Изнанка. Как расположение района города влияет на выборы

В образовательном пространстве ОХТА LAB 6 ноября прошёл очередной Science Slam. Корреспондент TNR пообщался с одним из спикеров мероприятия ― Дмитрием Коменденко, который представил публике свою небольшую лекцию на тему электоральной дифференциации: того, как голосуют граждане в зависимости от территориальных или других признаков.

Дмитрий, чем вы занимаетесь?

Я ― выпускник факультета географии и геоэкологии СПбГУ, занимаюсь преподаванием географии. Кафедра, на которой я учился, называется "кафедрой региональной политики и политической географии". Во время учёбы моей главной сферой интересов была электоральная география и география выборов, а в аспирантуре я занимался городскими исследованиями.

Чем занимается электоральная география?

Сложно сказать: разные учёные по-разному рассматривают электоральную географию. Одни говорят, что она ― часть политической географии. Другие говорят, что это ― отдельный подраздел, потому что там больше всего теорий. А для некоторых это ― междисциплинарная область, которая может быть связана с политологией, социологией. Политики и географы рассматривают электоральную географию как полноценную часть географии.

{images1}

Тема вашего выступления на Science slam ― "Электоральная дифференциация, или почему Просвет ― не Купчино". На опубликованных в вашем блоге картах вы упомянули традиционный для Петербурга раскол "Север — Юг". Что это за раскол и почему он "традиционный"?

Если отходить в сторону, то расколы достаточно типичны для любых больших городов. Например, запад Берлина сильно отличается от востока, равно как и у Лондона с Парижем. Если мы берём любой относительно крупный город, то там обязательно будут какие-то расколы, которые будут проявляться в электоральной географии и выборной статистике. Петербург в этом плане не исключение: для нас таким "расколом" служит расклад между севером и югом города.

Если быть совсем точным, то у нас раскол идёт следующим образом: с Севером еще и центр города, а также то, что можно назвать Пулковским меридианом ― жилые кварталы вдоль Московского проспекта. Противостоит им остальной город вместе с пригородами, как Колпино, например. На карте это выглядит как Север с "центром" против Юга и пригородов. Интересно и то, что это ― очень устойчивый раскол, он появился не вчера. Когда в 1990 году в городе начали проводить альтернативные выборы народных депутатов по демократическим процедурам, учёные сразу же заметили эту дифференциацию: Север и "центр" голосовали за демократические альтернативы, а Юг и пригороды отдавали свои голоса за консервативных кандидатов.

{images2}

В числе прочего, я занялся электоральной дифференциацией, потому что у нас очень туго со статистикой на низовом уровне. Нам доступна информация только по крупным городским районам. Из неё мы видим, например, повышенную концентрацию евреев в "центре" и на Севере, но это настолько незначительные колебания, что они не будут оказывать влияния на общую картину.

Важный момент в том, что размах статистических колебаний Петербурга на микроуровне больше, чем на макроуровне. Если мы разбиваем город на 18 районов, то нам не очень заметна эта разница. Но если мы углубимся внутрь районов, то очень заметны различия между двумя частями одного района.

Вы используете в своей работе статистические данные или проводите свои исследования с социологической методологией?

У нас ― выборная статистика и статистика по муниципалитетам.

Получается, что вы делаете вторичный анализ данных?

Да, но с поправками на то, что у электоральной статистики в нашей стране есть один большой грех ― она часто фальсифицируется.

В 2012 году, когда были выборы Президента России, я работал наблюдателем на выборах. У меня был доступ к протоколам наблюдателей на избирательных участках Василеостровского района. На 90% участков были независимые наблюдатели, которые копировали протоколы и выкладывали их в интернете.

Потом данные из Государственной автоматической системы "Выборы" можно было сравнить с тем, что представили наблюдатели: данные расходились. Эту ошибку фальсификации можно было почти полностью исключить в исследовании, потому что мы обращались к первичным данным и тем, что доходили до нас в виде официальных данных.

{images3}

Если не секрет, какой был процент фальсификаций?

Сразу не скажу, но факт, что они были существенные. Но даже при таком объёме фальсификаций Владимир Путин побеждал в любом случае в Василеостровском районе, как и в любом другом. Дело было в пропорции. Как правило, все фальсификации шли по одному и тому же методу ― вбросы, карусели и так далее. У меня есть данные, что часть голосов просто переписывалась за другого кандидата.

Крайне показателен пример дифференциации районов, например, по уровеню владения английским языком, который связан с уровнем высшего образования. Если приводить в пример Васильевский остров, то район новостроек обычно голосует за демократических кандидатов, наряду с кварталами студенческих общежитий на улицах Шевченко и Кораблестроителей, на карте они вспыхивали "либеральными пятнами". В южной и восточной части острова, где старый жилой фонд, жители голосовали за консерваторов от власти.

Насчёт политической активности, раз уж мы заговорили об этом. Почему Петербург по сравнению с Москвой такой аморфный?

Сказывается численность населения, не смотря на то что это один из самых крупных городов Европы. Петербург не является центром принятия решений, как это было век назад. Если бы в Питер вдруг перебросили Думу, то всё бы изменилось, конечно. Понятно, что есть один центр — это Москва, и вся политическая активность протекает внутри Садового кольца. Хотя в двухтысячные годы Марши несогласных в Петербурге были очень массовыми, но абсолютно ни к чему не привели.

С точки зрения россиян, да и европейцев, Петербург представляется более европейским и демократическим, однако результаты выборов говорят об обратном. Есть постоянное желание сделать из Питера противовес Москве.

{images4}

Допустим, между условными Просветом и Купчино есть разница в том, кто и как голосует. А какие еще стороны районной жизни может рассмотреть электоральная география?

C точки зрения этой науки, под отличием районов всегда что-то лежит. Например, Север заселялся позже. Но почему он более "интеллигентский" ― сказать сложно: не хватает данных, есть предположения. Существует массовый образ района: например, Купчино и Колпино ― это "гоповские" районы, хотя сейчас эти места стали довольно удобными и приятными. Север ― это район крупных университетов, того же «Политеха». В дореволюционные годы север был районом расселения интеллигенции, потому что там высокая концентрация университетов.

Раскол Севера и Юга начал складываться ещё более века назад. Интересно, что он сохранился даже под ударами советской жилищной политики. Архетипы всё ещё очень сильны, но различия есть. Чёткого ответа на причину этого нет из-за скудных данных.

В крупных западных городах наиболее образованный и состоятельный средний класс выбирается из центра в пригороды, а те, кто были на окраинах, перебираются обратно, ближе к работе. В Петербурге, судя по вашим картам, этого не наблюдается. Когда мы сможем наблюдать такую городскую миграцию у нас?

Очень интересный вопрос, мы им занимались. Это называется процессами джентрификации, которые у нас практически не прослеживаются. Допустим, есть не очень благоустроенный центр города, который включает в себя деловые и культурные кварталы, но там живёт бедное население. Богатое население живёт в пригородах и ездит в центр только по работе. Затем идёт постепенное улучшение центральных районов, что, к сожалению, может быть запущено только "сверху", на государственном уровне.

Другой же механизм джентрификации действует иначе, назовём его условно "берлинским". В процессе воссоединения Германии в 1989 году "вернулся" огромный Восточный Берлин, который был слабо заселён: вдруг стали доступны огромные районы с очень дешёвым жильём. Переехавшие студенты и творческая интеллегенция изменяют облик района.

Потом уже девелоперы начинают думать, что надо вкладываться в эти районы. В дальнейшем возможна супер-джентрификация: район, который был доступным и дешёвым, превращается в "заповедник для богачей", потому что в ходе изменений он стал привлекать к себе более платёжеспособное население. Они скупают надвижимость, думая: "как же хорошо, что мы купили квартиру в таком высококультурном районе". Это и есть механизмы джентрификации, если очень упростить.

В России такое практически не работает. Некоторые позитивные ростки в этом направлении в основном инициированы самими девелоперами. Например, в Москве это ― территория бывшей промзоны ЗИЛ, фабрика "Красный Октябрь", ЦСИ "Винзавод". В Питере это ― "Этажи", "Ткачи", Contour и другие места. Но всё это пока не влияет на окружающие районы, никак не изменяясь под влиянием новых молодёжных центров.

У нас нет развитого рынка арендного жилья. Большинство людей проживают в бывших государственных квартирах, и мы получаем условную бабушку 80 лет, которая живет в квартире по 90 м².

Такая ситуация на Западе невозможна, потому что у людей изначально не могло бы просто так появится этой квартиры. В том же Берлине до 85% населения не имеют собственного жилья, там квартиры снимают. Это влияет на мобильность населения, потому что человек не привязан к своему жилью. В то же время постоянно идёт процесс кругооборота недвижимости.

С точки зрения экономики, рынок съёмного жилья гораздо более активный, чем рынок капитального частного жилья. Это приводит к процессам джентрификации и сегрегации в крупных городах. Правила джентрифиакации не универсальны, но они работают при определённых внешних условиях.

Источник: Neva-room.ru