В "Театре Звезда" стерли границы

Во Всемирный день театра - 27 марта - в Театре российской армии состоялась премьера спектакля, в новом для нашей сраны жанре - синемоушн. В нем зритель проходит через эпохи и времена, где каждая историческая сцена вписана в ландшафт архитектуры знаменитого театрального здания. Автор и руководитель проекта , драматург, режиссер и лауреат "Золотой маски" Саша Денисова ответила на вопросы корреспондента "Утра".

"Утро": Скажите, какая задумка проекта "Театр Звезда" и что увидит зритель во время спектакля?

Саша Денисова: Основной замысел - показать красоту здания и одновременно величественность и сложность истории, стоящей за ним. Зрители попадут на открытие театра 12 сентября 1940 года, когда впервые открылся этот величественный дворец в форме звезды, который сравнивали с дворцами Эрмитажа - классицистическое сооружение с элементами римской виллы, усеянное звездами в сочетании со знаменитым сталинским ампиром. На крыше планировалось установить тачанки, скульптурные группы, фигуру гигантского красноармееца с огромной звездой в руках, фонтаны, кафе, рестораны, сделать смотровую площадку, на которой москвичи должны были отдыхать и видеть всю Москву с неожиданного ракурса. По сути, это была первая из высоток. 

Гостей будут встречать все знаковые фигуры того времени - от Ворошилова до архитекторов Симбирцева и Алабяна, планировавших это здание, перед ybми был поставлен заказ государственной важности. Мы попробуем передать те чувства, которые испытывали зрители, попав впервые в эти колоннады, в эти оттоманки, диваны, сделанные в стиле римского ампира.

Затем зрители пойдут по длинному и затейливому маршруту через года и эпохи. Сначала они увидят легендарные спектакли сороковых годов, потом отправятся вместе с актерами на войну и попадут на драматические страницы истории: теплушки, уход за ранеными, невозможность вернуться домой, концлагеря, смерть. А тем временем в Свердловске Алексей Дмитриевич Попов ставит "Давным-давно" - знаменитую  "Гусарскую Балладу", которую написал А.К. Гладков, где легендарная прима театра Любовь Добржанская в холоде и нищете, не доедая, делит свои пайки, падает в обморок, но репетирует роль Шуры Азаровой. Этот спектакль - о войне 1812 года в стихах с отражением эпохи Пушкина, Вяземского, с "Войной и миром", со всеми цитатами, со всем нашим ощущением эпохи - вдруг стал очень важным в дни войны и был один из первых, поставленных по возвращении домой.

А зритель пойдет дальше. Он минует закоулки здания, подземный лабиринт, стилобат в форме пятиугольника, который держит основание театра. Кстати, он двойной и если по нему ходить, то можно найти правительственный въезд и прочие военные тайны. И хотя это неприспособленное помещение, но там тоже будут идти сцены.

Потом зрители выйдут на большую сцену. У них будет возможность постоять на святая святых, на самой большой сцене, услышать голос Зельдина на ней, увидеть спектакли тех лет - гигантские полотна и живые картины, с которых начинался театр, мизансцены из людей и огромных массовок, например "Флаг Адмирала".

Зритель увидит плафоны великих художников Бруни, Фаворского и Дейнеки, которые расписывали этот театр. Знаменитую лестницу в форме пятигранника, одну на все этажи, в центре которой есть своеобразный загадочный колодец. И на ней бродят призраки театра - актеры, посвятившие ему жизнь. Из их реплик состоит одна сцена.

Более того, будет возможность увидеть костюмы 39-го года. В нашем спектакле будут подлинные вещи, практически нет заново изготовленных декораций, потому что сам Театр - это декорация.

"У": То есть костюмы и декорации сохранились с 40-х?

С. Д.: Да, буквально на днях мы примеряли легендарные костюмы 39-го года из первого спектакля "Полководец Суворов". Поразительно то, что вся эта история сохранилась внутри в огромном количестве. Нам не нужно думать, во что одеть красноармейцев или адмиралов, не нужно шить, потому что знаменитый бархат или набивные ткани 60-х годов, знаменитые наряды из "Фабричной девчонки" или "Барабанщицы", где играла звезда Людмила Фетисова, ушедшая в 37 лет, - все это сохранилось. Мы как будто разбирали сокровищницу Dior-а: отлично пошитые вещи, ручная работа и роспись. За всем этим пласты истории и судьбы актерские.

"У": А последняя сцена? Чем закончится променад по театру? В какой эпохе, в каком времени?

С. Д.: Я думаю, что это должно остаться загадкой. Могу сказать только, что последняя сцена, на мой взгляд, - будущее, она как будто бы уже лишена налета эпох и проходит на самом верху, в самой верхней точке, где зрители, действительно, смогут увидеть Москву, а может, и свое будущее. Посмотрим, как пойдет. По крайней мере, это будет для них захватывающим впечатлением. Мы надеемся.

"У": Звучит потрясающе, уже понятно, что это будет что-то грандиозное. Как возникла идея и почему вы остановились именно на жанре синемоушн?

С. Д.: Идея возникла у продюсера Милены Авимской, которая является заместителем директора по развитию театра. Конечно, ее энергии и энтузиазму мы обязаны тем, что привлечена молодая команда, чтобы сделать что-то совсем новое в Театре российской армии, который ждет обновления и открыт этому. Поэтому мы выбрали команду из трех режиссеров - Галя Зальцман, ученица Алексея Бородина и Юрия Погребничко; Глеб Черепанов, работавший в МХТ, Волховском театре и Мариинке; Алексей Размахов, ученик Каменьковича и Крымова, работавший в Ермоловско, ЦДР. Художник-постановщик Яша Каждан - невероятный художник современного искусства и театра, художник по свету Ваня Виноградов - один из самых фантастических художников по свету в Москве и хореограф Константин Челкаев, который отвечает за "телесность" в нашем сложносочиненном опусе.

"У": Что самое сложное сейчас в работе над этим проектом?

С. Д.: Самое сложное - техническое воплощение. На данный момент, все цеха и все службы театра напряжены и работают на полную мощность. Представьте себе, какой у нас гигантский променад, по маршруту которого мы создаем фантастический мир. При этом сам театр не может остановить свою работу для 30 зрителей, перестать репетировать и играть репертуарные спектакли. Вдвойне тяжело играть, ставить свет и звук, создавать иллюзию в помещениях, не приспособленных для этого. И мы очень благодарны, что театр идет нам на встречу.

"У": Вот вы еще сейчас сказали, что около четырех месяцев провели в архивах. Самая захватывающая история, которую вам удалось узнать из архивных материалов? Что оказалось самым неожиданным?

С. Д.: Драматическое или смешное?

"У": И то, и другое.

С. Д.: В архивах есть музей театра, где хранятся картины Татлина и Пименова, эскизы Шифрина спектакля 46-го года "Учитель танцев", где Зельдин впервые вышел на эту сцену и стал звездой. Я таких музеев в театре не видела, потому что там действительно сохранилось все.

Так вот, интересные истории. Я думаю, что самая драматичная история - это, конечно, история ухода Алексея Дмитриевича Попова, который 23 года проработал в театре. Трагедия художника заключалась в том, что он управлял гигантской машиной, его очень любили, называли "АДэ". Он был прекрасным постановщиком и начинал с Шекспира (в 37 - 39 годах его шекспировские спектакли гремели), но в последние годы ему приходилось очень тяжело. Тогда труппа пошла против него, стала упрекать в том, что он слишком много времени проводит в ГИТИСе, слишком много путешествует. И все это говорили ведущие актеры, все запротоколировано и на бумаге выглядит как пьеса... читаешь и сердце разрывается. Видно, как за незначительными репликами возникает образ предательства его учеников. И, когда он пришел получать в кассу зарплату, ему сказали: "Вы здесь не работаете". Он не поднялся в свой кабинет и после этого долго не прожил, с ним случился удар. Это самое драматичное, наверное, что есть для меня в столкновении "сцена - художник", мера своей реализации, труда, службы, долга и трагическая развязка.

А самая смешная история, на мой взгляд, произошла в правительственной ложе. В 1945 году жена Черчилля работала здесь в культурной миссии. Она очень любила спектакль "Укрощение строптивой", а когда сам Черчилль приехал инкогнито в Москву, попросила сыграть для него. Быстро поменяли название в афише, зрителям сказали, что сегодня не про рабочих смотрите, а Шекспира. Актера Пестовского, игравшего Петруччио, срочным образом вытащили из Берлина - его просто посадили в сталинский самолет и сказали: "Все, лети". Он думал, что его везут на расстрел, но потом соотнес, что в шеститиместном самолете расстреливать не будут. Черчилль сидел в правительственной ложе за красным бархатом. Конечно, его не было видно, поскольку она так устроена. Вот так Черчилль инкогнито в Москве сходил на Шекспира.

"У": А о команде могли бы немного рассказать? Почему именно на этих трех режиссерах остановились?

С. Д.: Нам очень хотелось попробовать в проекте молодых режиссеров, но у которых уже есть имя, есть работы в разных театрах. Это достаточно сложная задача, так как режиссер - обычно человек с амбициями, "я ставлю так и никак иначе", а в проекте есть общий замысел, есть пьеса, написанная с определенными решениями по всему, в том числе по локациям. Конечно, каждый из режиссеров работает самостоятельно, я не вмешиваюсь в их работу, но все-таки спектакль приходится создавать вместе, переходы и связки начинаются с общего целого.

И собрались придумщики, каждый из которых по-разному сколачивает свою конструкцию, но они все они загорелись общим замыслом. Еще когда я рассказывала о проекте, не имея ни одной страницы пьесы, провела по маршруту, они быстро разобрали сцены сообразно своей специфике и стали работать вместе.

А сейчас у нас настало самое жаркое время - дорабатываем все технические моменты, делим актеров, стараемся осуществить задуманное и готовимся к премьере.