Охота на «символ». Стоит ли вновь разрешать добычу нерпы?
Сейчас все разговоры, связанные с экологией и Байкалом, в нашем регионе крутятся вокруг омуля. Недавно пришла новость, что квоту на его вылов в 2017 году уменьшили в три раза, и словно грозовая туча висит вопрос - запретят или не запретят добычу деликатесной рыбы полностью. А вот вестей о другом знаменитом байкальском эндемике в последнее время практически нет. Корреспондент «АиФ-Иркутск» разбирался, насколько сильно мифологизирована байкальская нерпа.
Слишком много?
Учёные из Бурятии предполагают, что численность нерпы достигла почти 130 тысяч, но точные данные никто не может назвать уже давно. «Качественный» подсчёт перестали вести с тех пор, как появился запрет на промысловую добычу этих млекопитающих: цифры потеряли актуальность.
Исследователи проводят «ревизию» своими силами. В апреле подсчитывают, сколько появилось бельков - детёнышей нерпы, знакомых нам по белой «шубке», а осенью наблюдают за взрослыми особями, вычисляя яловых самок, которые не смогут принести потомство.
«Абсолютно все говорят, что нерпы стало больше,- отмечает Андрей Бобков, заместитель директора по науке Байкальского филиала «Госрыбцентра». - Она всё чаще выходит на мелководье и создаёт дополнительные лежбища на берегах в тех местах, где раньше её не было. Уже пару лет назад это заметили в Байкальском заповеднике. Дело в том, что она стоит на верхушке пищевой цепочки, на Байкале у неё нет естественных врагов.
Специалисты осторожно говорят, что называть численность животных большой или маленькой нельзя, это ненаучное занятие. Но есть реальные доказательства того, что нерпа размножилась настолько, что вышла за пределы своих традиционных участков обитания.
Промышленную добычу нерп начали пресекать примерно с 2006 года, а в 2009 году запрет внесли в новые правила рыболовства. По словам Бобкова, сделали это под давлением «зелёных». В течение нескольких лет учёные готовят биологические обоснования для изменения запрета и постоянно получают отказ.
Без охотничьего интереса
Сейчас право добывать нерпу есть только у коренных народов Севера, живущих рядом с озером, и у учёных. Так как эти коренные народы живут в Бурятии, почти все квоты уходят туда. В 2017 году республика получила разрешение на отлов 2,7 тыс. особей для этнических общин, 250 - для учёных. Иркутской области традиционно выделили 50 квот для научных целей. Учёные в свою очередь считают, что ежегодная добыча 5 тыс. особей не повредила бы экосистеме.
По их мнению, нерпа всегда была промысловым животным. Её численность регулировали с помощью охоты. А сейчас обществу навязали мысль, что нерпа слишком милое животное, чтобы его добывать.
И действительно, когда пару лет назад зашла речь о возможном открытии в России промышленной добычи тюленей, к чьим рядам относится и байкальский эндемик, зоозащитники и обычные иркутяне с ужасом восприняли идею о «котлетах из нерпы».
Хотя на самом деле мало кто сейчас горит желанием добывать млекопитающее. Даже те квоты, которые выделяют коренным народам, они не осваивают в полном объёме - максимум 60%, да и то люди зачастую лукавят, списывают квоты, не использовав их, чтобы в следующем году ведомства не придирались к ним. По словам Алексея Тельпуховского, заместителя начальника иркутского отдела Ангаро-Байкальского территориального управления федерального агентства по рыболовству, всего два-три человека за год интересуются добычей нерпы.
Друг или враг омуля?
Чем грозит «перенаселение» самим нерпам? Специалисты напоминают: начнут работать механизмы естественной саморегуляции и может повториться страшная история конца 80-х годов прошлого века. Берега Байкала были усыпаны трупами млекопитающих: их стало так много, что внутри вида началась эпидемия чумки. Природа сама взялась приводить популяцию в норму с помощью болезни. По крайней мере, такую причину определили учёные. Среди других факторов называли ядовитые стоки БЦБК.
«Естественно, никто не утверждает, что эпидемия непременно возникнет снова, но болезнь может активизироваться в любой момент», - добавляет Бобков.
Не нравится возросшая популяция и байкальским рыбакам. Именно из-за нерпы, по их глубокому убеждению, в озере стало меньше омуля. Они жалуются, что милое животное просто «пожирает» эту рыбу.
Однако специалисты, которые изучают нерпу, не согласны с такими заявлениями. Хотя и признают, что в претензиях рыболовов есть доля правды, но не такая большая, как они пытаются представить. Стандартное «меню» нерпы - голомянка и байкальский бычок. В естественных условиях омуль - недоступная добыча, потому что медлительной нерпе за ним не угнаться, да она и не пытается. А вот когда животные заплывают на мелководье и обнаруживают там рыбацкие сети, наполненные омулем, тогда от «бесплатного» корма не отказываются.
На одном из прошлогодних экологических форумов в Иркутске Владимир Фиалков, исследователь Байкала и директор Байкальского музея ИНЦ СО РАН, сказал, что нерпа, наоборот, помогает омулю, поедая голомянку, ведь эти две рыбы едят одно и тоже. Выходит, чем больше голомянки съедает животное, тем больше пищи достаётся омулю.
Комментарий:
Андрей Варнавский, старший научный сотрудник Байкальского филиала «Госрыбцентра»:
«Не вижу причин бояться повального истребления нерп, если откроют промышленную добычу, потому что на неё нет активного спроса. Он полностью исчез в 2002-2003 годах. Причины просты. Добывали исключительно кумутканов (детёнышей нерпы в возрасте двух-трёх месяцев), и только из-за их меха, чтобы шить верхнюю одежду. Спрос на мех пропал, значит - и на добычу нерпы тоже. Её мясо практически никогда у нас не использовали - оно малопригодно для еды. Когда-то давно ценился жир, потому что его применяли в домашнем хозяйстве за неимением альтернативы, а сейчас это неактуально. Туристам интересно покупать сувениры, сделанные из меха нерпы, но на изделия уходит совсем немного «сырья». А сами изготовители порой хитрят, выдавая купленный мех норвежской нерпы за «шубку» байкальской. Если людям нерпа была бы нужна, разве наш народ остановил бы запрет на её добычу? Я каждый год выезжаю на лёд Байкала. Если раньше видел повсюду следы мотоциклов и снегоходов, то теперь кругом практические нетронутое белое поле».
Точка зрения:
Борис Дицевич, старший научный сотрудник учебно-методического центра «Сибохотнаука» ИрГАУ:
«Отрасль добычи нерпы, которая исторически всегда была на Байкале, исчезает. Почти не осталось специалистов, занимающихся непростым процессом отлова. Образ нерпы сильно мифологизировали. Да, это один из символов озера, хотя соболя ведь тоже считают символом тайги, но используют же, и он приносит пользу. Мы, учёные, не призываем уничтожать нерпу и уж тем более не хотим подталкивать людей к браконьерству, но выступаем за рациональное и умеренное использование диких животных. Также я считаю, что фотоохота на нерпу или даже её туристический отлов могли бы помочь развитию зимнего туризма на Байкале».
Особое мнение:
Надежда Николаева, эксперт регионального туристического рынка:
«По своему опыту могу сказать, что туристы и иностранные, и русские нерпу любят, даже просят зимой устроить им «встречу» с ней. Экскурсии на Ушканьи острова, где находится самое знаменитое лежбище байкальского символа, всегда пользовались популярностью. Но в последние годы, чтобы увидеть нерпу, необязательно отправляться туда -животное замечали рядом с мысом Хобой, островом Замагой, на Малом Море. Нерпа и сама очень любопытное животное, подплывает, наблюдает за людьми, высовывает мордочку из воды. Часто людям удаётся сфотографировать её с берега во время прогулок. Причём раньше нерпу обычно встречали в июне и в июле, а теперь отдыхающие натыкаются на неё всё лето».