Подготовка списков домов, включенных в программу реновации, задача серьезная, ответственная и трудоемкая, но молчание пресс-служб мэрии и ее пиарщиков все время, пока этот список готовился, меня продолжает удивлять. Вот уже несколько лет каждый раз, когда я берусь за тему градостроительной политики в Москве, мною движет один и тот же мотив. В какой-то момент меня начинает сильно выводить из себя истерика в соцсетях с ритуальными «пятиминутками ненависти» и столь же ритуальными проклятиями в адрес «кровавого оленевода и его клики».
Массовые припадки ненависти, на моей памяти, вызывали и мероприятия московских властей по ограничению движения и парковки частного автотранспорта, и снос нелегальных киосков около станций московского метро, и расширение тротуаров с реконструкцией улиц в историческом центре Москвы.
Каждый раз я шел «против течения».
Мне уже четверть века глубоко антипатичны все «приметы лужковской Москвы». Мне сильно не нравится весь «новый городской уклад», захвативший наш город с начала 90-х, мне не нравятся никогда раньше не практиковавшиеся в Москве «новые массовые привычки».
То, что часть москвичей теперь предпочитает ездить на работу и по домашним делам исключительно на личном автомобиле, а парковаться при этом желает перед дверями офиса и рядом со своим подъездом. Мне не нравятся намертво забитые автомобилями дворы в спальных районах и не менее забитые переулки в центре, где сейчас находится значительная часть офисов. Мне не нравится годами проводившееся в городе сужение тротуаров и вырубка деревьев.
Ровно также мне не нравится и «разгул киосковой торговли», сопровождавшийся ликвидацией удобных и уютных советских магазинов. Мне глубоко антипатичен весь этот два десятилетия проводившийся проект по превращению нашего города в «Чикаго 50-х годов». Я предпочитаю жить не в «городе для автомобилистов и торговцев», а в теплом ламповом городе для пешеходов.
И действия городских властей, направленные на возврат Москве привычного облика эпохи 80-х и на реализацию урбанистической идеологии в духе вучиковского «города для людей», мне очень близки.
Настолько близки, что я старался годами не замечать и столь же очевидных, как и достоинства, недостатков урбанистической политики московской мэрии.
Это типичное «волновое переселение», как это было все прошедшие 20 лет (фото: Павел Петров/РИА Новости)
|
Но сегодня, притом, что у меня вызывают безумное раздражение, буквально на грани бешенства, сетевые истерики против проекта московской реновации, я вынужден признаться, что испытываю некоторую растерянность, поскольку в новом проекте московских властей многое мне непонятно, а многое откровенно не нравится.
С одной стороны, обвинения, которые сейчас массово выдвигаются против проекта реновации, кажутся мне совершенно неправдоподобными.
Я, извините, просто не верю в то, что московская власть, «угождая алчности застройщиков», планирует снести целые кварталы «весьма добротных и крепких зданий», но находящихся в местах «лакомых для аппетитов застройщиков», выселив жителей пятиэтажек «на окружную, а то и в Новую Москву», а на освобо
дившихся местах «строить элитки для богатых и сверхбогатых».
Точно также я не верю и в «инсайды», согласно которым «олигархи, наконец, осуществят свою давнюю мечту сделать Москву городом исключительно для богатых», а «все это быдло выселить куда-нибудь подальше».
Происхождение проекта реновации представляется мне куда более прозаичным.
Я думаю, что замысел этого проекта возник, когда до московских властей дошли многочисленные жалобы жителей пятиэтажек, не попавших в программу «лужковской реконструкции», громко требовавших «расселить и их».
Я сам читал подобные требования от жителей пятиэтажек, проживающих на улицах Панферова, Вавилова и в большом квартале между улицами Удальцова и Лобачевского.
Да и выступления «главного автора» законопроекта о реновации, принятого сейчас в Госдуме в первом чтении, Николая Гончара, подтверждают эту мою версию. Николай Николаевич практически говорит, что «все будет как при Лужкове». Жители первого из предназначенных к сносу домов переезжают в заранее построенный «стартовый дом». На месте первого снесенного дома строится второй новый дом, ну, и так далее.
То есть типичное «волновое переселение», как это было все прошедшие 20 лет. К строительству новых домов привлекаются коммерческие застройщики, которые окупают свои расходы тем, что продают часть квартир в новых домах по коммерческой цене.
Другое дело, что я не стал бы строить иллюзий по поводу «лужковского переселения», как это делают сейчас многочисленные критики проекта реновации.
В волновом переселении с самого начала предусматривалась возможность переезда «необязательно в шаговой доступности». Там с самого начала речь шла не о «том же районе», а о «том же или соседнем». А относительно жителей ЦАО с самого начала предполагалось переселение «в пределах округа».
Так, при реконструкции Остоженки жителям из выселяемых домов предлагались квартиры, например, на Таганке или около Комсомольской площади, а отнюдь не в возводимых на «Золотой миле» элитках.
Мне лично пришлось участвовать в волновом переселении целых два раза.
Первый раз мы продали квартиру на Бабушкинской и купили в пятиэтажке на улице Новаторов. Чтобы вернуться в родной район и быть поближе к родителям, живущим по соседству.
Нашу пятиэтажку должны были снести одной из первых. Но, поскольку она была длинной, многоподъездной, застройщику хотелось «освоить» эту землю «немедленно». А стартовых домов для нас еще не было. И нас изо всех сил стали выдавливать на другой конец района, на улицу Саморы Машела. Мы целый год сопротивлялись, пока не добились того, чтобы нас переселили в новый дом по соседству.
Второй раз волновое переселение коснулось меня, когда стали сносить пятиэтажку родителей.
Она, кстати, тоже была длинной. На этот раз изо всех трех предложений ни нам, ни соседям не предлагали остаться в Обручевском районе. А предлагали дома в соседних районах. Кому-то предлагали дома на Каховке, кому-то на улице Панферова. А когда мы говорили, что вроде же поблизости построен новый дом, нам отвечали, что он ведомственный – для сотрудников МВД и других правоохранительных органов.
А потом выяснилось, когда уже почти все разъехались по соседним районам, что меньшинство жильцов нашего дома на Обручева, которое не испугалось угроз сотрудников Департамента городского имущества «после трех отказов в судебном порядке поедете в Южное Бутово», получили квартиры именно в этом доме по соседству. Который, как оказалось, был предназначен именно для жильцов снесенных пятиэтажек. И заселили туда, в результате, чуть ли не жителей соседних районов.
И подобных историй о расселении пятиэтажек я знаю множество.
Так что, лужковское волновое переселение, конечно, сильно получше, чем практика советских времен, когда тебя без спроса, просто потому, что твой дом в центре неожиданно понадобился какому-то ведомству, могли спокойно переселить с улицы Чехова (ныне Малой Дмитровки) в Лосинку или Вешняки.
Но оно точно не является той манной небесной, какой его сегодня объявляют противники реновации. И уж в любом случае, переселений людей из пятиэтажки, которая была в двух шагах от метро на новое место, откуда до метро ехать пять-шесть остановок на автобусе, было более, чем достаточно.
А еще, правоустанавливающие документы часто выдавали через несколько лет. Я уж не говорю о том, что жителей неприватизированных квартир часто переселяли в маневренный фонд. Причем, в соседний район. А уж оттуда, лет через пять, в новое жилье. Причем, опять в соседний район.
И, кстати, хотя продолжалось все это 20 лет и вторая половина этих 20 лет пришлась уже на эпоху развития социальных сетей, но почему-то никаких воплей про «кровавую клику, расселяющую несчастных людей Бог знает куда», слышно не было.
Видимо, известные журналисты, склонные поднимать «вопли на весь мир», живут только в пятиэтажках, которые раньше были отнесены к несносимым сериям.
Но, так или иначе, планы реновации в интерпретации Гончара кажутся мне вполне реальными.
Сейчас по всей Москве много новых домов, в которых в связи с кризисом не удается продать квартиры. Не так уж и сложно выкупать в этих домах часть квартир, делать эти дома стартовыми и организовывать волновое переселение.
Другое дело, что в связи с тем же кризисом продаж на рынке недвижимости, я не вполне понимаю, как застройщики будут отбивать свои затраты на строительство для переселенцев. Не говоря уже о том, что более-менее состоятельных москвичей, которые были готовы улучшить свое жилищное положение, после кризиса почти не осталось.
Так что для того, чтобы сделать программу реновации рентабельной для застройщиков, московским властям нужно понять, что город нуждается в новой массовой ипотечной программе под гораздо более низкий процент, чем принят сейчас.
Но все это не снимает гораздо более важных вопросов.
Я совершенно не понимаю, зачем в законе о реновации столько сомнительных, чтобы не сказать «экстремистских», пунктов? Зачем в нем все эти положения, так взбудоражившие и испугавшие общественность? Зачем этот «один вариант вместо трех», да еще с выселением по суду через 60 дней? Зачем желание «послаблений» для застройщиков по нормативам? Зачем выдвигается требование разрешить «ковровые» сносы с попаданием под них всех домов в квартале? Что это за ревнование славе префекта Османа?
И, самое главное, зачем в законопроекте странные формулировки, позволившие считать, что под снос могут попасть кирпичные пятиэтажки с высокими потолками, большими кухнями и лифтами? Почему мэрия изначально не дала разъяснений по поводу пятиэтажных «сталинок» и так называемых «немецких домов», то есть пятиэтажек, построенных военнопленными вскоре после войны?
Текст законопроекта настолько неопределен, что допускает даже прочтение, при котором в число предназначенных к сносу пятиэтажек могут попасть четырех- и пятиэтажки дореволюционной застройки.
Более того, создается впечатление каких-то странных «верхушечных» политических игр вокруг проекта реновации.
Меня искренне удивляют регулярно всплывающие на разных сайтах и сообществах Фейсбука истории о том, что «в управе» или «в префектуре» готовят снос какой-нибудь престижной семиэтажной «сталинки», которая находится, скажем, на Ленинградке.
Снова забеспокоились жители кварталов пятиэтажек около метро Спортивная, в Сокольниках, на Бауманской и на Пресне. И при этом, что особенно удивительно, пресс-служба мэрии флегматично игнорировала все эти слухи.
А уж самое большое изумление у меня вызвал поджог квартиры моего друга, депутата государственной Думы Сергея Шаргунова. Причем, поджог этот случился буквально на следующий день после того, как Сергей оказался в числе четырех депутатов, проголосовавших против законопроекта в первом чтении.
Очень не хочется верить, что это такая «черная метка» в духе незабвенных 90-х.
Конечно, публикация мэрией списка домов, снос которых возможен, чрезвычайно сильно разрядила напряженность, сложившуюся вокруг проекта реновации. В этом же направлении действуют и постановление Правительства Москвы, в котором определяется порядок голосования жителей домов, вошедших в этот список, за или против сноса. Но и тут остаются вопросы.
С одной стороны, я очень рад, что в списке домов, предназначенных к сносу, не вошло ни одно из тех «хороших» зданий, о которых я говорил выше. Но с другой, меня удивило, что в списки этих домов не вошли также дома, в которых проживают наиболее шумные и скандальные журналисты, критикующие в соцсетях проект реновации.
Это что, такой специальный пиар – исключать из списка домов, предназначенных к сносу дома, где живут наиболее громогласные и влиятельные скандалисты, а все соседние дома того же типа и качества в списке оставлять?
Хотя я и понимаю, что подготовка списков домов, включенных в программу реновации, задача серьезная, ответственная и трудоемкая, но молчание пресс-служб мэрии и ее пиарщиков все время, пока этот список готовился, меня продолжает удивлять.
Так что, наиболее утешительным, на мой взгляд, являются на сегодняшний день не столько документы Правительства Москвы, сколько заявление президента о том, что он не подпишет закон о реновации в случае, если увидит в нем нарушение прав москвичей. И заявление спикера Госдумы о том, что второе чтение законопроекта будет перенесено на месяц для подготовки значительного числа поправок.
Но самое главное, что я хочу сказать – это то, что всей этой нервотрепки легко можно было бы избежать.
Для этого Правительству Москвы нужно учиться трем вещам.
Первое. Пресс-службы и пиарные службы мэрии должны заботиться о том, чтобы решения Правительства Москвы не выглядели бы для москвичей неизвестно откуда берущимися «декретами», сразу начинающими реализовываться независимо от воли горожан, и, при этом, с пластикой то ли носорога, то ли бронепоезда. Пресс-службы и пиарные службы должны также научиться гибко реагировать публично на изменения информационной ситуации.
Второе. Правительству Москвы нужно, наконец, расширить полномочия муниципального самоуправления в Москве и передать муниципалитетам значительную часть функций по общению с горожанами, которые сегодня все еще остаются на управах и префектурах.
И, наконец, третье. Может, самое главное. Правительству Москвы следует научиться организовывать опросы граждан по важнейшим темам их жизни не после, а до принятия ключевых проектных решений.
Поверьте, если бы то голосование, о котором сейчас говорят в мэрии, прошло бы не после, а до выдвижения законопроекта реновации, очень многих проблем, которые мы имеем сегодня, удалось бы избежать.
Теги:
жилье, мэрия Москвы, Сергей Собянин, квартиры
