На уровне сердца. Почему журналист из Ижевска поехала в Донецк?
В 10 городов и населённых пунктов Донецкой области доставлена гуманитарная помощь.
14 ноября — день, который, по словам Юлии Михалевой, перевернул вверх тормашками весь 2016-й год.
Первый шаг
— А что произошло в этот день?
— ВКонтакте просили о помощи. Он увидел мой статус и тут же написал: «Скажите, а вы это просто для красного словца написали или действительно можете помочь?» Посмотрела в его профиль и внутри стало как-то неуютно: Донецк. Я шумно выдохнула и посмотрела в окно. Здесь — моя привычная жизнь: сдача номера, интервью, подготовка к ёлкам, семинары, кафешки, ночное бдение в Сети. А там — люди, которым я могу помочь.
Ещё раз посмотрела на свои ноги в тёплых носках, на спящих сыновей, на свет ночника и разбросанные игрушки. Прошло три минуты после начала разговора, но где-то внутри я уже была готова ответить: «Приеду!»
— Смело! И начала собираться в дорогу?
— Дальше был крепчайший кофе и новая тетрадка, куда посыпались явки-пароли, нужные телефоны и подробный список, что нужно учесть. 33 ижевским друзьям в эту ночь я отправила подробное письмо — самым близким и нужным, кто мог бы помочь информацией. Тем, кто прошёл Чечню и курсы выживания на природе. Психологам, тренерам, журналистам, фотографам. Чтобы я точно знала, как идти в связке, на кого можно положиться, что делать при встрече с реальной опасностью. Постскриптумом стояла главная фраза: «И не надо меня отговаривать!»
— Как твои друзья реагировали на это письмо?
— Из мужчин откликнулись шестеро... Всего шестеро! Пара подруг надрывно написали: «Куда собралась? Ты же девочка, должна сыновьям сказки на ночь рассказывать!» Не хотелось особого пафоса. Я просто знала, что смогу выполнить эту работу: собрать деньги, купить подарки, довезти вещи. И обязательно что-то сказать этим мужественным людям. Как я умею. У меня в запасе был только месяц.
Открытые сердца
— На твой призыв в социальных сетях откликнулись только знакомые?
— Нет, не только знакомые. Деньги присылали со всей страны. Девчата помогали сортировать и упаковывать вещи. Пакетами была заставлена вся квартира. Три больших мешка с вещами и обувью в последний вечер привезли молодые супруги. На мой вопрос: «Откуда?» объяснили просто: «Позвонили в дверь старшей по подъезду, а затем пошли звонить во все квартиры. Вот, собирали!»
— А как же твоя основная работа?
— Не знала, как решить вопрос с работой: ехать за свой счёт? Взять отпуск? А когда директор собрала всех на внеочередную летучку и сказала, что журнал закрывается, я единственная облегчённо вздохнула: «Слава Богу! Значит, я могу спокойно ехать в Донецк!»
— Не страшно было оставлять сыновей одних?
— Я обняла сыновей в 4 утра: «Родные мои! Всё будет хорошо. Вы справитесь!» На секунду накатили тревожные слёзы, а дальше грустить было некогда: подошла машина, в которую мы стали закидывать наши 30 подписанных баулов. В машине нас было пятеро. 20 часов до Москвы, без сна и остановок. Меня поддерживали только родные смс-ки. Внутри было доселе неиспытанное тревожное ожидание.
— От Москвы до Донецка вы добирались тем же составом?
— Нет, к нам присоединились москвичи. Я знала их только по аватаркам. Первый мой связной — Алексей, за три года выучил все донецкие дороги вдоль и поперёк. Второй — Вячеслав, просто отодвинул все свои дела. Корпоративы, новогодние хлопоты, посиделки перевесило одно простое решение — ехать!
Целый день они закупали форму для ополченцев, лекарства для вдов, игрушки для детей-инвалидов, тёплые носки и варежки, потом грузили это в свои джипы. Когда на следующее утро расселись по машинам, они засмеялись: «Отчаянная ты девчонка!»
Безусловное добро
— Одно дело ехать по мирным дорогам, другое — в ДНР. Было страшно?
— Подходили к границе рано утром. Ехали в темноте, молча. Было уже не до анекдотов. Правда, когда донецкие погранцы, узнав Алексея, побежали к нам обниматься — тревога немного улеглась. Но потом Комэска тихо сказал: «Так, ребята, внимание. На территории ДНР мы не пристёгиваемся. Если я вдруг побежал из машины — выскакиваем и бежим за мной!»
И тогда внутри засел какой-то животный страх. Будто все мои внутренности скрутились жгутом. Я перестала дышать, молча вцепилась в коленки, и мы полетели под 120 км/час. Тут и там торчали одинокие печные трубы. Останки домов. Пепелища. И никого.
— Какая встреча и с кем оказалась для тебя самой главной?
— Через пару дней после прибытия мы оказались в частном детском доме у знаменитой мамы Лиды Ковалёвой, воспитавшей за свою жизнь 50 (!) приёмных детей. Этот дом находится под опекой ополченцев, среди которых главная — Ленка-«Ёжик», комендант полка. Четверо выросших ребят мамы Лиды ушли служить на передовую, один не вернулся...
«Как и где мы их находили? Так сколько ж сирот здесь осталось! Кого на помойках и на вокзалах подбирали. Их откормить, отмыть надо было, а детки-то светлые, добрые, талантливые. Моя гордость!»
Есть такой тип людей: они изнутри — больше, чем снаружи...
— Были ещё знакомства?
— С другой женщиной мы познакомились заочно. «Где тебя положить? Что будешь кушать? Как ты решилась? А, правда, приедешь?» — она завалила меня вопросами ещё онлайн, когда мы не знали друг друга. Главный центр гуманитарной помощи в городе Зугрэс — это Светочкина квартира. Сюда днём и ночью заходят люди. За подарками и вещами. Чтобы помочь разобрать очередные коробки с гуманитарной помощью. И чтобы послушать, что творится на передовой, где ей тоже приходиться бывать. «У меня дома — постоянно народ. Потерпишь?» — извиняясь, сказала она при встрече. Я только хмыкнула: «Нашла, чем удивить!»
На свои деньги ищет машины, договаривается со знакомыми, мотается по адресам, чтобы раздать всё необходимое. Квартира точно так же заставлена пакетами и коробками. Плюс полный набор инсулиновых ручек и лекарство в холодильнике — на случай, если это кому-то срочно понадобится.
— Что тебя поразили или покорило в этих женщинах?
— Я вглядывалась в их лица и просто не понимала, откуда они берут силы подбадривать других, вставать в 5 утра, помогать, кого-то перевозить, тащить в трущобы стиральные машинки и велосипеды для ребятни. Ни минуты расслабления. Постоянно прислушиваясь к шуму за окнами. Но при этом их глаза излучают добро. Безусловное!
— Трудно было разговаривать с теми, кто потерял своих близких?
— С вдовами мы говорили недолго (приближался комендантский час, надо было вовремя разойтись!) Я рассказывала им, как запиналась о коробки с вещами, как строила своих пацанов перед отъездом, как бросилась на шею к незнакомому мужчине, приняв его за волонтёра. Они улыбались.
«Я так давно не видела, чтобы эти женщины улыбались, Юль! — вздохнула Светлана. — А тут сидят, тебя слушают и улыбаются. Надо же!» Слава Богу! Значит, не зря я ехала сюда 3 тысячи километров. Значит, так нужно.
Я точно знаю, как спокойно становится на сердце, когда ты — не один, когда кто-то переживает за твою жизнь и готов подставить тебе своё плечо. И от каждой из этих женщин я слышала бесценное: «Спасибо, что приехали!»
— Чему ты научилась у них?
— Например, спать в полглаза. Краситься за три минуты. Обнимать каждого человека, как родного — на сколько бы вы ни прощались. На всякий случай. И всюду таскать с собой вещмешок, то есть рюкзак с личными вещами. Потому что здесь никогда не знаешь, в каком тылу и на какое время ты засядешь, чтобы в безопасности дождаться своего «конвоя».
Чужие больше, чем свои
— Думаю, что дети ждали тебя накануне Нового года с особым нетерпением...
— Первыми, кто ждал меня на донбасской земле, были именно дети. Дети-инвалиды. Особенные слушатели. «Они давно пришли. Зайди в зал!» — подтолкнула Светочка. Я открыла дверь и... Право слово, в клетке со львами мне было бы легче!
Жадно ловящие каждое слово («А как там в России?») и обступившие меня плотным кольцом («А есть какая-нибудь вещь для меня?»). Я скрылась за мешками и начала, словно коробейник, кричать из-за коробок: «А вот, кому пуховичок отличный? Барышне-Снегурке, видать!» Смеялись и тянули руки. Даже солнечные детки из коррекционной школы. После раздачи всего подошли, ещё раз сказали «спасибо» и затоптались на месте: «А обнять вас можно?»
«А знаешь, что страшно? — печально сказала Света. — Это мы, взрослые, ещё вздрагиваем при хлопках на улице. Дети на них уже не реагируют. Очень быстро перестроились. У них военный режим уже в крови. Жутко!»
— Ты вернулась домой перед самыми новогодними праздниками. Сыновья, наверное, часы считали?
— Мои пацаны, пока я была там, точно так же ждали подарки, считали минуты до моего приезда и были совершенно спокойны. Принимали гостей, заботились друг о друге, наряжали для меня ёлку, прятали в укромное место тортик, гладили свои рубашки и точно знали, что всё будет хорошо. Может быть, их спокойные, твёрдые голоса в трубке и уберегли меня от самого тяжёлого. Дети — они больше и сильнее нас. Как Ангелы.