с младшим братом они нырнули в воду температурой 12 градусов, а затем Шаварш распределил роли: он ныряет, Камо подхватывает и передает на лодку, где за весла уже взялся их тренер, и так транспортируют к берегу. На принятие решения, на бег с раздеванием на ходу и на распределение ролей, получается, ушло не больше 5-6 секунд.

- Шаварш Владимирович, вы тогда с тренировки шли или бежали?

- Мы 21 километр уже пробежали, 7 кругов по 3 км, да еще с 25-ю килограммами песка за спиной в рюкзаке. Такие тренировки у нас были. Поэтому уже шли. Но тут пришлось бежать. И быстро.

- Это далеко было от вас?

- Нет, метров 50. Еще метров 25 надо было проплыть. Мы на бегу успели раздеться, подбегали к берегу уже в плавках. И прыгнули. Мы в воду зашли, троллейбус еще не до конца ушел, еще уходил под воду, когда они прыгнули в первый раз в воду.

- Хоть разок мелькнула мысль, что можно оттуда не вернуться, не выплыть?

- Поэтому я брата не пустил туда. Если не поднимусь, он бы за мной пошел. У меня страховкой брат был. А он такой же подводный пловец, как я, он проигрывал мне сотые доли секунды. Я дал указание, чтобы кроме Камо никто в воду не зашел. Все остальные дети были, то есть подростки, девочки и мальчики. Я им запретил в воду заходить.

- Почему? Они же тоже тренированные, могли бы на подхвате быть.

- Я вожак, я лидер, я отвечал и за них, как старший. А там мог быть один на миллион случай против них. Я запретил. Я все время думал, чтобы не было потери в команде. Девочка войдет с тобой и не выйдет. А дальше как я буду отвечать за это, почему я допустил? Я знал, что они не смогут, там сложная ситуация.

- А вы уже привыкли отвечать?

- Я уже привык за всё отвечать – и за команду, и за братьев.

- Сами как определили, что будете делать? На интуиции?

- Нет, я просто прошел к задней части троллейбуса. Единственный шанс, который был, это заднее стекло поломать. Потому что оно было большое и не автомобильное, оконное стекло. Поэтому порезался. Я его поломал.

СПОР - ЭТО СПОР. ДАЖЕ СО СМЕРТЬЮ

Шаварш тогда ухватился за «рога» троллейбуса и ударом ног разбил заднее стекло. Как он говорит сейчас, повезло, что стекло было обычным, а не специальным. «Повезло» так, что когда пловец проникал внутрь троллейбуса он порезал себе об обломки стекла и ноги, и живот. Он вытаскивал по отработанному конвейеру: погружение - схватил человека - вытащил из салона -всплыл- передал брату - четыре вдоха провентилировать легкие - снова погружение. И снова. И снова. И снова. А по воде расходились кровавые разводы от его живота и ног. Один раз чуть не потерял сознание, но на автомате организм сам сориентировался, на автомате захватил, всплыл, очнулся, и уже на поверхности, когда пришел в себя, увидел, что вытащил не человека, а подушку обитого дермантином сиденья.

Вот это преодоление уже на грани жизни и смерти, в полубессознательном состоянии - это очень по-карапетяновски. Однажды на соревнования перед стартом заплыва на 800 метров кто-то из соперников стравил ему воздух из акваланга. Шаварш проплыл 700 метров, потом еще 25 и тут воздух в баллонах закончился.

- На чем плыли оставшиеся 75 метров? - спрашиваю его.

- Не помню, ну так вот плыл, уже ничего не видел, не понимал. Но нормально доплыл.

Нормально - это, значит, победил. Как в озере - просто прошел, просто разбил, просто вытащил. Как говорили про него, лучше всего он раскрывался в споре с сильными соперниками. Спорить с судьбой, спорить с соперниками, даже с тренером.

- Завтра соревнования, допустим, а сегодня не хочется тренироваться. Прихожу, тренеру говорю: давай я нырну 50 метров на рекорд мира, Но сегодня гуляю. Мой тренер любил выпить. Мы заключаем пари. Если я рекорд устанавливаю. Он покупает 2 кило «Мишка на Севере» или «Три медведя». Если нет - я ему две бутылки водки. Такие конфеты было труднее водки достать в Ереване. Просто трудно очень. Но я такой спор ему никогда не проигрывал. Он доставал.

- Я так понимаю, что у вас с ним такая форма игры просто была.

- Конечно. Для него мои достижения всегда были важнее какой-то водки. Мы хорошие друзья были. Он хороший человек, его весь мир любил. А сколько у нас с ним происходило очень интересных спортивных моментов? Во Франции 400 метров плывем. Идет предпоследний заплыв. Все прыгают в воду. И у венгра баллон лопается. Фальстарт. Я в сильнейшем, последнем заплыве выступал. Подаю ему свой баллон. Он говорит: а ты? А у меня всегда запасной есть. Я говорю: ты плыви, обо мне не думай. У него первый результат. Потом последний заплыв. Мы между своими товарищами поделили первое и второе место, он встал на третье место. Вся венгерская команда целовала меня: третье место, медали, у немцев выиграл, у французов выиграл. Приезжаем потом в Венгрию. Для меня лимузин подают. Встречают отдельно. Я говорю: я с командой, я не могу так. И мы всех девушек посадили в этот лимузин. Меня приняли так, будто я чемпион Европы или рекордсмен мира родом из Венгрии.

- Это здорово. Но если к троллейбусу вернуться, не поверю я, что Вам страшно не было тогда, когда ныряли в эту муть.

- Понимаешь, нет бесстрашного человека, есть тогда глупый человек. Но когда профессионализм замещает страх, тогда уже ты становишься бесстрашным. Сначала страшно было, конечно. После первого захода уже не было страха, там уже тренировочный инстинкт, соревновательный инстинкт начал работать, то, что у меня приобретено было в спорте. Я тогда был рекордсменом мира, чемпионом Европы и т.д. Самый быстрый пловец в мире. Спорт доминировал над всеми навыками в этот момент. Потому что те возможности, та скорость, которую я тогда достиг, этим я обязан спорту. Я знал все, что возможно, а что нет. И у меня было два варианта. Или сделать то, что сделал, или погибнуть на том месте.

- Был и третий вариант.

- Не было, - у Шаварша даже чуть дыхание не перехватило от такого предположения. - А честь всех этих спортсменов, которые занимаются этим видом спорта? А честь тех спортсменов, которые на Олимпийских играх выступают? А честь перед народом как тогда сохранить? Бывает, ты плаваешь за себя, а бывает, что ты отвечаешь за людей, за Родину.

Тогда, в сентябре 1976-го он нырял и таскал, нырял и таскал. Раз за разом. И не знал, что некоторых, кого он вытащил, уже невозможно было откачать. Хотя рядом была больница, и на место сразу из нее выдвинулись врачи, но и они были не всесильны. А он нырял и вытаскивал. В сплошной мути, где ничего не было видно на расстоянии..., да уже ни на каком расстоянии.

Через 20 с лишним минут врачи, собравшиеся на берегу сказали, что уже никого больше спасти не удастся. В больнице тогда думали, что на месте катастрофы работает целый спасательный отряд, настолько быстрым и четким был подвоз потерпевших. А доставал всех всего один человек.

- А как Вы там внутри определяли, где люди? Видимость ведь была нулевая. Или они плотно стояли?

- Там образовалась подушка сзади, пузырь воздушный был, и они дышали.

- Но когда пробили стекло, воздух должен был выйти.

- Все равно он остался. Старый польский троллейбус, он округлый такой был, как колба. Они там держались.

А потом Шаварш еще заводил тяжеленные крюки автокранов, протаскивал их под водой через двери и крышу, чтобы можно было вытащить троллейбус. Через 45 минут с начала катастрофы автокраны потихоньку вытащили троллейбус на берег. А Шаварш сполз без сил на землю. И отрубился.

И еще 45 суток потом оставался между жизнью и смертью. На переохлаждение от почти часового нахождения в воде с температурой 12 градусов наложился сепсис - заражение крови. В ереванское озеро сливали все отходы промышленные предприятия. Шаваршу кололи по 6 уколов антибиотиков зараз. А когда встал на ноги на 46-е сутки, то не узнал себя в зеркале. И осознал, что в организме произошли серьезные изменения. В легких стала постоянно собираться мокрота, появились спайки, которые не давали вдохнуть глубоко, заполняя легкие не воздухом, а болью.

Шаварш понял, что со спортом покончено. Но еще поставил свой последний мировой рекорд. И тоже на автомате. Под конец дистанции уже свет в глазах померк, плыл с выключенным разумом. Брат Камо спрыгнул в воду после финиша, поднял его на руки, закружил. Все думали, что они так празднуют победу и рекорд. А на самом деле Камо первый понял, что рекордсмен просто не сможет сам подняться на бортик бассейна.

ЭТО ВСЕ ВЕЗДЕ ПРОСТО НАДО БЫЛО ДЕЛАТЬ

- 16 сентября 1976-го люди, которые были рядом, выстроились в очередь, чтобы спасать и помогать. Вам не кажется, что мы изменились. Сейчас бы достали смартфоны и делали селфи, например.

- Нет. Вы неправы. Это пройдет, это временное явление, каждый человек через интернет хочет показать себя. Но себя надо по жизни показывать, по процессу жизни. Я знаю, как человек, не умеющий плавать, с утонувшей машины снял всех членов семьи. Он не умел плавать, но вытащил всех. А случай, когда дагестанские боксеры, когда загорелся трамвай, спасли всех пассажиров. Это недавно было. Просто надо показывать такие случаи, рассказывать об этом. И тогда молодежь будет себя правильно вести по жизни. Я общаюсь со студентами, с молодежью. Я считаю, что они правильные, они молодцы, я их люблю. Они и аккуратные, и начитанные, и грамотные, и информированные намного больше, чем мы. Молодежь достойная. Другое дело, мы не можем дать такое быстрое и объемное воспитание духовного, трудового... Мы не успеваем научить специальности, не успеваем научить даже нормальному ведению семейной жизни.

Из 92 пассажиров троллейбуса ровно половина, 46, были спасены.

Двумя годами ранее спасения из троллейбуса, 8 января 1974-го Шаварш тоже спас не один десяток людей. В том числе и себя. Спортсмены возвращались на старом рейсовом автобусе с базы, местные жители ехали на нем же по своим делам. Автобус забарахлил, и шофер вышел, оставив дверь открытой. То ли не поставив на ручник, то ли передачу выбило, но машина покатилась вниз по горной дороге, где с одной стороны обрыв и пропасть, а с другой – скала. Шофер к тому же оборудовал свой автобус так, что изолировал свою кабину от пассажиров решеткой. В какие-то очередные минимальные секунды Карапетян смог проникнуть в кабину и вывернул руль, направив автобус к скале. Позднее специалисты, разбиравшие аварию, признали, это был единственный правильный вариант. Обошлось не только без жертв, но и без пострадавших.

- Просто надо было пролезть под оградой, которая между троллейбусом и пассажирами. И там надо было очень быстро гимнастическим приемом, - вспоминает Карапетян. - У меня отец гимнастикой занимался и нас гимнастами готовил. Я гимнастическим приемом залез в эту ограду, нырнул ногами вперед. Это не пловцовский вариант, а гимнастический. И я сел за руль сразу же. А кто бы мог это сделать? В том автобусе никто. Ни один пассажир так не нырнул бы ногами вперед прямо в сиденье водителя. И я водитель очень хороший. Я с 4 лет сижу за рулем на коленях у отца. С 7 лет запросто сидел за рулем и ездил. У отца был первенцем, и он меня готовил к труду и обороне.

- Он вам доверял, если вы говорите, что с собой сажал.

- Доверял. Он по всей жизни доверял. И до конца своей жизни доверял. В конце прошлого года умер. Он всегда мне говорил: всё неправильно делаешь, но не могу тебя ругать.

- А ваш сын плаванием занимается?

- Да. Он почти метр девяносто. Я с ним вот так говорю, - Шаварш задрал подбородок, подчеркнув разницу в росте.

- Это физически такое соотношение. А морально авторитет...

- Он любит меня, и всегда он очень аккуратно говорит со мной, никогда не переходит границы. Он знает, что такое отец, он знает, что такое старший.

- Своим примером воспитали?

- Было такое. Да. Я курил. В Новый год позвонил отцу. В Ереване Новый год справляют раньше, чем в Москве. Я говорю: папа, здравствуй, как дела. Он говорит: я слышал, что ты куришь. Говорю: кто сказал? Нет, ну я же на самом деле знаю, кто сказал. Когда жена на меня не может воздействовать, сразу звонит отцу. Всё рассказывает отцу, а он меня воспитывает. В таком возрасте! Я говорю: я уже не курю. И на следующий день, когда я не курил, сын повернулся и говорит: папа, дедушка за 2 тысячи километров откуда знает, куришь ты или не куришь? Я говорю: я же папе обещал. И после этого он ко мне относится так же дистанционно правильно, как я к моему отцу. Этот пример неповторимый для меня, что он меня слушает. Он сразу вспоминает ситуацию, когда я папе обещал. Это закон.

КТО ТУТ ПОСЛЕДНИЙ В СПАСАТЕЛИ? КАК - НИКОГО?

Через 9 лет после истории с троллейбусом в Ереване загорелся только недавно отстроенный Спортивно-концертный комплекс – гордость города. Знаете, кто первым помчался его тушить? Думаю, уже знаете – Шаврш Карапетян.

- Я там был дилетант. Я бы не полез, если был бы частный дом и т.д., если бы даже здание ЦК партии было. Но настолько этот комплекс дорог был народу, как дите народное, и все трепетно относились к нему.

- Даже как член партии? – улыбаюсь я.

- Конечно. Я должен был в этот день идти в ЦК партии. Надел белую сорочку, темный галстук, пиджак. Прихожу на работу, секретарша говорит: горит концертный комплекс. Как горит? Я повернулся, посмотрел, там в дыму все. И побежал туда. Это большущее здание, огромное, как инопланетяне пришли и на этой горе сели... Я покрутился по зданию. Не войти - сразу расплавишься. Опустился вниз, поднялся наверх. Смотрю, ворота, через которые на сцену ввозят оборудование и прочее... Там единственный молодой человек был, а остальные за 90 лет, мне тогда показалось. В возрасте. Этого молодого поймал, говорю: ты со мной пойдешь, если я пойду? Он так посмотрел. Я вижу, он боится. Он говорит: да. Я говорю: тогда сзади держи брандспойт. Тебя я тащу туда из-за того, чтобы держать шланг, если из моих рук выскользнет, чтобы не потеряли этот шланг. Говорю: мы идем, а вот вы, которые из машин (мой с реки воду брал брандспойт, а их маленькие брандспойты - из машин), держите воду на нас, пока мы не потеряемся в дыму. Мы проскочили в середину. Ворота открытыми оставляют – засасывает воздух внутрь кормят пожар кислородом. Огонь тащит воздух внутрь. Я говорю: одну дверь закройте, одну оставьте, когда мы фланг потушим, тогда пусть пожарные по флангу пойдут, - Шаварш вспоминает, потом усмехается. – Меня там знаешь, почему все слушались? Белая рубашка, темный галстук, пиджак хороший. Подумали, начальник важный пришел.

- Мы зашли туда. Сверху устройство осветительное, наверное, 2-2,5 тонны весом, рядом, буквально сантиметрах в 20 от молодого упало вниз. Если бы на нас, то мы погибли бы, - продолжает он. - Мы сначала потушили один фланг, потом второй, дали возможность, чтобы пожарные побежали вверх. Мы с ними побежали вверх. И тут дым пошел клубами, а потом я уже не помню. Очнулся в больнице. Нас за ноги вытащили (это рассказывал очевидец) и бросили в кусты. Пожарных тут же вывезли в больницу ближнюю, а меня в кустах оставили. Потом водителя, который меня повез, пригласили. Сказали: этот уже умер, тащите в морг. Это рассказывал водитель. Он говорит: я потащил в свою машину, засунул, посмотрел, а пульс-то есть, хоть и глубокий очень. И – в дальнюю больницу, то есть вторую больницу. Там меня врачи на ноги поставили быстрее, чем этих пожарных. Я работал на заводе, где 20 тысяч рабочих. Они узнали, и этот завод – прямо под окнами. Представляешь, что это было? Через месяц уже на ноги встал. Правда, сажа потом долго вот такими кусками вылезала.

- Брат, который с Вами был у троллейбуса, Камо, что сейчас делает?

- Он в Ереване. В уголовном розыске работал. А потом, когда ушел в отставку, пошел тренером. Я ему сказал: не ищи себе пост замминистра, у тебя хорошая профессия – научить детей плавать. Тем более, дедушка рассказывал, а он три войны прошел. Он рассказывал всю армянскую историю не по книгам, а по жизни. Они, когда Керченский пролив форсировали, все армяне, что там были потонули. Плавать не умели. Когда немцы начали бомбить Керченский пролив, единственный он из армян плавать умел и вышел из воды. Говорит: от волн от взрывной волны переворачивались плоты, люди падали в воду, и всё. Не то что снарядом, ранение или еще что. Просто утонули. И я брату сказал: учи плавать детей, чтобы не тонули.

И в России сейчас в год тонет 25 тысяч человек. Из них 15 тысяч – дети. Поэтому надо в школах ввести предмет плавание, и по окончании школы надо сдавать экзамен. И государство будет душой спокойно.

- Вы, вообще, когда-нибудь чего-нибудь боялись?

- За себя - нет.

- А за семью?

- За сына и сейчас, за него всегда боюсь. А так за семью, да, бывало. Самолет в Гаване три раза идет на полосу и не садится, а потом улетает в море. А со мной дочка. Жена уже начинает плакать. Я чуть-чуть тут тоже побоялся. Говорю: почему плачешь, мы сейчас сядем в море, и единственные, кто спасется, это вы. Я взял и привязал дочку к себе. Жене объяснил, что ты сама будешь держаться за меня, тебя нечего привязывать. В любой ситуации в панику не кидаться, делать то, что ты знаешь. Не бросать меня. Я, как буек и поплавок одновременно. Они поняли и успокоились. А когда берег уже было видно, я почувствовал, что самолет сядет на песок. В Гаване прямо около берега находился военный аэродром, и самолет сел туда. Я обнял его, пожал руку, сказал: спасибо за все.

- У вас же с самолетами и другие случаи были?

- Да, много было случаев. Особенно в 90-х. Летим из Еревана в Москву, например. Народу набилось, все стоят в проходе, за багажные полки держатся. Подлетаем к аэропорту, командир по связи громкой передает, пассажиры, пройдите в хвост, а то перевернемся при посадке.

- В самолете, стоя летели?

- Нет, перевеса не было, багаж весь оставили на земле. Так что все нормально было для тех времен. Но это же 90-е, не дай Бог им вернуться.

- Вам сейчас 63 года. Если что-то рядом опять случится, то...

- А куда будет деваться? Но! Только не роды, пожалуйста! Ни в коем случае!

Первой о подвиге Шаварша Карапетяна написала в 1982 году наша «Комсомолка». Потом в «Литературной газете» вышел большой материал Геннадия Бочарова.И ему пошли письма со всех уголков Союза. 75 тысяч получил он. И все прочитал. А еще люди писали тысячами письма в адрес Верховного Совета ЦК КПСМС, просили наградить Карапетяна, дать ему звание Героя Советского Союза. Но этого так и не было сделано. По формальным основаниям. Его к тому времени наградили медалью «За спасение утопающих» и орденом «Знак почета» по совокупности. И объяснили так, что нельзя за один подвиг награждать дважды, так не отбирать же у него орден.

P.S. Я полагаю, что справедливость должны существовать. С начала 90-х Шаварш Владимирович Карапетян живет в Москве, гражданин России с 1996 года или, как он шутит, «армянский сын русского народа». И Россия, Российская Федерация его ничем не награждала.

Наверное, пора исправить эту несправедливость. Звание Героя России вполне соразмерно тему подвигам, которые совершил этот Спасатель милостью Божьей. Хотя сам он вспоминает, что был просто счастлив, когда его пригласили участвовать в эстафете Олимпийского огня.