Алексей Петренко: Долгий разговор с Богом
Мы помним его как могучего старика с бритым черепом, бородкой, огромными кулаками-молотами. Ударит таким кулачищем по столу, гаркнет "Свадьбе быть" - и упадет со стены картина с толстомясой фламандкой. Это ведь он сыграл громадину Петра Первого из знаменитого фильма "Как царь Петр арапа женил". Правда, тогда он еще не был стариком. Но спустя годы, семидесятилетний, такими же огромными ручищами и былинной силой, легко и весело подбрасывал чуть ли не до потолка жену. Известие о бракосочетании Петренко заставило обрушиться, подобно толстомясой фламандке, не только Интернет, но и общественное мнение. Мол, не успел жену потерять – уже заново женился. Вот тебе и народный артист, вот тебе и оплот нравственности и добродетели. А еще и в церкви поет...
Впрочем, до народной молвы ему не было особого дела. Он ведь и сам называл себя «Великим грешником», чем даже хулителей озадачивал невероятно. Потому что (и это понимали и друзья, и враги) Петренко был великим актером. Причем, мирового уровня и безо всяких натяжек.
- В историю кино он вошел, начиная с фильма Германа «Двадцать дней без войны, - говорит режиссер, преподаватель ВГИКа Сергей Тютин. - Знаменитый монолог солдата, снятый единым дублем, без монтажа, держащийся на потрясающей игре Петренко, вошел в учебники кино по всему миру.
Наше молодое поколение вряд ли помнит этот монолог. Но не знать ролей Петренко невозможно. Он - это и дед-подкаблучник из "Похороните меня за плинтусом", и спесивый царский генерал, соперник героя Меньшикова из "Сибирского цирюльника", и старик с отросшими ногтями из Грымовского "Коллекционера"...
Но когда его называли великим актером – он морщился. И, обычно немногословный, настаивал на своем варианте. Мол, я грешник. И нет на свете ни одного греха, в котором я не мог бы покаяться.
Одним из первых уникальный и страшный талант разгадал Элем Климов.
"Петренко - один из немногих актеров, способных пропускать через себя высокую энергию. Опасную", - сказал режиссер.
Нет, конечно, Петренко не резал, не грабил, не убивал... Но еще – он не боялся играть страшных, сложных людей. И верил, что пропуская через себя героя, давая ему на время свою плоть и кровь, он не избавляется от него насовсем. Душа – как сито. Она оставляет в себе грехи сыгранных персонажей. А раз так – то на нем и Сталин, и Распутин, и Годунов, и Иван Грозный. Последнего он не играл, но ведь пел вместе с оркестром Федосеева. (Да, Петренко замечательно пел). И этого достаточно.
Кто-то скажет, что это бред. Но в жизни его было много бреда. Или мистики. Родители из-под Полтавы, из гоголевских мест, да и в Москве, признавался актер, он нередко ощущал присутствие длинноносого человека в плаще-крылатке, рассекающего воздух прямо перед ним. Мистикой можно назвать и то, что на роль Распутина в фильме «Агония» актера «утвердил» Вольф Мессинг. Претендентов было трое. Позвали Мессинга, чтобы помог выбрать. Сухонький, плохо говорящий по-русски старик с больными коленями, не раздумывая, назвал Петренко. А потом - попросил съемочную группу оставить их. О чем они говорили в закрытой комнате, без свидетелей, Петренко никогда не скажет. "Я хуторянин не очень гораздый в общении", - обычно сообщал он, когда вдруг, на полуслове, умолкал на самом интересном. Среди его недосказанных обмолвок, кстати, то, что он помнил свою жизнь еще до рождения: запахи, цвета и молекулы небытия...
Друзья и коллеги говорят, что смерть его была неожиданной. В начале недели режиссер Юрий Грымов обсуждал с Петренко идею творческого вечера.
- Мы смеялись, мы даже ржали, мы планировали провести осенью творческий вечер. Алексей сказал, что поедет отдохнуть в Казахстан. Ничто не предвещало беды, - рассказал Грымов «КП».
Не предвещало ли? Ко встрече с Богом Петренко начал готовиться давно. Еще шестидесятилетним он говорил, что жизнь отпустила ему больше, чем могла. На что он пустил оставшееся время? Готовился к разговору.
Для великого грешника или великого актера – что в данной конкретной судьбе одно и то же - разговор с Богом должен быть долгим.
КОММЕНТАРИЙ
Юрий ГРЫМОВ, режиссер
- Есть актеры трусоватые, таких большинство. Но Петренко - не боялся ничего. Помню, он снимался у меня в "Коллекционере". Мы делали сцену, где Петренко должен был есть, даже уплетать, рыбу. Сцену сняли, но потом Петренко стало плохо, его тошнило в туалете. Я испугался, что он отравился, но оказалось иное. Был пост, ему нельзя было есть рыбу. А Петренко был очень религиозен. Скажи он об этом - и съемки можно было бы перенести. Но в этом был весь Петренко. Он не изменял ни актерскому, ни человеческому в себе.