Напряжённость между Россией и США историей не обусловлена

Ничего предопределённого в нынешнем состоянии дел между Кремлём и Белым домом нет. Даже краткий обзор ключевых событий совместной истории говорит о том, что в переломные моменты истории русские и американцы всегда были союзниками и никогда – противниками. Вражда второй половины ХХ – начала XXI вв. в значительной степени исключение из этого правила, а не норма. Заслуживают внимания слова Лоуренса Соломона из National Post, полагающего, что Россия для Америки является не «естественным врагом, а естественным другом». По его мнению, за исключением нескольких десятилетий ни одна другая страна за всю историю Америки не была ей более преданна, «особенно в тяжёлые времена».

Уже в момент зарождения американской государственности в 70-е гг. XVIII в. Екатерина II поддержала молодую державу. Когда в 1775 году в 13 будущих штатах вспыхнуло восстание против британской короны, король Георг III обратился к российской императрице с просьбой содействовать английским войскам в его подавлении. Ему было решительно отказано. В 1780 году, в разгар войны американцев за независимость, Россия объявила о вооружённом нейтралитете, означавшем фактическую поддержку восставших колоний. При этом Россия оставляла за собой право атаковать британские военные корабли, пытавшиеся в целях блокады не пропустить торговые суда других стран к американскому побережью. Россия даже возглавила лигу нейтральных государств. Неплохо бы помнить о борьбе русских за отмену санкций против Америки и сейчас. Первый президент США Джордж Вашингтон подчёркивал, что русское правительство руководствовалось принципами «уважения к правам человечества».

В 1809 году Россия и США установили полные дипломатические отношениям. Первым послом США в России стал Джон Куинси Адамс, впоследствии шестой президент США. Именно ему принадлежит знаменитая фраза – завет будущим руководителям Америки: «Не ищите монстров за океанами. Их там нет». Не исключено, что к этому выводу он пришёл ещё в период своего пребывания в Санкт-Петербурге. В переписке с Александром I тогдашний президент США Томас Джефферсон характеризовал Российскую империю как «самую дружески расположенную к США из всех стран мира», выразив надежду, что дружеские чувства к России «будет разделять вся американская нация».

Особенно примечательны времена Гражданской войны в США 1861-1865 годов. Интересно, что прославившийся отменой рабства Авраам Линкольн вступил в должность президента страны 4 марта 1861 года, на следующий день после того, как Александр II отменил в России крепостное право. Судьбы этих двух государственных деятелей были тесно переплетены, и оба погибли от рук убийц. В переписке Александр II подписывал письма к Линкольну «Ваш добрый приятель», а последний отвечал — «Your good friend». Настольная книга американских сторонников отмены рабства, а также самого Линкольна «Хижина дяди Тома» Г. Бичер-Стоу хранилась и в личной Царскосельской библиотеке Александра II. Для противодействия действиям британского флота, поддерживавшего южан, в 1863 г. в Нью-Йорк прибыла Балтийская эскадра контр-адмирала С. С. Лесовского, а в Сан-Франциско — Тихоокеанская эскадра контр-адмирала А. А. Попова. Базируясь в США, русские моряки должны были в случае войны парализовать английскую морскую торговлю. 

В 1906 г. президент Теодор Рузвельт был удостоен Нобелевской премии мира за роль посредника при заключении Портсмутского мирного договора, завершившего Русско-японскую войну (1904–1905 гг.). Считается, что его посредничество позволило получить России более благоприятные условия, чем те, на которые она могла рассчитывать. А США таким образом утвердились в роли новой мировой державы, с которой должен был отныне считаться «европейский концерт».

В Первой мировой войне Россия и США выступили союзниками. В 1917 году США первыми признали февральскую революцию с учётом схожести многих провозглашённых ею принципов с американской практикой, а затем не скрывали своих симпатий к республиканской части Белого движения. 



И даже начальный советский период не грозил серьёзными конфликтами. Хотя США довольно долго не признавали СССР, до 1933 года, они оказали немалую помощь голодающим Поволжья в 20-е гг. по линии Американской администрации помощи (American Relief Administration, ARA). Промышленники Соединённых Штатов принимали активное участие в поставках оборудования для первых пятилеток. Многие американские инженеры непосредственно участвовали в организации новых производств, например на построенном Генри Фордом автозаводе ГАЗ. 

О взаимном уважении, даже доверии Сталина и Франклина Рузвельта хорошо известно. Иначе антигитлеровской коалиции попросту не сложилось бы. Еще в 1934 году Сталин отзывался о Рузвельте как о «самой сильной фигуре из всех капитанов современного капиталистического мира», отмечая его «инициативу, мужество, решительность». По завершении их первой личной встречи в Тегеране в 1943 году американский президент говорил: «Мы доказали, что различные идеалы наших народов могут совпасть в единое гармоничное целое, чтобы сплоченно служить для нашего общего блага и ради всего мира». Как выражался Сталин, «необходимость создания союза СССР, Великобритании и США вытекает не из каких-либо случайных и мимолетных соображений, но из жизненно важных и долгосрочных интересов». Ещё в 1946 году на вопрос известного журналиста и историка Александра Верта, верит ли Сталин в возможность дружественного и длительного сотрудничества Советского Союза и западных демократий, несмотря на идеологические разногласия, советский вождь отвечал: «Безусловно, верю». 2 апреля 1946 года газета «Правда» отметила годовщину смерти Рузвельта памятной статьей о нём. «Советские люди, - подчёркивала «Правда», - видели в Рузвельте друга Советского Союза»; он был противником тех, кто «считали и до сих пор продолжают считать, что политика Соединенных Штатов должна заключаться в силовых методах с целью установления господства американских интересов во всем мире». (1) Примерно в то же время Энтони Иден сказал: «Если бы Рузвельт жил и сохранил свое здоровье, он никогда бы не позволил развиваться нынешней ситуации. Таким образом, его смерть явилась бедствием неизмеримых размеров». (2) 

С учётом такого исторического наследия холодная война явилась в определённом смысле аберрацией двусторонних отношений. Однако за исключением «войн по доверенности» между двумя сверхдержавами не произошло в то время прямых столкновений. Появление ядерного оружия было тому лишь одной из причин; обеим сторонам хватило и простого благоразумия. Сработал, видимо, и такой психологический фактор, как благоприятный исторический фон, отсутствие взаимной вражды в прошлом. В любом случае в 1991 году причины для сохранения напряжённости между двумя странами вроде бы исчезли, а то, что она сохранилась, стало следствием выбора небольшой группы людей, стоявших тогда у власти в США. По не раскрытым до сих пор причинам американские верхи посчитали, что следует продолжить держать Россию «вне» и «внизу» Европы («out» и «down»). Поэтому, когда Дональд Трамп вновь ставит вопрос о том, насколько предопределено России и Соединённым Штатам оставаться врагами, он не идёт наперекор истории; он, по существу, лишь подвергает сомнению обоснованность принятых некогда политических решений, произвольных и недальновидных.

И можно в чём-то согласиться с Лозанским и Доктороу, которые пишут в The Washington Times, что Трампу приходится иметь дело с политиками, которые не могут расстаться с крепко засевшим их головах образом России как государства «агрессивного, враждебного и нацеленного на подрыв интересов США». По мнению авторов, настало время серьёзно задуматься о том, чтобы «включить Россию в игру как возможного советника и друга, а не вечного соперника и врага».

Аргументом, которым подкрепляются ссылки на «антиамериканский курс» России, служит порой её несогласие с некоторыми действиями США на международной арене, в том числе теми, которые уже и Вашингтоном признаны ошибочными. Особенно это заметно по Ираку и Афганистану. Кто-то указывает как на проявление российской «враждебности» к Соединённым Штатам на то, что в этих двух странах Москва «вредит» политике Вашингтона. Это абсолютно не соответствует действительности - если только политика Вашингтона там действительно направлена на умиротворение, а не на поддержание огня войны. 

Примечания

(1) New York Times, April 13, 1946.
(2) Interview, Aug. 22, 1946, Diplomatic History 32, Nov. 2008., Costigliola, Broken Circle


via