Игра с памятью

Когда отмечали (еще отмечали) 72-ю годовщину Великой Октябрьской — это событие было (лично для меня) далекой историей. И у меня не было, пожалуй, ни одного шанса понять — как все было на самом деле. Потому что «как все было» - это рассказы людей, сами люди, пережившие события, семейные вещи, помнящие тот самый год... Ничего такого у меня не было. Прадеды умерли, рассказы из учебников ничего не объясняли, а из дореволюционных реликвий — пятирублевик с благостным профилем царя Николая, да три-четыре фото... Революция была и осталась для меня историческим событием, как и Первая мировая...

Все не так с Великой Отечественной. И дедушки с бабушками были живы, и их ордена с медалями я с детства держал в руках, и рассказы — бабушкины в основном... Нет, это не история, это было и остается правдой. Семейной правдой. Тем, что я пережил, никогда не видя...

Новые технологии, образ жизни растягивают время. Никто, к счастью, не уничтожал награды ВОВ, как уничтожали и прятали Георгиевские кресты. Никто, к счастью, не расстреливал офицеров, никто не рвал фото... Так было с Первой Мировой и с Революцией. И поэтому сегодня и через 72 года еще можно исхитриться и потрогать то время, тот мир. Если есть желание, конечно. А желание может возникнуть от искренности чувств, никак иначе.

Остается понять — может ли оно возникнуть? И как видится та война тем, у кого почти нет шансов потрогать ее руками. Ощутить, испугаться, сжать кулаки, заплакать, принять в сердце...

Ведь на полном серьезе спорят — нужен ли Парад Победы, нужно ли в этот день радоваться или только плакать, вспоминая убитых, умерших... Передо мной так и вопрос никогда не стоял. Боль и гордость тут вместе, перемешаны, передуманы, переплаканы... Нас учили прежде всего цене Победы. Еще в первых классах я узнал про Бухенвальд, про дневник Тани Савичевой, про казни, концлагеря... Про Минуту молчания и про 22 миллиона... И про кусок мыла, который в 42-м бабушка выменяла на хлеб, а вместо мыла — положили камень. И про бомбежки, и про голод, и, главное, про ужас ожидания. Ужас, в котором жила вся страна. Вернется тот, кто ушел, или нет. Бабушка деда не смогла проводить, экстренно мобилизованных увезли сразу. И была уверенна, что именно это помогло ему вернуться...

У меня нет таких историй про Первую Мировую и про Революцию. А у тех, кто растет сегодня, нет таких историй и про Великую Отечественную. И я вижу, что настоящее утекает сквозь пальцы, бронзовея, превращаясь в Историю... И вдруг понимаю, почему говорят о скорби. Потому что не только бравурными трубами и маршами нужно отмечать Победу. Ее нужно чувствовать, ей нужно остаться честной. Честной, то есть живой, настоящей... Как? Не знаю... Фронтовиков почти нет, как и их жен... Наши родители все видели глазами детей, мы не видели вовсе... Всего 72 года, а то, что было болью сотен миллионов людей на глазах становится всего лишь историческим фактом.

Я не знаю, как остановить время. Не знаю, как удержать чувство... Но пока живо наше поколение, еще есть шанс... Поэтому, пожалуйста, давайте без пошлости и формализма. Давайте встречать этот праздник без наглой самоуверенности. Побеждали не мы. От нас требуется не разменять Победу по копейке. Для этого не так много и надо — честность и искренность.