«Гвозди» под ногти. А у псковичей «Чёрное молоко» убежало!
Я тоже пожалела, что не взяла на спектакль Псковского театра драмы «Чёрное молоко или Экскурсия в Освенцим» купальник.
Потому что сидишь рядом с подростками, как раздетая. Горячо.
Как и они, стесняешься лишний раз хихикнуть, раз на афише это слово – «Освенцим» (спектакль очень смешной, да).
Потеешь вместе с Томасом, осознавая, что тоже стояла «на шухере», пока кое-кто перерабатывал людей в радиоактивный пепел.
Ещё больше «швиц», когда начинаешь догадываться, что с Марикой случится что-то непоправимое.
А всё из-за того, что её папа слишком старался, чтоб она меньше знала и ещё меньше задумывалась о происходящем. (Не так ли и я постаралась замять тему, когда моя дочь спросила, что ответить однокласснику, который сказал «все америкосы дебилы»?).
«Запах из печей меня не особенно беспокоит»?
Режиссёр спектакля, руководитель детской театральной мастерской «Гвозди» Псковского театра драмы Евгения Львова потом объяснила, что она и актёры очень старались сделать зрителям плохо.
Каюсь: как и Томас, надеялась в тот вечер развлечься. Вроде и знала, что театр не про это, а начала забывать, пока мне не вогнали эти «Гвозди» под ногти.
Да и то сказать, кто мог ожидать от «Гвоздей» чего-то стоящего после их первого спектакля про червячка, который вздумал перебраться с одного берега Невы на другой, когда уже наступило время разводить мост.
Кстати, роль Моста тогда досталась тому же парню, который теперь играет Томаса. В сущности, Томаса тоже развели...
Короче, от «Гвоздей» я на прошлой неделе ничего ТАКОГО не ожидала. Мне гораздо больше хотелось посмотреть спектакль «Свято» Учебного театра «На Моховой», который приехал в Псков с гастролями по случаю юбилея нашего дрампуша и выступал на псковской сцене за два дня до «Гвоздей».
Спектакль этот оказался «пластическим». То есть, час двадцать на сцене резвятся красивые молодые люди («будущие звёзды театра и кино», как их называет сайт театра), изображая под чарующую народную музыку «хореографические образы родной земли», чтоб донести до зрителя незамысловатый рефрен: «Нас бьют – мы летаем!». Выписывают эдакие вологодские кружева в стиле пэчворк.
В общем, ансамбль «Улыбка» 82 lvl. Не молоко. Сливки. Причём пенящиеся – из пульверизатора. Без вкуса и запаха. На сцену заранее напустили этих сливок в виде искусственного тумана, который рассеялся, едва в зале зажёгся свет.
Две тётушки в очереди за своими шубами после спектакля: «Ну как тебе?» - «Зарядилась юной энергией!».
Думаю, дай-ка ещё и на спектакле «Чёрное молоко» подзаряжусь.
До сих пор волосы карандашами.
Нет, Томас, конечно, как и мы с вами, что-то такое слышал про Освенцим (по-немецки Аушвиц). И про шесть миллионов уничтоженных гитлеровцами евреев, и про печи.
Ещё ему рассказывали на уроках про вагину и пенис «и как это функционирует», но он сам догадался, что секс – это совсем другое.
Не зря же по-настоящему верующие люди так боятся, что у нас в школах введут уроки православия. В России и так-то народ не шибко религиозный, предостерегают они.
Вот и Томас не верил в Освенцим-Аушвиц, а ехал туда развлекаться, как это всегда бывает в таких школьных поездках: полапать одноклассниц, покурить травки. Может, и в бане попариться, если поведут.
А его провели сквозь ворота, на которых написано «Труд освобождает».
И Томасу расхотелось быть немцем.
Напрасно его единственный друг Дитер объяснял ему, что немцы должны «подняться с колен», что «мы не имеем права предавать идеалы наших дедов»...
Когда Дитер повалил на парту и начал стегать ремнём их одноклассника за то, что тот гей, Томас вроде как проникся этими идеалами и нехотя постоял «на шухере», надеясь, что не делает ничего плохого.
Но после Освенцима отбился от своих.
Ради того, чтобы сыграть Томаса, пышноволосый кудрявый Алексей Довбаш – звезда театральной мастерской «Гвозди» - коротко постригся. Надел майку-хаки и тяжёлые армейские ботинки на шнуровке.
Денис Кугай в роли польского полицейского Томаша сразу понял, что этот парень - «нацик».
У «пшека» Томаша, как он объясняет, своя причина ненавидеть немецких нациков. Но он похож на нацика ещё больше, чем Томас. Он и с дочкой, ровесницей Томаса, обращается, как гестаповец, не умея по-другому отнять у неё пыльную тетрадку, которую она нашла на чердаке.
Зрителям предстоит узнать, что с этим Томашем не так.
Девочку зовут Белла (как в «Сумерках» - глупо улыбается Томас) и одновременно Марика.
Белла не рада, что выросла в этой дыре, где единственным «градообразующим предприятием», как сказали бы у нас, является «музей» (они его так называют, ну а что, это музей и есть). Её задрало, что все приезжие спрашивают, мерещатся ли ей призраки. Ей это всё до смерти надоело (ключевое слово «до смерти»).
Марика живёт в том же самом польском Освенциме, но в 1942-м году, и наблюдает, как немцы строят лагерь для евреев. Главное, что не для поляков, а евреи – всё равно все как один воры и убийцы, объясняет ей отец, но она умная девочка и понимает, что это не совсем справедливо – отправлять в лагерь только за то, что ты не той национальности.
Марика, может, и поразмышляла бы об этом как следует, да некогда: она влюбилась в одного из немецких охранников. Тем более, что папа их хвалит, говорит, что немцы – правильная такая, чистоплотная нация. Марика надеется, что её возлюбленный добрее других и что он отпускает заключённых погулять подольше, когда его смена.
... Итак, что мы имеем. Перед нами трое героев, которые всегда не те, за кого мы их принимаем.
Туповатый бритоголовый Томас - кто бы мог подумать? - чрезвычайно раним.
Его польский тёзка Томаш, хоть и годится ему в отцы, сам ненамного взрослее: оказывается, он решил стать «полицейским из Майами» только потому, что из него не получилось «индианы-джонса», а тем более, «американского жиголо».
Он не ненавидит немцев, нет. Он ненавидит людей вообще. Так он говорит. А себя - больше всех, о чём лучше него знает его шестнадцатилетняя дочка, только она до поры до времени не понимала почему.
Хотите знать, что вырастает из ребёнка, который с утра до вечера смотрит телек или играет в компьютерные игры? Сходите в театр и поглядите на полицейского Томаша в исполнении Дениса Кугая.
Наверное, это и называется «человек тонкой душевной организации», «разносторонне одарённая личность» или просто «хороший парень». Томасу, конечно, страшно повезло, что он нарвался на прекраснодушного Томаша.
А может, просто так обстоятельства сложились, что Томаш не выбил этому «нацику» семь зубов, как он это обычно делает, а постарался разобраться, что у мальчишки стряслось.
Что касается Беллы-Марики, то ей до всего этого нет дела. Как и зрителям. Наверное, поэтому мы ещё битый час после спектакля обсуждали «Чёрное молоко» вместе с артистами и дообсуждались до очень личного.
Хотя в первые минуты после спектакля мне показалось, что «дискуссия» пойдёт по накатанной. Сидящие в зале молодые люди начали с заученных фраз: «дедывоевали», теперь мы понимаем, что они не зря воевали, какие эти фашисты и неофашисты всё-таки, ужасосвенцим, бла-бла-бла...
Но уже через несколько минут сами начали рассуждать о том, имеет ли человек право сомневаться в «истине», которую ему навязывают.
Например, имеет ли право ученик возразить учителю. И сами же сказали, что иногда ученик возражает учителю не потому, что учитель не прав, а потому, что ученик с ним не согласен. Та-дам!
Белла-Марика (на самом деле поразительная Анжелика Иномова, просто она не сразу остыла и вышла из роли) слушала-слушала и говорит:
«Надо же, как много интересного вы мне сейчас рассказали про нашу пьесу. Я целый месяц про неё читала. Мне казалось, что я буду сидеть на обсуждении и кивать: «Молодец, ты угадал!» А вместо этого узнала столько для себя неожиданного!»
Пьеса немецкого драматурга Хольгера Шобера, и правда, хороша. Она особенно хороша тем, что это совсем новая пьеса - о том, что происходит между немцами и поляками прямо сейчас. И что происходит в головах у самих немцев и у самих поляков.
Жаль, сказали сидящие в зале, что нет такой же пьесы про поляков и русских. Мол, тут недавно на одном международном семинаре собрались представители разных стран. Все общались между собой. И только русские с поляками так друг с другом за несколько дней семинара ни разу и не заговорили...
Немцев ещё жальче, объясняли знающие люди: они так до сих пор и не научились заново уважать свою нацию после всего, что с ними в 20 веке произошло. Они гордятся своим футболом, своим орднунгом. А нацией гордиться у них так до сих пор и не получается. Поэтому, кто поглупее, как Дитер, и лезут в драку, чтобы «подняться с колен».
Но немцы хотя бы пытаются отрефлексировать свою национальную трагедию. В отличие от русских, которым рано или поздно ещё придётся, как и Томасу, пройти под воротами своих лагерей смерти и потом заново научиться разговаривать с «пшеком» Томашем.
Может, и правда, существуют патологические нации?
Тут один псковский зритель вспомнил, как много лет назад ещё во время срочной пошёл с товарищем в увольнение и как на безлюдной улице они увидели влюблённую парочку.
Вечер. Вокруг никого. Навстречу эти двое. Держатся за руки. Сослуживец сплюнул и говорит: «А давай к ним прикопаемся». И этот, второй, парень, по его же словам, понял, что чуть не сказал «давай», потому что у него тогда тоже зачесались кулаки. Теперь он признаётся, что вынужден был сделать над собой усилие, чтоб не поддаться этому неожиданному порыву.
Ничто человеческое нам не чуждо, да...
А всего несколько дней назад этот же мужчина поздно вечером возвращался в общественном транспорте с рок-концерта. В компании с известным активистом псковского гей-сообщества.
В автобусе кроме них оказались ещё двое парней, которым было нечем заплатить за проезд. Гей-активист услышал, как они препираются с кондукторшей, и крикнул ей, что заплатит и за них тоже, не жалко.
Через некотрое время эти двое незнакомцев присмотрелись к нашему рассказчику и его приятелю повнимательнее и вдруг придвинулись к ним с угрожающим видом: «А вы, что, голубые?!»
Разрулить эту ситуацию так, чтобы она не закончилась мордобоем, оказалось совсем не просто.
А теперь пример из вчерашней ленты моего Фейсбука. Семья сыроваров из псковской глубинки недавно была официально признана «лучшей молодой семьёй России», о чём написали почти все псковские СМИ. Под ссылкой на одну из таких публикаций моя коллега, тоже журналист, пишет в социальной сети:
«Кому лень читать перескажу: уехали из Пскова в Питер, но там их никто не ждал с распростёртыми объятиями - надо было пахать, что было влом. Родственники жены, умолчим их национальность, но они как водится в Пскове - решили открыть кафе и пристроить зятя, но там такой «хозяйственник», что был сослан в деревню кашеварить да детей заделывать».
«Умолчала их национальность». Не как в прошлый раз.
Ну что ж, напомню. Месяц назад в Пскове судили одного общественника и троих полицейских, которые задержали наркоторговку, да так неаккуратно, что она погибла при задержании, после чего они не придумали ничего лучше, как спрятать её труп в лесу и притвориться, что ничего не было.
В СМИ главного обвиняемого называли «общественником», «лидером движения», а погибшую - «цыганкой»:
«... Такое мнение в последнем слове высказал лидер общественной организации «Псков - город без наркотиков» Константин Вилков на очередном слушании по делу о смерти цыганки».
Мне тогда вдруг опостылело стоять «на шухере», и я разразилась в том же Фейсбуке отдельным постом: мол, тогда уж напишите, какой они все национальности - эти Вилков, Федотов, Коншин и Царёва. Пускай любители стереотипов тоже пообобщают и сделают выводы про русских.
А тем временем та же журналистка, только в другой ветке написала: «Чего устроили из-за цыганки-наркоманки ажиотаж, одной больше одной меньше».
Кстати, перед началом премьеры спектакля «Чёрное молоко» артисты раздали зрителям анкеты: имя, фамилия, возраст, рост («нормальный», «ниже среднего» или «выше среднего»?), какой шоколад, по-вашему, полезнее (горький чёрный или белый молочный?)...
Ниже - вопросы про негров, про мужчин и женщин (с цитатами «знаменитых деятелей» ). И про цыган там как нельзя кстати был вопросик.
За время спектакля Денис Кугай успел разложить эти анкеты в разные стопочки – в зависимости от того, соглашались зрители или нет с высказыванием выдуманного «знаменитого этнографа Ёжи Брониславского», который якобы утверждает, что цыганам генетически присущи преступные наклонности.
Так вот. Стопка заполненных анкет, в которых зрители поверили Ёжи Брониславскому, оказалась почти такой же пухлой, как и та, где они поставили галочку напротив слова «нет».
Видимо, это ответы людей с «нормальным ростом», который, по словам Евгении Львовой такой же миф, как и всё «нормальное».
Белла из немецких «Сумерек» под названием «Чёрное молоко» говорит: «Освенцим такой же, как и весь мир, и весь мир такой же, как Освенцим».
Ну что ж, с премьерой вас псковского Освенцима. Псковский театр драмы наконец-то начал жечь.