Спасибо йогам: почему суд прекратил дело против лектора Дмитрия Угая

Петербургский Смольнинский суд прекратил рассмотрение дела Дмитрия Угая, не обнаружив в его лекции о видах йоги миссионерской деятельности. За резонансным процессом, начатым по еще новому для российской судебной практики «закону Яровой», следил корреспондент Федерального агентства новостей. 

Back in the USSR не случилось

Защищать в суде петербургского лектора, которого задержали в лофт-проекте «Этажи» во время лекции о видах йоги, приехал из Москвы адвокат, автор книги «Как не стать жертвой закона Яровой» и редактор журнала «Религия и право» Анатолий Пчелинцев.

«Спасибо йогам за то, что внимание к закону Яровой было привлечено в таком масштабном характере, — сказал он уже после своей речи в защиту Дмитрия Угая, которой аплодировал весь зал, и после постановления суда о прекращении дела. — Йогу как метод физического оздоровления сегодня используют миллионы наших сограждан. В каждом фитнес-центре есть разные виды йоги, и попытка придать делу религиозный характер поставила бы под запрет йогу как таковую в России. Поэтому сегодня судья олицетворяла не саму себя, а все судебное сообщество. И то, что такое объективное, справедливое и правильное решение было вынесено, есть великое дело».

Выступая перед судом, Анатолий Пчелинцев напомнил мировому судье Жанне Кустанович о том, что в 1977 году в Ленинграде уже судили йога: тогда на три года за практику индийского искусства йоги был осужден Анатолий Иванов.

«Давайте не будем возвращаться в то время, — попросил адвокат. — Мы сегодня живем в правовом государстве, где Конституция дает нам право свободно говорить о своих религиозных убеждениях. Да, поправки Яровой-Озерова уточняют ответственность за миссионерскую деятельность, но отсутствие хотя бы одного из признаков миссионерства исключает состав административного правонарушения». 

Вайшнавом можешь ты не быть, а вот философом — обязан

В этом заключался главный вопрос уникального судебного процесса над Дмитрием Угаем: понять, допускает ли «закон Яровой» разницу между просвещением и пропагандой религиозного культа, различает ли общефилософские беседы и миссионерскую деятельность. После допроса трех свидетелей суд убедился в том, что в лекции Дмитрия Угая, который признает себя преданным последователем индийского божества Кришны, несмотря на его личные религиозные убеждения, не было ни призыва разделить его веру, ни углубления в какую-либо из религий, ни упоминания о религиозных организациях, ни даже слова «вайшнавизм».

Защита убедила суд в том, что лекция Дмитрия Угая (автора диссертации об онтологических основах самоосознания на философском факультете СПбГУ) на индийском фестивале была культурологической и не имела ничего общего с теми разговорами, которые ведут с прохожими у метро представители движения вайшнавизма, предлагая купить религиозную литературу. Будучи специалистом в области религии и права, Анатолий Пчелинцев указал суду на приличный уровень изложения материала на тему различных религий и особенностей духовной стороны практики йоги в лекции Угая. Принципиальный момент в деле Дмитрия Угая — это возможность самому исповедовать любое учение, но при этом иметь возможность свободно публично высказываться на религиозные темы: право, гарантированное нам верховным законом РФ. Доказательство миссионерской деятельности в лекции петербуржца создало бы множество проблем не только многочисленным преподавателям йоги и других практик, но и профессорам, лекторам и публичным людям с философскими наклонностями. 

«И все же я хочу спросить — кто написал четыре миллиона доносов?»

Дмитрия Угая задержали на лекции во время фестиваля Vedalife после заявления в полицию Наиля Насибуллина. Учитывая историческую склонность нашего народа к жалобам, кляузам и доносам, можно представить, сколько подобных документов обрушилось бы на правоохранительные органы, решись дело Дмитрия Угая иным образом. Оперуполномоченный семьдесят шестой оперативной части Арсен Магомедов, руководивший задержанием лектора, признался, что только заявление Насибуллина и показания всего двух свидетелей, чьи фамилии он не вспомнил на суде, стали основанием для ареста Угая. 

Сам Дмитрий Угай еще перед судом заявил журналистам, что надеется на справедливый и честный российский суд. «Я верю не в то, что каждое решение суда справедливо, а в то, что суд вынесет справедливое решение, — сказал он. — Все зависит от конкретных людей, а каждый человек всегда о себе знает, когда он отклоняется от добра. Так что я надеюсь, что эти люди будут справедливы».

О доносчике Наиле Насибуллине Дмитрий высказался в стиле булгаковского Иешуа Га-Ноцри с позиции «все люди добрые». «Я понял, что этот человек хочет добра. Но это добро он понимает очень своеобразно: понимает его как единоверец и считает, что все, у кого другое мнение, опасны для общества. И исходя из такого мировоззрения, он действует со своим понимаем добра. Он человек хороший, но ему не хватает внутреннего чувства совести, его стоит пожалеть».

Среди зрителей в зале суда было также много людей, чьи родственники попали под влияние разного рода сект. Их желание расценить лекцию Угая как миссионерскую деятельность было понятно, но суд вынес иное решение.

Добавим, что по принятым в июле прошлого года поправкам Яровой-Озерова с уточнением понятия миссионерской деятельности уже рассмотрено больше десятка дел. Только защищавший Дмитрия Угая в суде юрист Михаил Фролов вел свое девятое дело по так называемому «закону Яровой». Практика рассмотрения подобных дел постепенно складывается в российской судебной системе, и дело Дмитрия Угая стало ее новой интересной страницей.