Белорусский лагерь для украинцев, или Как мы движемся в пункт “ж”...
16 января в Минске прошли первые в этом году переговоры Трехсторонней контактной группы по Донбассу. За два дня до этого появилась информация, что Еврокомиссия выделяет Минску 7 млн. евро на центр беженцев из Украины и других стран. Парадокс в том, что 10 лет назад Европа давала деньги Украине, чтобы она принимала политических беженцев из Беларуси. Это симптоматично, господа...
Понимаю, что многим читать это будет скучно. И не все поймут, почему именно вотчина Лукашенко взята как мерило глубины деградации украинской экономики. Но это у меня с детства: очень люблю мультфильм “38 попугаев”, где удава измеряли в слонах, мартышках и попугаях.
Так и с нашей экономикой: должностные лица показывают какие-то цифры, “иксперды” эти цифры пережевывают, но в целом не совсем понятно, мы уже в пункте “ж” или только на подходе? И какая секретная стратегия экономического развития поможет нам свернуть с курса на ж... куда-нибудь в более перспективное место.
Итак, начну с косточек. Искал вчера на сайтах новости переговоров по Донбассу и случайно надыбал радостное сообщение Госстата об очередной грандиозной перемоге. Исчерпав европейскую квоту на мед, орехи и вату (в прямом смысле слова, а не то, что вы подумали), мы вдвое нарастили экспорт косточковых фруктов и ягод. Заработали целых... $871 тыс. Основным импортером в этом сегменте (почти 90%) оказалась Беларусь. Белорусы их покупают, чтобы переработать и продать дальше, потому что мы обработать косточки сами уже не в состоянии. Вот вам точка отсчета разновекторного движения.
Дальше – больше. Экспорт белорусских товаров за 11 месяцев 2016 года снизился на 13,3% – до $21,3 млрд. Но в трех товарных группах экспорт в стоимостном выражении вырос. Экспорт машин и оборудования увеличился на 15,7% – до $3,82 млрд., древесины и целлюлозно-бумажных изделий на 17,2% – до $929,2 млн., а текстиля и текстильных изделий на 21,6% – до $720,7 млн.
По сути, белорусский экспорт – это стул, который стоит на четырх ножках. На первом месте – продажа переработанных российских нефтепродуктов. Она составляет наибольшую долю в структуре экспорта товаров – 22%. На втором месте – экспорт продукции химической промышленности: минеральные, в первую очередь калийные, удобрения – 20,3%. На третьем месте – машины и оборудование. Их доля в экспорте 17,9%. И только на четвертом – продукция пищевой промышленности и сырье для ее производства – 17,3%. Причем переработки тут больше, чем сырья.
Именно нефтепродукты подпортили белорусам статистические показатели доходов от экспорта: выручка от поставок нефти и нефтепродуктов в стоимостном выражении упала на 35,8% – до $4,682 млрд. Это связано как с падением цен на нефть, так и с сокращением объемов поставок из России.
Сюда же добавляется спор между российскими Минэнерго и Минфином насчет обнуления экспортной пошлины на нефть после 2018 года. Как пишет «Коммерсант», Минэнерго отмечает, что это может осложнить отношения с Беларусью, лишив ее 96 млрд. российских рублей (при нынешнем курсе – $ 1,6 млрд.), привести к падению объемов нефтепереработки на 20% и нехватке топлива, а также к закрытию ряда российских НПЗ.
Паника на тему, что Беларусь уже не будет “нефтяным оффшором”, конечно, преувеличена, но бацьку это тревожит, и он дал указание правительству любыми темпами нарастить промышленный экспорт.
Заметим, не сырье, не косточки и не орехи. В отличие от нас, базовый продукт белорусского агроэкспорта – это переработанная молочка, которой забиты полки российских и крымских супермаркетов. Прошлый год в Беларуси был рекордным по объему производства молока – 6,780 млн. тонн. За 11 месяцев 2016 года экспорт сыров и творога вырос в натуральном выражении на 13,4%, в денежном – на 6,2%, экспорт сливочного масла при снижении объемов на 5,6% вырос в деньгах на 15,1%.
Не все местные коровы доживают до глубокой старости, поэтому в темпе растет экспорт мороженой говядины (плюс 30,1%), колбасы “без ГМО” – еще 23%, продуктов из мяса и консервов – плюс 24,3%. Белорусы потеснили нашу водку (прирост 35,4%) и шоколад с конфетами (36,6%). Но, повторюсь, продукция сельхозпереработки и пищепрома занимает только четвертое место в структуре экспорта Беларуси.
Зато у нас первое место в мире по экспорту подсолнечного масла – 4,8 млн. тонн, что на 23% больше, чем в 2015 году. Удельный вес экспорта масложировой продукции в общем объеме поставок товаров из Украины составляет 13%, в экспорте сельхозпродукции – 30%, а в экспорте продуктов питания – 70%.
То есть главное, что мы теперь делаем в агроотрасли – не сыры, не колбасу и даже не конфеты (это слишком сложно, нужно стандарты выдерживать), а просто растительное масло. Страна золотой семечки. На втором месте – пшеница. На третьем – кукуруза. Между кукурузой и соевыми бобами притаились полуфабрикаты из углеродистой стали, плоский прокат и прутки. Самый высокотехнологический элемент массового экспорта Украины – это кабели. Немцы охотно покупают. Провода нужны всем.
В целом 47% нашего экспорта – это агропродукция так называемого низкого передела, и только 7% экспорта претендует на какую-то технологичность. При этом падение экспорта у нас формально меньше, чем у белорусов – всего 7,9%. И за 10 месяцев 2016 года Украина экспортировала товаров на $29 млрд., что на $8 млрд. больше, чем родина бацьки. Правда, не следует забывать, что население Беларуси составляет всего 9 млн. человек, на производстве занято 4,5 млн. В Украине без Крыма и Донбасса около 37 млн. человек, трудоспособного населения – около 45% от этой цифры.
Что в сухом остатке? Мировые санкции против России из-за Украины “вальнули” и экономику Беларуси. Но с точки зрения перспективы это ей пошло на пользу. Во-первых, став переговорной площадкой по Донбассу, она избавилась от санкций Евросоюза, хотя пятые президентские выборы Александра Лукашенко в 2015 году были не намного демократичнее, чем четверо предыдущих. Во-вторых, страна укрепилась в качестве транспортного посредника между Россией и Украиной и торгового – между Россией и ЕС. В-третьих, изменила структуру своего падающего (как и у нас) экспорта на более высокотехнологичную.
Мы сделали выбор с точностью до наоборот: наш экспорт от технологичности переместился к примитивизму. У этого явления есть научное название: индекс экономической сложности (рейтинг ECI). Самой сложной считается экономика Японии. Самой примитивной – африканских и островных государств с элементарным сырьевым экспортом.
Есть примеры стран, которые перешли от доминирования простых отраслей к развитию более сложных. Как ни странно, лидером рейтинга ECI за последние 20 лет стала Румыния. В 1996 году большую часть румынского экспорта составляли текстиль, металлы и минеральные продукты. Машины, электрическое оборудование и транспортные средства занимали всего 8%. В 2014 году доля сложных машин и транспортного оборудования возросла до 45%. Это помогло Румынии подняться на десять позиций в рейтинге ECI и обойти Украину.
Честно говоря, я не знаю, куда сползла наша страна в упомянутом рейтинге. Но чем более примитивным будет наш экспорт, тем меньше потребности в технических специалистах, квалифицированных рабочих и прочих умниках будет в Украине. Это формирует то, что можно назвать качественным составом населения. Причем, в отличие от Нищука, я имею в виду отнюдь не генетику, а то, что называется запасом производственных и технологических знаний.
В Украине самыми востребованными на рынке труда профессиями традиционно являются специалисты и руководители по продажам, IT-специалисты, а также инженер-технолог пищевого производства. Юристов избыток. Из экономистов остаются востребованными квалифицированные аудиторы, бухгалтера, кассиры, менеджеры по персоналу и по обучению, бренд-менеджеры, дизайнеры, аналитики по маркетингу.
То есть мы хотим быть модными, красивыми и смотрим в Европу. Но большинство вакансий для образованных украинцев – это продвижение продукции (как правило, импортной и чаще всего китайской) или все, что связано с сервисной экономикой. Производственных (инженерных) вакансий почти нет. Как и предложений.
Рынок труда Беларуси выглядит несколько иначе. В пятерку самых востребованных профессий, по данным кадровых агентств, входят IT-шники, опытные юристы со стажем, медики, инженеры и агрономы. Спрос на врачей и медработников максимально высокий. Медицина в Беларуси все еще бесплатна и активно развивается. Богатые колхозы гоняются за медсестрами, фельдшерами и акушерками в прямом смысле слова с ключами от новых квартир в руках.
Также белорусам не хватает секретарш с хорошим уровнем знания иностранных языков и международного делопроизводства (которых у нас в избытке) и продавщиц – в торговых сетях большая текучка кадров. Востребованы аудиторы и маркетологи, менеджеры по рекламе (большая текучесть кадров), повара (рестораны растут, как грибы после дождя), специалисты внешнеэкономической деятельности (санкции отменили!), строители, зоотехники и ветврачи.
Официальная безработица у наших соседей меньше 1%, неофициальная – около 5%. При этом крупнейшие промышленные предприятия Беларуси – МТЗ, МАЗ, МЗКТ – жалуются на дефицит квалифицированной рабочей силы, из-за чего они не могут нарастить, например, выпуск тракторов (в прошлом году на экспорт отправили 18 тыс. тракторов, хотя заказы были почти на 20 тыс.).
Чтобы загнать народ на производство, Александр Лукашенко год назад своим декретом ввел даже налог на тунеядство – эквивалент $250 в год, который заставляют платить даже мамаш детей с 3 до 7 лет, посещающих детские садики. На сегодня это самая обсуждаемая тема в стране – может ли государство заставить тех, кто не работает и не платит социальные взносы, участвовать в своих расходах.
Наши свободолюбивые люди такого просто не понимают. Но у авторитарных белорусов свой аргумент: мол, все пользуются освещенными улицами, вызывают милицию или пожарных, отдыхают в благоустроенных парках. Или работай или плати. Если ты безработный – регистрируйся в службе занятости (чего большинство не делает из-за очень низкого пособия по безработице для большинства), а, чтобы сохранить статус безработного, раз в месяц отрабатывай день или два на так называемых оплачиваемых общественных работах. Для приезжих нонсенс, что в минском зоопарке стоит очередь желающих выгребать навоз за верблюдами, но для местных это шанс не платить налог на тунеядство.
И тут мы снова возвращаемся к планам ЕС построить в Беларуси центры размещения мигрантов (Migrants Accomodation Center) для беженцев из Украины. Какое отношение это имеет к структуре экспорта, перспективам развития и рынку труда?
Вы не поверите – прямое. Так как белорусы решили идти путем развития относительно сложных отраслей и хотят экспортировать больше технологичной продукции, им не хватает квалифицированной рабочей силы. Украина, которая решила, что для счастья ей достаточно семечек и дизайнеров, теоретически могла бы стать донором такой рабочей силы для соседей. Но так как Беларусь – далеко не рай, особенно для наших людей, привыкших к вольностям, трудовая экспансия не наблюдается. А там, где она стихийно прошла, остается взаимное разочарование.
Дошло даже до того, что белорусские милиционеры при заполнении опросных листов в миграционной службе стали проводить специальные разъяснительные беседы с нашими согражданами. Текст этих лекций фееричен: о том, что в Беларуси не принято переходить улицу на красный свет, нарушать ПДД, нельзя пить пиво на улице, мочиться в подъездах и т.д.
В августе 2014-го Александр Лукашенко подписал специальный указ, дающий обширные льготы украинцам, сбежавшим в Беларусь от войны на Донбассе. Была максимально упрощена процедура назначения им государственных денежных пособий и предоставления мест в общежитиях. Детей-беженцев уравняли в правах с местными детьми, разрешив учиться в школах и посещать детские сады. Работодатели, нанимавшие беженцев, были полностью освобождены от уплаты в бюджет госпошлины за выдачу разрешения на привлечение иностранной рабочей силы. А сроки выдачи таких разрешений были сокращены до пяти дней.
Тогда же Александр Лукашенко лично встретил несколько семей, бежавших от войны, и объявил, что страна испытывает дефицит рабочих кадров и надеется приобрести энергичных и образованных граждан соседнего государства, “которые активно вольются в экономическую жизнь страны”.
Но дальше начались проблемы. Всего в Беларусь официально прибыло 100 тыс. украинских переселенцев, из которых часть оказалась, мягко говоря, не беженцами. Неофициально “под указ” ломанулись до 400 тыс. Работать даже на современных, почти европейских фермах они желанием не горели, хотя им и предлагали моментально получить жилье. Зато интересовались строительными шабашками, торговлей на рынке и социальными пособиями.
Так как в президентском указе было оговорено, что для получения социальной защиты представлять документы украинцы не обязаны, некоторые беженцы оказались украиномовными и с типично “донецкими” именами типа Назар или Одарка. Остальные просто не понимали, почему местное население нервно реагирует на громкий мат и распитие алкоголя на лавочке.
Дошло даже до того, что белорусские милиционеры при заполнении опросных листов в миграционной службе стали проводить специальные разъяснительные беседы с нашими согражданами. Текст этих лекций фееричен: о том, что в Беларуси не принято переходить улицу на красный свет, нарушать ПДД, нельзя пить пиво на улице, мочиться в подъездах и т.д. За нарушение предусмотрено 15 суток ареста с мытьем общественных туалетов (так как места на уборку в зоопарке уже разобраны “тунеядцами”).
В общем, не знаю, удалось ли белорусам заполучить, как они рассчитывали, квалифицированные рабочие руки из Украины, но уже в 2014 году 200 украинцев депортировали обратно за различные преступления. Сколько отправили назад за следующие два года, честно говоря, не узнавал.
И теперь точка бифуркации нашего позора – упомянутые выше Migrants Accomodation Center рассчитаны именно на тех наших сограждан, которые не оправдали надежды власти в Беларуси и потому их решено вернуть на родину. Вместе с сирийцами и чеченцами. Именно этим объясняется тот факт, что центры рассчитаны на минимальное количество постояльцев – 30-50 человек.
Что эта незначительная, на первый взгляд, деталь означает для нас? Да очень просто – что, выбирая сырьевую модель развития, мы автоматически записываемся в группу таких же “развитых” стран. И это не Польша и не Румыния, с которыми мы привыкли себя сравнивать. И скоро даже не Беларусь. В том числе и потому, что белорусы перерабатывают наши косточки и перебирают нашими мигрантами, а не наоборот. Так что пункт “ж” в глазах европейской общественности нами, судя по всему, почти достигнут. Движемся дальше...