Халифат и либерализм
4 апреля в московском аэропорту Внуково произошёл, увы, довольно характерный для нашего неспокойного времени инцидент. Пассажиры рейса, готовившегося вылететь в Оренбург, воспротивились нахождению на борту уроженца Башкирии Андрея (Ильяса) Никитина. Дело в том, что в первые часы после теракта в питерском метрополитене он был одним из подозреваемых… Ну или подозреваемым был человек, очень похожий на него.
Учитывая низкое качество изображения, полученного с камер наружного наблюдения, разосланного вместе с ориентировкой, в подземке Северной столицы мог быть и не он. На Никитине была тёмная долгополая одежда и головной убор. Чёрная борода дополняла картину.
Несмотря на то что он к тому времени уже побывал в полиции и был отпущен правоохранителями, а также прошёл полный предполётный досмотр, авиапассажиров это ничуть не убедило. Не помогло даже вмешательство командира воздушного судна. Люди стояли на своём, так что "подозреваемому" пришлось покинуть борт.
На этом его злоключения не кончились. Вечером того же дня его снова задержали сотрудники полиции — во всех отделах лежала ориентировка на "смертника в шапочке".
Судя по кадрам, снятым очевидцами, Никитин шёл в отделение спокойно и добровольно. Его так же спокойно сопровождал сотрудник, как если бы это было и не задержание вовсе. Оба, как говорят в таких случаях, "отбывали номер".
Но реакция пассажиров рейса Москва — Оренбург была вовсе не такой спокойной. И, в общем-то, это обычное поведение людей после террористического акта, причём как у нас в стране, так и на Западе. Когда практически только что прогремел взрыв, люди, садящиеся в самолёт (автобус, поезд и т.д.), не хотят и слышать ни о какой презумпции невиновности и тем более о правах "подозрительного человека".
Поставить себя на его место тоже их не убедишь. Хотя представьте себе на минуту, что в городе объявлен какой-нибудь план "Перехват", в котором фигурирует автомобиль вашей марки, модели и года выпуска, причём в точности того же цвета. Вы почувствуете себя, мягко говоря, неуютно. Однако от автомобиля можно временно отказаться. Более того, преступников через какое-то время поймают, и ваш железный конь будет полностью реабилитирован.
Поймать всех исламских экстремистов правоохранительным органам и спецслужбам в обозримом будущем не удастся. И если человек носит традиционную мусульманскую одежду, отказаться от неё на время следствия он вряд ли сочтёт приемлемым. Скорее уж реальные террористы переоденутся на европейский манер — им можно, они считают себя участниками священной войны, на которой конспирация не только позволительна, но и желательна.
И всё же реакцию людей понять можно. Как говорится в известной печальной шутке, террористы-смертники, перед тем как подорвать себя вместе с окружающими, не кричат "Христос воскресе!" или "Наша цель — коммунизм!".
Кроме того, благодаря СМИ люди узнали о двух крайне тревожных тенденциях.
Во-первых, очень много граждан России и ближнего зарубежья отправились воевать за "Исламское государство"*. Сколько из них оттуда вернулись на настоящий момент и какую их часть успели поймать, неизвестно.
Во-вторых, новым, с позволения сказать, трендом в мировом терроризме стала "радикализация на местах" — промывание мозгов людям (как правило, молодым) умелыми пропагандистами самопровозглашённого халифата. Обычно воздействие осуществляется через Интернет, так что, до тех пор пока тот или иной "новообращённый" в радикальную версию ислама не решит стать "мучеником за веру", никто ничего может и не узнать.
Так было почти со всеми участниками террористических атак в Европе и США. И наша страна, к сожалению, здесь не исключение. Акт террора в Санкт-Петербурге по очень многим параметрам напоминает аналогичные атаки на Западе, в том числе, судя по всему, и по тактике вербовки исполнителя массового убийства.
По обе стороны Атлантики это порождает одинаковые чувства: как минимум опасение и недоверие к согражданам-мусульманам. Про максимальный градус эмоций в данном случае даже говорить не хочется.
Люди сделаны не из железа. Они не механизмы. Они невольно — какими бы "продвинутыми" и толерантными ни были — переносят часть негатива с безжалостных убийц и экстремистов на всё мусульманское сообщество. Со страхом спорить сложно.
Причём дело тут не только в том, что террористы убивают. Дело куда хуже! Люди смотрят в лицо смерти каждый день. Только на дорогах нашей страны ежегодно погибает 15 тысяч человек и ещё столько же получает серьёзные увечья. В данной сфере в последнее время стало чуть-чуть получше, но всё равно смертность, связанная с автоавариями, очень высока.
В Питере погибло полтора десятка человек. На дорогах разбивается насмерть сорок с лишним человек в день. Прибавьте сюда криминальные убийства и несчастные случаи, и жертвы терактов потонут в этом море смертей. Даже чудовищные теракты в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года вызвали едва заметный всплеск неестественной смертности в США.
Я, разумеется, вовсе не утверждаю, что про акты террора "можно забыть". Каждая человеческая жизнь священна, а терроризм является злом, с которым невозможно мириться.
Но абсолютным злом его делает не сам факт убийства. Для всех этих варваров-фанатиков убийство мирных граждан не является самоцелью.
Радикальные исламисты хотят повсюду насадить свои порядки — те, что сейчас царят на территориях, всё ещё подконтрольных ИГИЛ*. То есть наш с вами образ жизни и наши общие ценности они стремятся уничтожить. Кого-то заставить жить по варварским законам, которые даже в таких мусульманских странах, как Египет, Пакистан и ОАЭ, считаются дикими. А остальных… что ж, остальных — убить.
Именно поэтому никакого компромисса в борьбе с радикальным исламским терроризмом, тем более никакой более мягкой линии в отношении ИГ* и других организаций подобного рода быть не может.
Мы не должны мазать всех мусульман одним цветом. Но нужно отчётливо представлять себе не только против чего мы боремся, но и за что. Мы отстаиваем наши ценности, нашу цивилизацию, наш жизненный уклад. Ничем из этого поступаться нельзя, даже если это будет казаться разумным отступлением ради безопасности. Всевозможные халифы будут давить нас до тех пор, пока мы полностью не покоримся их законам или не умрем. Или пока их самих всех до одного не уничтожат.
Террористические организации, пока у них есть хоть какие-то ресурсы, будут пытаться привлечь на свою сторону жителей цивилизованного мира, а также посылать в Россию, Европу, Америку и другие части света своих эмиссаров и боевиков.
Поэтому мне совершенно непонятно, каким образом у либералов укладывается в голове две противоречащие друг другу идеологические установки. С одной стороны, они требуют всеобщего принятия их ценностей, включая феминизм, атеизм, право на однополые браки и т.п., а с другой — протестуют против любых мер, ограничивающих бесконтрольный приток в цивилизованные земли людей, которые на дух эти ценности не переносят.
Как только президент Трамп попытался ограничить въезд в США представителей тех стран, в которых невозможна проверка на предмет принадлежности к террористическим организациям, на его пути тут же встали судьи либеральных округов. А когда он потребовал, чтобы все приезжающие в Соединённые Штаты люди "любили и разделяли американские ценности", либеральные СМИ назвали его фашистом.
Та же участь постигла всех европейских политиков, выступающих сегодня за ограничение притока мигрантов из стран, где в людях воспитывают вовсе не те качества, которые так ценят либералы, — например, толерантность.
Можно было бы списать это противоречие в либеральной идеологии на недальновидность её пропонентов, но оно является краеугольным камнем их учения.
Так, Фарид Закария назвал массовую миграцию и культурное разнообразие "последним фронтиром глобализации". В своей статье "Популизм на марше", опубликованной в октябре 2016 года в журнале Foreign Affairs, он безо всяких экивоков признал, что миграция является не побочным и неприятным продуктом глобализации, а инструментом её окончательного насаждения.
То есть западные либералы по-настоящему защищают только одну ценность — глобальный миропорядок.
Более того, они готовы в конечном счете пожертвовать всеми завоеваниями либерализма, если это позволит им разрушить традиционный уклад жизни западного человека, его культурную среду, его национальную идентичность и основу всей западной цивилизации — ценности, привнесённые в неё иудеохристианством.
Либералы не становятся "мучениками за либерализм". Они не подрывают себя в вагонах метро и не врезаются на автомобилях в толпу пешеходов. Но их стремление разрушить традиционный Запад ничуть не менее сильное, чем у шахидов халифата. Собственно говоря, они халифату даже прямо помогают, вставляя палки в колёса любым политикам, пытающимся приостановить приток культурно чуждых людей. Тех самых людей с Ближнего Востока, которые не ассимилируются, а селятся обособленно и начинают устанавливать в своих всё расширяющихся гетто совсем не либеральные порядки. Да и боевики ИГ* вместе с потоком беженцев прибывают.
Война с терроризмом — это не религиозная война. Это война идеологий. Война цивилизации против тёмного, почти доисторического варварства, потому что язык не поворачивается назвать то, что творится на территориях халифата, средневековьем.
Практика показала, что попытки насадить либеральную демократию на Ближнем Востоке и в Северной Африке бесполезны и небезопасны. Они приводят лишь к разрушению тех режимов, которые обеспечивали хотя бы минимум цивилизованности для своих подданных и удерживали этих самых подданных от массового переселения в Европу. На смену "тиранам" приходит лишь хаос, в котором в конце концов власть прибирают к рукам самые радикальные халифы.
Мусульмане исторической России жили с православными в одной цивилизации, и это огромный плюс нашей страны. Разумеется, перед вредными идеями уязвимы и они, но это не идёт ни в какое сравнение с нашими южными соседями. При этом самое плохое, что может случиться с республиками, которые отправились в самостоятельное плавание после 1991 года, — это попытка наших "партнёров" свергнуть тамошних "диктаторов" и привнести в эти государства либеральную демократию.
Как воевать с мировым терроризмом, пусть договариваются Владимир Путин и Дональд Трамп. Но защита нашей цивилизации, нашей страны — это общая задача. И мусульман (включая "подозреваемых"), и православного консервативного большинства, и атеистов, в том числе тех, что считают произошедшее в Российской империи в 1917 году не катастрофой, а началом светлого пути.
От либералов, похоже, помощи не будет. Впрочем, может быть, они одумаются? Надеяться хочется на лучшее.
* – Деятельность организации запрещена в России по решению суда.