Ветеран Николай Самойлов: «Лишь бы не было войны!»
Досье «АиФ»
Николай САМОЙЛОВ.
Родился 10 июня 1930 года в селе Епула Новосибирской области. Трудился на заводе «ЭЛСИБ» с 1955 по 1990 год. Начал учеником токаря, затем работал инженером-технологом.
В далеком 1952 году парня из сибирской глубинки призвали в армию. Служить ему пришлось в неспокойной тогда Литве.
«Железный» солдат
Прошло лишь несколько лет, как закончилась ВОВ. В Сибири, как и по всей стране, которая поднималась из руин, жили бедно и голодно. Но главное – был мир. Весь народ – от мала до велика, как заклинание повторял: «Лишь бы не было войны!» Хотя в Прибалтике и лесах Западной Украины всё ещё орудовали бандеровцы.
Эльвира Новикова, «АиФ на Оби»: От Сибири до Литвы так далеко, сколько времени добирались?
Николай Самойлов: В то время в армии срочники в сухопутных войсках служили 3 года, в морфлоте – 4 года. Не то что сейчас, всего год! Целых две недели мы ехали в «телячьих» вагонах, спали на нарах. Давали нам сухие пайки, еда была очень скудной. Но поразило меня тогда другое – беспредел, на который были способны пацаны. В деревне-то у нас было всё тихо и спокойно... Когда доехали до Новосибирска, нас, человек 150, повели мыться в баню. Около ЖД вокзала кто-то из нас крикнул оскорбление милиционеру, тот погрозил кулаком. И тут же в него полетели палки и камни. Наш офицер еле-еле успокоил новобранцев...
Когда доехали до Москвы, два вагона сибиряков опять отправили в баню, так там затеяли такую драку, что тазики летели в стены! Прибыли курсанты и успокоили дерущихся, поливая их ледяной водой из шланга... Как-то на одном из полустанков объявили, что будет стоянка 40 минут. Я к тому времени сдружился с парнем из Каргата, мы с ним решили сходить на станцию. Вернулись минут через 20 и обомлели: перед вагонами шеренгой стояли призывники – кто в одном ботинке, кто в порванной рубахе. Оказалось, что, пока мы ходили, здесь снова произошла массовая драка. Один парень схватил клюку для угля и умудрился пробить ею головы пяти призывникам. Офицер, чтобы остановить беспорядки, стал стрелять в воздух, но кто-то подскочил к нему сзади, вырвал пистолет и выбросил... Прямо на этой станции арестовали и куда-то увели 7 человек, и сразу стало спокойнее. Но наш поезд останавливался только в чистом поле.
– Просто поразительно. И как таким ребятам доверяли охранять рубежи Родины, технику?
– Сразу и не доверяли. В Алитусе (Литва) сначала мы попали в учебку, в танковое училище, где занималось 3 тыс. человек. Меня туда направили, потому что в деревне я работал на МТС, то есть имел дело с тракторами. В училище нас целый год всему учили – и строевой подготовке, и теории, и практике, как стрелять из танковых орудий. Дисциплина была строгой, и ни времени, ни сил на хулиганства не было. И патриотизм командиры поднимали – объясняли, что за нами – родина, матери, младшие братья и сестрёнки. Хотя в то время в школе учителя много говорили о ВОВ... В училище нам после подъёма за 20 секунд нужно было одеться и портянки намотать. Ни у кого так быстро не получалось, поэтому повторяли снова и снова раз по 5 утром и вечером. На физзарядке в трусах, майках и сапогах, несмотря на мороз или дождь, бегали 3 км. Даже мне, сибиряку, было очень трудно, а парням из Дагестана и вовсе. Считалось, что таким образом мы закалялись, но треть курсантов болели, а идти в санчасть боялись, потому что там нередко прописывали «лечение» – усилить физзарядку. Солдату Феликсу, который пожаловался на недомогание, именно такое предписание сделали. А он на следующий день прямо во время бега упал и умер...
– Печально. И много таких случаев было?
– Нет. За 3 года моей службы через училище прошли 9 тыс. человек. Смертей было 3. Кроме Феликса, ещё двое – застрелились, стоя на посту. В записках они написали, что не могут переносить тяготы службы. Оно и понятно – один был сыном главврача районной больницы, другой – сыном главы города. Привыкли к тепличным условиям. А мы ежедневно бегали по 2 часа, а ещё 8 часов тактических занятий в мороз или дождь – для них армия была адом.
– У вашего поколения геройствовать считалось нормой, но ведь уже было мирное время. Как вы считаете: нужна ли столь жестокая подготовка «железных» солдат?
– А вдруг завтра война? Все об этом тогда думали. Просто нужно заранее готовиться к службе, со школы тренироваться: бегать, подтягиваться на турнике. А то многие современные парни тонкие и звонкие. Как же они будут Родину защищать, если, как девушки, слабосильные? В наше время было правильным, что дети начальников тоже служили, причём на равных с нами, сыновьями из народа. Уверен, что сейчас такого нет. Зато через год из нас сделали специалистов. Я стал командиром орудия, на «отлично» окончил училище, и меня оставили учить курсантов. Кстати, снаряды на стрельбах экономили – в первые месяцы курсанты стреляли только в макеты.
На надежном замке?
– Сегодня в России срочная служба длится год.
– Мамочки настояли на столь коротком сроке. Но современное вооружение сложное, за год можно только-только его освоить да физически окрепнуть. Получается, что надеяться на срочников сегодня нельзя? Это неправильно, ведь контрактников не так много, поэтому в случае серьёзного конфликта они не смогут противостоять врагу по всему фронту... В современной армии много чудного: например, солдат кормят, как в ресторане – фрукты, соки, шведский стол. У нас была картофельная жидкая похлёбка и кусочек селёдки. Голод, признаюсь, мучил всю службу. Но зато вообще ничего не знали о дедовщине. О ней я услышал от своих сыновей, которые служили в 80-х годах на Дальнем Востоке. Говорили они и о том, что офицеры порой на службу пьяные приходили – какая уж тут дисциплина! Говорят, что сейчас в армии в этом плане гораздо лучше. Хочу в это верить, ведь обстановка в мире опять сложная.
– Это правда, что население Литвы в те годы плохо относилось к советским солдатам?
– Мы особо с населением не общались, выходных у нас почти не было. В такие дни ходили на базар или в кино. Хотя однажды нас отправили в поле копать картошку. Я был старшим взвода, поэтому с солдатом пошёл на хутор попросить котёл, чтобы сварить обед. А селяне там бедно жили – в избе пол земляной. Старик долго молчал, глядел на нас исподлобья, но разрешил взять котёл. Когда пришли вернуть имущество, слово за слово зацепились за советскую власть. И тут он вспылил и зло говорит: «Да что хорошего мне советская власть дала?» и ругаться стал. Мы ретировались от греха подальше...
Были случаи, когда провокаторы подбрасывали в подъезды домов, где жили семьи офицеров, старые мины, гранаты. Они уже не могли взорваться, но это действовало на нервы. Было несколько случаев нападений на часовых. Объявляли тревогу, и курсантам приходилось рыскать по округе. Порой находили схроны со старыми боеприпасами.
Однажды поляки нам привет передали. Как-то летом мой взвод заступил на ночную охрану танкодрома и складов боевой техники. Дежурство прошло спокойно, а утром мы увидели, как медленно опускается разноцветный шар, диаметром примерно 2 метра, неся на тросе груз. Расстрелять его я не решился – вдруг это взрывчатка и всё вокруг разнесёт. Как только груз коснулся земли, шар быстро пошёл вверх, оставив корзинку. Несколько курсантов бросились к ней, словно не слыша мою команду «Отставить!» Только через несколько минут мне удалось их построить. Они рассказали: «Там брошюры, что-то про Рокоссовского» (советский маршал Константин Рокоссовский с 1949 по 1956 год был министром национальной обороны Польши.–Ред.) Пока мы разбирались, на танкодром заехал ГАЗик, из которого выскочили три офицера КГБ. Быстро осмотрев корзину, они вернулись и с ходу стали спрашивать: «Где шар приземлился? Что-нибудь брали оттуда?» Все молчали. Тогда они с трёх сторон вломились в строй и быстро и грубо стали обыскивать солдат. Через несколько мгновений 5 человек с книжным «уловом» погнали в караульное отделение. Продержав их там более часа, отпустили. Но курсанты выходили напуганные и ни тогда, ни позже ни на какие вопросы по этому делу не отвечали... Мы, когда служили, готовы были жизнь отдать, не задумываясь, на благо Родины. И это нормально. И говорили тогда и песни пели: «Рубежи на надёжном замке».