Бой в Жёлтом море 28 июля 1904 г. Часть 8. Завершение 1-ой фазы

Итак, начиная где-то с 13.15-13.20, сражение в Желтом море ненадолго прервалось с тем, чтобы возобновиться вскоре после 13.30 (скорее всего, это произошло около 13.40), но указать точное время, увы, не представляется возможным. В 13.15 русская и японская эскадры разошлись в противоположные стороны, причем В.К. Витгефт вел свои броненосцы во Владивосток. Вскоре дистанция между концевыми русскими и японскими кораблями выросла настолько, что даже 12-дюймовые орудия не могли добросить свои снаряды до неприятеля. Только тогда командующий Объединенным флотом развернулся и бросился в погоню — в этот момент дистанция между враждующими отрядами достигала 100 кабельтовых. Сразу после того, как возник перерыв в стрельбе русский командующий попытался увеличить ход эскадры и дать вместо 13 хотя бы 14 узлов. Но во время этой попытки концевые «Полтава» и «Севастополь» стали отставать, и В.К. Витгефт вынужден был убавить скорость до 13 узлов. Примерно в 13.35-13.40 японцы сблизились с концевыми русскими кораблями на 60 кбт, находясь по правому борту от них и бой возобновился. В этот раз Хэйхатиро Того попытался придерживаться иной тактики, чем та, которую он демонстрировал до этого: по всей видимости, японский адмирал отметил, что огонь русских броненосцев совершенно неэффективен на дистанции свыше 55 кбт. В то же время заметно было, что японские артиллеристы на этих дистанциях воевали вполне эффективно, попадая не столь уж часто, но регулярно. Можно предположить, что Х. Того пришло на ум вполне логичное решение — подойти к русским на дистанцию 50-60 кбт и сосредоточить огонь на концевом броненосце. Безусловно, В. К. Витгефт переиграл командующего Объединенным флотом на первом этапе сражения, но Х. Того еще имел возможности все исправить: до темноты оставалось достаточно времени, так что можно было даже попробовать небольшой эксперимент. Минут 20-25 японцы расстреливали «Полтаву», добившись попаданий в нее шестью 12-дюймовыми снарядами, не считая прочих, более мелких калибров: интересно, что все шесть «тяжелых» попаданий были достигнуты за десять минут, в промежутке между 13.50 и 14.00. «Полтава» получил некоторые повреждения, но ничего такого, что всерьез угрожало боеспособности корабля. А затем 1-ый боевой отряд японцев, продолжавший двигаться со скоростью примерно в 15 узлов вышел на траверз русской эскадры и вынужден был рассредоточить огонь — в это время дистанция между противниками была около 50 кабельтовых (старший артиллерийский офицер броненосца «Пересвет» В.Н. Черкасов писал о 51 кбт). Еще 50 минут после этого продолжался бой, но затем японцы отвернули, увеличив дистанцию до 80 кабельтовых, а затем и вовсе отстали. Так закончилась 1-ая фаза сражения в Желтом море. Нелегко понять причины, согласно которым Х. Того прервал сражение. Как мы уже писали выше, сама по себе идея боя на больших дистанциях, где японские наводчики еще могли попадать, а русские — уже нет, была вполне разумной и могла принести японцам определенный профит. Этого не произошло, но почему тогда Х. Того прервал бой именно тогда, когда он вышел на траверз русской эскадре, т.е. фактически компенсировал свое провальное маневрирование в начале боя? Ведь для того, чтобы вновь занять выигрышное положение впереди русской эскадры ему оставалось совсем немного: достаточно было просто двигаться прежним курсом, только-то и всего. Если же ему вдруг показалось, что русский огонь на 50 кбт сделался слишком точен, то он легко мог увеличить дистанцию до 60 или 70 кбт и обогнать русскую эскадру. Вместо этого он, отвернув в сторону, снова отстал от В.К. Витгефта. Русские офицеры в своих мемуарах обычно связывают это решение Х. Того с многочисленными повреждениями, полученными кораблями японского 1-го боевого отряда. Ни в каком случае не следует их упрекать в шапкозакидательстве или в желании приукрасить картину боя. Во-первых, в бою всегда видится то, что хочется видеть, а не то, что происходит на самом деле, поэтому на русских кораблях действительно «видели» многочисленные попадания в японцев. А во-вторых, едва ли можно предположить какую-то иную разумную причину, оправдывающую выход японцев из боя. Попробуем разобраться в случившемся. С начала сражения и до самого боя на контргалсах, т.е. в промежутке с 12.22 и до 12.50 и пока эскадры сражались на дистанциях 60-75 кабельтовых, японские корабли не получили ни единого попадания. И лишь во время расхождения контркурсами, когда дистанция сократилась до 40-45 кабельтовых и менее, артиллеристы 1-ой Тихоокеанской эскадры наконец-то стали наносить ущерб неприятелю. «Микаса» получил попадания 12-дюймовыми снарядами в 12.51 и 12.55 соответственно, а затем пришла очередь концевого «Ниссина» — уже в самом конце боя на контргалсах, в 13.15 он получил шестидюймовый снаряд, а десятью минутами позже — десятидюймовый. Увы, это все, что смогли сделать русские комендоры за полчаса боя. Затем огонь был временно прекращен, и возобновился только в 13.35-13.40. Пока дистанция сохранялась в пределах 55-60 кабельтовых, комендоры В.К. Витгефта не могли ничего поделать, но в дальнейшем, после 14.00, когда корабли Х. Того сблизились с русской эскадрой на 50 кбт, русские броненосцы все же смогли причинить некоторый урон японцам. В 14.05 эскадренный броненосец «Асахи» получил попадание — его описания несколько различаются, но, скорее всего, было так: двенадцатидюймовый снаряд ударил под ватерлинию в корме и достиг карапасной бронепалубы, чьи «скосы» уходили много ниже ватерлинии. Снаряд, чья энергия была в многом растрачена движением под водой и пробитием борта брони не осилил и взорвался прямо на ней, причем броня этот удар выдержала. В 14.16 шестидюймовый снаряд попадает в «Микаса» в район ватерлинии, в 14.20 — попадание двенадцатидюймового в шканцы по левому борту, 14.30 — японский флагман получает десятидюймовый снаряд (вероятно в борт в средней части корпуса), 14.35 — сразу два двенадцатидюймовых попадания, один — в казематную батарею, второй — в переднюю трубу броненосца. Но к этому времени Х. Того уже разрывал дистанцию, которая, по всей видимости, после 14.35 опять стала слишком велика для наводчиков В.К. Витгефта — до самого конца первой фазы, т.е. до 14.50 иных попаданий в японские корабли не зафиксировано. Таким образом, русская эскадра в бою на контргалсах добилась 3-ех попаданий крупнокалиберными снарядами, и одним шестидюймовым, а после возобновления боя в 13.35 и до 14.50 еще 5-ю крупнокалиберными и одним шестидюймовым снарядами. Конечно, следует учитывать, что время попадания части русских шестидюймовых снарядов, а также снарядов неустановленного калибра неизвестно: японцы, отметив факт попадания, не зафиксировали точное его время. Поэтому нельзя исключать, что в 1-ой фазе боя в корабли Х. Того попало на несколько снарядов больше. Но это сомнительно — дело в том, что в следующей фазе сражение шло на относительно короткой дистанции и следует предполагать, что все эти попадания именно тогда и случились. Тем более, что в 1-ой фазе, в силу больших расстояний «разговаривали» в основном крупнокалиберные орудия, и попадания снарядом 6 дюймов и ниже (а именно такие в основном и попадали в разряд «неустановленных калибров) вообще довольно сомнительны. Изучив попадания в японские корабли, мы приходим к выводу, что единственным попаданием, которое могло бы сбить японцам скорость и вынудить их отстать от русской эскадры, является попадание под ватерлинию «Асахи». Но оно случилось в 14.05 и после этого Х. Того еще 45 минут продолжал бой — так что, по всей видимости, оно не стало для японского броненосца сколько-то опасным и не угрожало существенными затоплениями. Таким образом, можно утверждать, что боевые повреждения не являются причиной выхода из боя Х. Того. Но если не они, тогда что же? Разберемся с качеством стрельбы японских артиллеристов. Не вдаваясь в подробности, отметим, что в 1-ой фазе боя, с 12.22 и до 14.50 в русские корабли попало 18 двенадцатидюймовых и один десятидюймовый снаряд, а также, по некоторым данным, 16 снарядов меньших калибров. Соответственно, японские комендоры добились 19 попаданий крупнокалиберными снарядами, а русские — только 8, разница более чем двукратная и не в пользу русской эскадры. Если же сравнивать общее количество попаданий, то все становится еще хуже — 10 русских попаданий против 35 японских. Вот она, цена «великого стояния не рейде»! Хотя справедливости ради следует учесть и то, что техническое оснащение японских артиллеристов превосходило таковое у русских: существенную роль сыграло наличие у японцев стереоскопических прицелов, в то время как на русской эскадре ими не был оборудован ни один корабль. Русским комендорам, «не избалованным» тренировками, приходилось наводить в прямом смысле слова «на глазок». Конечно, при стрельбе на 15-25 кбт, как это предполагалось до войны, вполне можно было корректировать огонь и без оптики, но уже на дистанции 30-40 кбт отличить невооруженным глазом падение снаряда собственного орудия от прочих снарядов, выпущенных из других пушек корабля, было очень нелегко, если вообще возможно. Достоверно известно, что японские корабли с начала боя и до его возобновления в 13.35-13.40 добились как минимум 6-и попаданий двенадцатидюймовыми снарядами в русские броненосцы. Еще 6 двенадцатидюймовых и десятидюймовый снаряд попали в русские корабли после возобновления боя в 13.35-13.40. К сожалению, точное время остальных 6 «двенадцатидюймовых» попаданий не зафиксировано, известно лишь, что они были достигнуты в 1-ой фазе сражения. Сделав допущение, что данные попадания распределялись примерно равномерно и в период 13.35-13.40 попало 3 снаряда из шести, получаем, что после возобновления боя и до окончания 1-ой фазы в русские броненосцы угодило 10 крупнокалиберных снарядов. А теперь поставим себя на место Хэйхатиро Того. Вот японская колонна медленно догоняет русских, вот до концевого русского броненосца остается 60 кбт и бой возобновляется. Разрывы японских тяжелых снарядов хорошо видны — но японский главнокомандующий не может следить за всеми неприятельскими кораблями одновременно. Какие-то попадания в неприятеля он видит, а какие-то не замечает. Поскольку в бою мерещится всякое, Х. Того также наверняка иной раз видит попадания, которых на самом деле не было, но какое у него может быть общее впечатление? Фактически в русские корабли попало порядка 10 тяжелых снарядов, Х. Того наверно мог увидеть пять или шесть, но ошибки в наблюдении вполне могли превратить их 15, или даже чуть больше. А вот попадания в свои корабли, идущие кильватерной колонной с борта «Микасы» видеть не могли — можно было только наблюдать белопенные столбы близких падений у бортов ближайших броненосцев. Зато попадания в собственный корабль чувствуются достаточно хорошо, тем более что Х. Того находился не в рубке, а на мостике. Как мог увидеть ситуацию японский командующий, «наблюдая» 10-15, а хоть бы даже и 20 попаданий тяжелых снарядов в русские броненосцы и зная, что его флагман получил четыре таких попадания, но при этом не зная, сколько русских снарядов попало в прочие его корабли? Только то, что его расчет безнаказанно громить русских с дальней дистанции оказался ошибочным, и что, вполне вероятно, его корабли получают не менее сильные удары, чем наносят сами. Возможно что, именно это и стало для Х. Того основанием выйти из боя. Но зачем ему было отставать от В.К. Витгефта? Ведь японскому командующему ничто не мешало, разорвав дистанцию, выдвинуться вперед и вновь занять позицию южнее или юго-восточнее русской эскадры. Пожалуй, существует одно-единственное объяснение такому поступку Х. Того. Дело в том, что русскую эскадру медленно, но верно догонял 3-ий боевой отряд и «Якумо». Вступить в бой с русской эскадрой самостоятельно три бронепалубных крейсера при поддержке одного броненосного, конечно, не могли, так что «Якумо» не имел шансов принять участие в сражении. А вот если бы удалось присоединить его к 1-ому боевому отряду, то силы японцев в известной степени выросли бы. К концу третьего часа Хэйхатиро Того окончательно убедился, что перестрелка на больших расстояниях русскую эскадру не остановит, так что ему предстоит решительный бой на коротких дистанциях — только так можно было надеяться нанести критические повреждения русским кораблями и воспрепятствовать их прорыву во Владивосток. Но против 6 русских броненосцев командующий Объединенным флотом располагал только 4 броненосцами и 2 броненосными крейсерами так что присоединение к его силам еще одного броненосного крейсера было весьма кстати. Следует иметь ввиду, что в то время все еще сохранялась уверенность о важной роли скорострельной артиллерии, так что 4*203-мм и 12*152-мм «Якумо» могли представляться Х. Того большим усилением в бою накоротке. К тому же 6 кораблей В.К. Витгефта, даже рассредоточив огонь, все равно могли обстреливать только 6 кораблей Х. Того, а значит, один японский корабль в любом случае не будет обстрелян. Обычно корабль, по которому не ведут огонь, стреляет точнее и это стало бы небольшим, но все же преимуществом японцев. Таким образом, выход Х. Того из боя, и последующее отставание 1-го боевого отряда от преследуемой ими эскадры русских, могло быть связано с желанием японского командующего выяснить степень полученных его кораблями повреждений, а также со стремлением присоединить к главным силам «Якумо» в преддверии решительного боя. Конечно, это всего лишь гипотеза, мы можем только догадываться, о чем думал в тот момент командующий Объединенным флотом. Однако никаких иных разумных объяснений поступков Х. Того мы не видим. Видимо, в тот момент Хэйхатиро Того окончательно отказался от мысли победить русских за счет тактического маневрирования. Ведь у него был выбор — отстать и присоединить к себе «Якумо», либо отказаться от присоединения «Якумо» к линии, но выйти вперед и занять удобную позицию впереди русской эскадры. В первом случае Х. Того получал усиление, но потом ему пришлось бы вступить в бой, догоняя русскую эскадру, как он это уже делал в 13.35, и тогда преимущества позиции были бы у русских. Во втором случае, Х. Того оставался с теми кораблями, что у него были в начале боя, зато получал позиционное преимущество. Хэйхатиро Того выбрал грубую силу. Дальнейшие действия японцев понятны и не имеют двояких толкований — после того, как 1-ый боевой отряд отдалился от русской эскадры, 3-ий боевой отряд вместе с «Якумо», находившегося в тот момент справа-сзади русской эскадры прошел у нее за кормой для того, чтобы воссоединиться с главными силами. Однако, во время пересечения курса русских, «Якумо» оказался в пределах досягаемости тяжелых орудий и по нему открыли огонь концевые «Севастополь» и «Полтава». Результатом этого стало весьма неприятное для японцев попадание 12-дюймового снаряда с «Полтавы» в батарейную палубу «Якумо» — изрядные разрушения, 12 убитых и 11 раненных наглядно демонстрировали, что броненосный крейсер все же не ровня пускай и немолодому, но вооруженному 305-мм пушками броненосцу. Интересно, что «Полтава», в которого за весь бой 28 июля попало 15 305-мм, 1 — 254-мм, 5- 152-мм и 7 снарядов неустановленного калибра потерял убитыми ровно те же 12 человек (правда раненых на нем было не 11, а 43 человека). Маленькая ремарка. Не приходится удивляться тому, что японцы стреляли намного точнее комендоров В.К. Витгефта, ведь русские артиллеристы не располагали телескопическими прицелами, не закончили учения в 1903 г и не имели систематической подготовки в 1904 г. Кроме того, была еще и кадровая проблема: тот же С. И. Лутонин пишет о том, что нередко приходилось ставить на командование артиллерийскими башнями либо офицеров, не являющихся артиллеристами, либо же артиллерийских кондукторов (кормовая 305-мм башня управлялась именно кондуктором). Но вызывает определенный интерес значимая разница в эффективности русской артиллерии в различные периоды боя. Судя по имеющимся данным, дистанции от 55 кбт и выше были для комендоров 1-ой Тихоокеанской эскадры почти что недосягаемыми, но в первой фазе было два боевых эпизода, когда противники сближались на меньшие дистанции. За полчаса боя на контргалсах (12.50-13.20), когда расстояние до противника составляло 40-45 кбт и менее, русские броненосцы добились всего 3 попаданий крупнокалиберными снарядами. Зато впоследствии, когда Х. Того догнал русскую эскадру и сражался с ней на 50 кбт, то за 35 минут боя (с 14.00 до 14.35) артиллеристы В.К. Витгефта достигли уже пяти попаданий калибром 254-305 мм. А затем, в 15.00, в ходе короткой перестрелки с «Якумо» — еще одно попадание. Т.е., несмотря на большую, чем в бою на контргалсах дистанцию, русские вдруг показали едва ли не вдвое лучшую меткость. С чего бы вдруг? Возможно дело тут вот в чем: лучшими стрелками русской эскадры были броненосцы «Севастополь» и «Полтава». Эскадренные броненосцы "Севастополь" и "Полтава" — красивое довоенное фото Как писал старший офицер «Полтавы» С.И. Лутонин, на артиллерийских учениях в июле 1903 г.: «“Полтава”, взяв первый приз, выбила 168 баллов, за нею шел “Севастополь” — 148, затем “Ретвизан” — 90, “Пересвет” — 80, “Победа” — 75, “Петропавловск” — 50». В бою 28 июля два старых броненосца замыкали строй. Но так уж вышло что, расходясь на контркурсах с русской эскадрой, японские броненосцы прошли достаточно далеко от ее концевых кораблей и всерьез повоевать у «Полтавы» и «Севастополя» не получилось. И наоборот, догоняя русскую эскадру, Х. Того волей-неволей оказался под огнем концевых броненосцев, в результате чего у «Севастополя» и «Полтавы» появилась возможность проявить себя как следует. Как бы то ни было, но существенных повреждений японские корабли не получили, «Якумо» все же присоединился к главным силам японцев, и Х. Того повел свои корабли в погоню за уходящим во Владивосток В.К. Витгефтом. И, конечно, настиг его… Но перед тем, как переходить ко второй фазе сражения, весьма интересно будет разобраться с тем, что происходило в это время на мостике «Цесаревича». Продолжение следует…