Великий и ужасный. О чем недорассказал Алексей Балабанов?
Однажды, представляя картину режиссера Алексея Балабанова «Мне не больно» на фестивале «Кинотавр», актриса Рената Литвинова сказала: «Леша — он гений. И вообще, он такой святой, непонятный, загадочный. Нам его не понять».
Балабанов действительно был и остается одной из самых выдающихся режиссеров нового российского кино. Молчаливый. Угрюмый. Неизменно в потрепанной тельняшке. 25 февраля автору таких выдающихся фильмов, как «Война», «Брат» и «Брат-2», «Жмурки», «Груз 200» исполнилось бы 58 лет. Он снимал разножанровое кино. Разным он бывал и в жизни.
«Водку будешь?»
На премьере картины «Морфий», снятой Балабановым по сценарию Сергея Бодрова-мл., который в свою очередь взял за основу рассказы Булгакова, Алексей Октябринович ходил окрыленным. Даже улыбался изредка. Он явно доволен был своей работой.
А вы всеми своими картинами довольны?, — спрашиваю мэтра, пытаясь уговорить его на интервью.
— Нет. Не всеми. Вот «Брата-2» зря я снял. Нужно было на первой картине остановиться.
— Ну зрителям же нравится!
— Да им много всякой ерунды нравится. Вы идите кино смотрите, потом, может быть, поговорим.
После картины зрители выходили мрачные, озабоченные. Фильм тяжелый, натуралистичный. Но Балабанов был по-прежнему доволен. Мы отправились с ним в ближайший кабак на Чистопрудном бульваре. Поговорить.
Алексей Октябринович заказал водки и закатал рукава тельняшки.
— Вы круглый год в тельняшке ходите?
— Да. А что? В ней удобно. Ты спрашивай, о чем хотел.
Балабанов внимательно слушал вопросы о своих фильмах, о том, как ему живется и работается, но отвечал так, как будто играл спектакль одного актера.
Он подробно рассказывал о том, как провел детство в родном Свердловске. Как на переводчика учился. Как служил в военно-транспортной авиации Советской армии. Вспоминал Сергея Бодрова-младшего. А еще про то, как убедил Никиту Сергеевича Михалкова сняться в двух своих фильмах. Говорил он много и охотно. Потом заказал еще водки и задумался.
— Вот вы спрашивали зачем я снял кино о наркомане. Просто я знаю довольно много творческих личностей, которые свою энергию и вдохновение черпали в наркотиках и алкоголе. Это тупик. Встав на него, нужно суметь вовремя найти в себе силы остановиться. Я не знаю, излечится ли страна когда-нибудь от этой разрушительной болезни (кивает на графин с водкой), носящей характер эпидемии, я не знаю. Пролеченный наркоман не перестает быть наркоманом, также как пролеченный алкоголик остается всю свою жизнь алкоголиком. Печально все это. Делая фильм, я не ставил себе задачу выдать какую-то мораль, кого-то от чего-то отвратить. Я просто снимал искреннее, честное кино, не чураясь натуралистичных и для кого-то шокирующих подробностей, которые присущи затрагиваемой теме. Если моя картина заставит кого-то задуматься, заставит сойти со скользкой дорожки или уберечь от нее, это было бы замечательно и очень правильно. Пойдем прогуляемся?
Мы шли по Чистопрудному бульвару, и Алексей Октябринович рассказывал о своих друзьях, которых у него было немного, он том, как мало осталось хороших актеров, о том, что ему не важно то, что он нем и его фильмах думают окружающие.
— Напиши что-нибудь. Только мне не показывай. Мне все равно, что ты там выберешь из моего потока сознания. Просто настроение у меня сегодня хорошее, — сказал он на прощание.
Он чувствовал свою смерть
Вторая встреча с Балабановым произошла через несколько лет. Это было в Питере. Незадолго, как оказалось, до его смерти. Он снял картину «Я тоже хочу», в которой сыграл самого себя. В конце фильма он по сюжету умирает.
Мы сидели в кафе. Балабанов был молчалив, замкнут и совершенно не хотел разговаривать.
— Вы не в духе? — спрашиваю напрямую.
— В духе. Из бани только что пришел. Чай вот пью. А что вы от меня хотите? Мне нечего рассказать. Да, я снял новую картину. Думаю, она последняя в моей биографии.
Алексей Октябринович после каждого вопроса подолгу смотрел в окно и думал о чем-то своем. За окном таджики чистили снег.
— Алексей Октябринович, вас после фильма «Брат-2» часто обвиняли и продолжают обвинять в национализме. Как вы к мигрантам относитесь?, — пытаюсь провоцировать режиссера.
— Плохо. Я хачиков не люблю. Я родину люблю. Я русский все-таки. Я здесь живу. Я никогда не был фашистом и не буду.
— Разве ваши слова не проявление национализма?
— Нет, потому что они, таджики, должны на родине жить. Я же не еду за границу и там не живу. Почему они едут к нам? Потому что у них плохо. Они везде на улице, их стало очень много. Это неправильно. Потому что они нас не любят. И это очень важно.
— С чего вы это взяли?
— Я общаюсь иногда с ними. Вот арбуз покупаешь, и он тебе отвечает. И ты понимаешь, что он тебя не любит.
Балабанов еще долго смотрел в окно, изредка отвечая на вопросы. А в конце встречи зачем-то снова повторил. «Чувствую, я снял свой последний фильм. Больше не ждите. Прощайте!»
18 мая 2013 года Балабанова не стало. У него случился сердечный приступ, когда он работал над очередным сценарием.