— Табу. Запрет. Молчок, — пожилой лама-бурят протянул тарелку, на которой дымятся душистые пельмени — позы, похожие на белые розы. — Молчат про него все. А его губят. Но за этим большие деньги. Деньгами всем языки связали. А его не будет — и нас нет.
Разговор о Байкале…
Когда-то писатель-сибиряк Валентин Григорьевич Распутин сказал мне негромко, как всегда сдержанным тоном, таящим глубину: «Приедете на Байкал — почувствуете себя другим человеком». И посоветовал обратить внимание, что писал про «святое море» протопоп Аввакум в своем Житии.
И вот на белесом берегу, в Старом Энхалуке, откуда виден далекий сине-скалистый остров Ольхон, глядя на прорезиненного рыбака, застывшего по пояс в воде, и карамельных жеребят, лакающих отражение заката, я перечитываю в планшете праведного бунтаря Аввакума. Потрясшая его дух красота этих вод вдохновила на обличение собирательного хозяина жизни, который «скачет, яко козел; раздувается, яко пузырь; съесть хощет, яко змия; лукавует, яко бес; насыщаяся довольно…»
Мне кажется, этот козел, пузырь, змея, бес (браниться можно долго) опасен сегодня Байкалу.
Байкал — прекрасный, как душа России, — одновременно зеркало пороков и бед. Жадность, корысть, дикость, безответственность, вседозволенность, наглость.
