Бунтари бывают разные...

У каждого времени свои демоны и кашевары, искушения и болезни. Человек сам их творит, взращивает, потом начинает бороться и залечивать. Авторы и герои данных книг это ярко демонстрируют.

Владимир Сорокин «Манарага»

Как и в «Теллурии» (2013 год), в новом романе самого скандального из современных писателей речь про недалекое будущее — Новое Средневековье. Родившийся в Будапеште в семье белорусского еврея и польской татарки Геза Яснодворский — повар, готовящий еду на костре из книг. Их больше не печатают, за ненадобностью выбрасывают. А те, что хранятся в музеях и библиотеках, крадут на топливо для изысканных блюд богачам. Шашлык из осетрины жарится на «Идиоте», говяжьи мозги — на «Горе от ума», куриная шейка по-одесски — на рассказах Бабеля. Целый клан подпольных поваров шастает по миру, ублажая новых гурманов и не подозревая, что уже изобретена машина, способная тиражировать молекулярные копии раритетов. Ее спрятали в зубчатой уральской горе Манарага. Геза должен машину найти и уничтожить. Фастфуд на костях литературы — грех. В герое еще жив романтик, считающий, что «если любить книгу по-настоящему, она отдаст тебе все тепло».

Текст со стилизациями под Толстого, Ницше и даже Захара Прилепина получился нетипично мягким для Сорокина — настолько, что его можно рекомендовать в качестве школьного пособия по литературе. Главная мысль: бумажная книга непобедима. Но только при условии штучности.

Елена Морозова «Робеспьер»

Автору интересны эпатажные герои: Казанова, Калиостро, маркиз де Сад, убийца Марата Шарлотта Корде... И теперь вот Максимилиан Ро-беспьер. Человек 158 сантиметров роста, субтильного сложения, с мелкими чертами лица. «Его маленькая, словно птичья, голова сидела на непропорционально широких для его фигуры плечах». Мать Робеспьера умерла при пятых родах. Будучи уверенным, что ее погубила сексуальная активность отца, он стал строгим аскетом, чурался удовольствий. Исповедовал теорию честной бедности, ходил во фраке и напудренном парике, писал пламенную публицистику...

Горы книг написаны и о нем. Одни воспевают золотую легенду о великом борце за свободу и счастье народа, другим ближе черный миф о диктаторе, рвавшемся к власти по головам соратников. Но вопрос, как провинциальный адвокат, защищавший обездоленных, требовавший отмены гильотины и всеобщего равноправия, поклонник Руссо, очутился у истоков якобинского террора, остается открытым.

Михаил Пришвин «Дневники. 1950-1951»

Издание пришвинских дневников тянется с 1991-го. Собранное в этом томе публикуется впервые. Писатель чует свой уход, наступивший в 1954-м, но продолжает философские и нравственные искания. Еще при власти Сталина критикует марксистско-ленинскую диалектику и откровенно высказывается в адрес чуждых ему по духу коллег. Встречаясь на даче с Фадеевым, Фединым или Треневым, он хлебосолен, дружелюбен, но это люди другого мира. После «Календаря природы», «В краю непуганых птиц» и «За волшебным колобком» за ним закрепилась репутация этнографа, фенолога. Он не возражал. Гнева и недовольства в нем, образованнейшем человеке своего времени, нет. И хотя написал «Осудареву дорогу» — роман, вышедший лишь в 1957-м, — признавался, что его искусство «далеко-далеко от того, что от него официально требуют». Дневник же был разговором с самим собой, самопознанием и средством «привлечь к себе приток материалов из жизни на помощь всем, кто что-нибудь делает».

Чувствительное, глубокое, тревожащее душу чтение.