На войне нельзя быть немного врагом или чуть-чуть предателем. Терроризм — это война
Мы часто, почти как мантру, твердим сегодня, что мир не чёрно-бел. Есть в нём много оттенков и полутонов, в которых порой таятся причины деяний и поступков, которые, мягко говоря, удивляют.
Вот совершил будто бы хороший человек нечто не совсем хорошее и даже очень плохое.
Но добрые люди вокруг немедленно поспешат объяснить эту коллизию чёрно-белым устройством мира.
Не всё так однозначно. Не стоит судить строго. Рубить сплеча. Он не мерзавец, он просто слегка пошатнулся, потерял равновесие и заступил на тёмную сторону.
Наверное, так и есть. В мирное время.
На войне нельзя быть немного врагом или чуть-чуть предателем. Терроризм — это война.
Не эпизод, не трагическая случайность. Война, которая идёт по миру, не прекращаясь ни на минуту. Снаряды — разной мощности и разной убойной силы — рвутся в разных точках планеты.
Безопасных при обстреле сторон улицы на этой войне нет.
Вот в 1941-м — были, и Питер помнит об этом, сохранив надпись на одном из домов.
Сегодня рвануло в Питере.
И мир немедленно и вроде бы бескомпромиссно должен был бы разделиться для нас на две противоборствующие стороны — людей и нелюдей.
Нелюди принесли бомбу в вагон метро и привели её в действие. Люди вытаскивали раненых из вагона, бросались на помощь пострадавшим, помогали силовикам выстроить оцепление, развозили по больницам и домам оглушённых, напуганных пассажиров. Но были другие. Третьи.
Ещё стонали раненые на мраморе питерской подземки, ещё летели к месту трагедии кареты скорой и машины спецслужб, ещё докладывали о теракте президенту Путину, который шёл на встречу с президентом Лукашенко, ещё только поднялся в воздух вертолёт, который через несколько минут сядет прямо на мостовую перед вестибюлем станции метро, а сотни людей в медийном пространстве уже всё поняли и сказали свои слова.
В одной из тех групп «ВКонтакте», что собирали людей на несанкционированный митинг 1 апреля, появился призыв (орфографию и пунктуацию сохраняю): «4 апреля митинг! Требуем усилить контроль в метро! Сегодня в питере произошёл теракт! Проезд в метро стоит уже 45 рублей!… Мы хотим собраться на станции … в 14 часов!»
Кому-то покажется, что это просто шалят неумные дети.
Но вот вполне себе половозрелый профессор Соловей. Тот самый, что который год кряду пророчит то революцию, то дворцовый переворот, то ликвидацию партии «Единая Россия» (в 2013 году было дело, если кто вдруг не помнит): «После взрывов в питерском метро линия поведения власти в отношении любых массовых акций предопределена».
С этим пассажем вообще произошла занятная история.
Тот же текст появился в Twitter г-на Гудкова-младшего и ещё десятка-другого пользователей сети. Практически одновременно. Без указания первоисточника. Вот не хочу впадать в конспирологию — но как?
Дальше — больше.
Вот уже The Washington Times сопровождает информацию о взрыве в питерском метрополитене фотографией… с митинга 26 марта. А вот журналист Кашин: «А потому что Исакий не надо было трогать».
А вот музыкант Макаревич (по поводу возможной отмены его концерта 3 апреля 2017 года): «Я не думаю, что будет отмена. Траур же не объявили».
А вот сетевое издание «Политэксперт»: «Взрывы в Петербурге продолжаются: Девяткино, Купчино, Удельное. Очевидцы сообщают, что на других станциях метро произошли мощные взрывы».
Я могу цитировать ещё очень долго и ещё очень многих. К моему глубокому сожалению. Но полагаю, и этого хватает с лихвой. И — знаете что? — в каждом случае нашлись те, кто заговорил о полутонах.
«Ну это же Кашин, — сказали добрые люди, — он, как обычно, прикалывается или кого-то цитирует».
«Ну это же петербуржцы просили Макаревича не отменять концерт», — заявил представитель певца.
«Ну я же просто забыл указать, что цитирую профессора», — написал г-н Гудков-младший.
«Ну нам действительно звонили очевидцы и говорили о взрывах», — объяснили журналисты.
И вроде всё так. Не они — все перечисленные и иже — взорвали сегодня вагон метро, и даже ничего противозаконного не совершили они сегодня. Просто шатнулись. От людей — к нелюдям. И зависли где-то на середине. Не определились, стало быть, пока.
Грустно это.