Всё, что было не со мной, помню
По большому счету, социологи ничего глобального не открывают, а лишь подтверждают распространенные стереотипы. К примеру, кто бы сомневался, что для латышей времена Улманиса более дороги, чем советская эпоха? Однако и на проторенной дорожке исследователи могут обнаружить неприметные жемчуга.
Разделенная гордость
Проект «Мониторинг социальной памяти Латвии» проводился в феврале сего года на средства германского Фонда Аденауэра, чей латвийский директор Элизабет Бауэр считает, что «достоверные данные» внесут «значительный вклад в будущую политику». Выборка действительно впечатляющая: 1005 человек по всем возрастным, национальным и региональным группам.
Как рассказал на проводившемся 8 мая представлении итогов мониторинга Андрис Саулитис (на фото), исследователь Центра социальной памяти, у латышей одинаково негативно восприятие и Советского Союза, и Российской империи. Последняя, видимо, пострадала по аналогии, ибо большинство той самой национальной элиты, что провозгласила независимость, как раз была «царской» закваски. Тогда же появились первые латышские воинские части, газеты, театры и т. д. Но все, что «империя», теперь априори ужасно…
Разумеется, 65% латышей воспринимают со знаком плюс «свободное государство», а у «улманисовских времен» рейтинг еще больше — 70%. Определенные «ножницы» возникают у латышей по оценке современной ЛР: чем моложе аудитория, тем позитивнее отношение. Другой–то жизни не знают. У русских в хитах период Латвийской ССР — 70%, Латвийская Республика — 2 тоже с пивком потянет — 50%.
Эксперт Института философии и социологии ЛУ Мартиньш Капранс обратил внимание на «огромный консенсус» относительно 18 ноября 1918 года: по всем группам опрошенных независимость приветствуют 85,3%. «Отрицалово» — жалкие 1,5%, и 13,2% — «трудно сказать». То есть отложилось, что выходной и салют, но не помнят, в честь чего.
11 ноября у нас рабочий день, и оттого насчет «борьбы за свободу», завершившейся к 1920 году, полного взаимопонимания нет — событиями гордятся 59,5%, отрицательно относятся 7,6%, 11% не знают о понятии и 21,9% не имеют о нем мнения. «Главным образом это составляют русскоязычные жители», — прокомментировал М. Капранс.
СССР внутри каждого
Оценка советского периода претерпела известные изменения с 2012 по 2017 год. Положительно его оценили 57,2 и 50,1 процента соответственно; отрицательно — 26,8 и 32,8 процента; не имеют мнения 16 и 17 процентов. Что удивительно, даже после 25 лет официального исторического нарратива люди думают о собственном недалеком прошлом самостоятельно и в целом с уважением. Хотя трудно разделить здесь приверженность идеалам социализма с более голубым небом и более зеленой травой…
То, что фактор возрастной ностальгии играет свою роль, подтверждает, что единственная возрастная группа, где отрицательные оценки ЛССР в целом преобладают, — это молодежь 18–24 лет. Но и это достигнуто за счет титульного юношества — молодые нелатыши чаще настроены просоветски.
— Молодежь расколота по мнению о советском периоде, — рассуждает г–н Капранс. Со знаком плюс его воспринимают 36,3% латышей и 70,6% русскоязычных, минус — 48,4% и 9,5%, ну а 14,3% и 18,8% нечего сказать.
Чем был для Латвии июнь 1940 года — добровольным присоединением к СССР или вторжением последнего? Первую точку зрения поддерживают в целом 22,3% опрошенных, вторую — 47,6%, еще 3,5% предлагают иные версии событий, а очень большая группа — 26,6% — затрудняется с ответом.
— Мы не можем говорить даже о более половины поддержки, — сокрушается М. Капранс за официальную «оккупационную» трактовку. По национальностям расклад следующий: «добровольную» версию выбирают 6,8% латышей и 46% русскоязычных; «захватническую» — 71,2% и 11,8%; «третий путь» — 2,8% и 4,5%; и не имеют мнения 19,2% и 37,7%.
Последняя громадная цифра неопределившихся нелатышей даже наименована М. Капрансом «феноменом». Он затрудняется ответить, в чем тут секрет: то ли в смене поколений, то ли в среде проживания… Дадим ученому наводку для умозаключений: а не были ли в Латвии в последние годы приняты некоторые законодательные нормы, предусматривающие определенные санкции за известные утверждения на исторические темы? И вот на такой информационной волне к вам подходят аккуратные молодые люди с блокнотиком или диктофоном и интересуются мнением о событиях 1940 года… Да ну на фиг, себе дороже! Потому округлое «трудно сказать» и выросло с 20,8% (2009 г.) до 37,7% (2017 г.).
А вот простые латгальцы, коим нечего терять, по–прежнему рубят правду–матку: «добровольным» сороковой год видится 35% опрошенных, и только 27,3% — вторжением, затрудняются с ответом 27,3%, и третий вариант изобретают 7%. Объяснить это можно специфической исторической памятью региона, для которого существовавший в 1934–40 гг. режим в значительной мере был чуждым, а последовавшие затем перемены манили социальными лифтами.
Надо говорить
Можно ли дискутировать о событиях 1940 года? Относительное большинство респондентов, 56,4%, уверены, что это неактуально. А для 21,5% — совершенно неактуально. Кроме того, 59,5% опрошенных считают, что достаточно изучать сотрудничество с советским режимом, причем 23,8% совершенно не желают этих штудий. «Это не значит, конечно, что комиссия по исследованию КГБ нелегитимна», — поспешил оговориться М. Капранс.
Мы же, со своей стороны, обратим внимание на исключительно щадящий механизм вопросов. Исследователи интересовались мнениями народа о «польских» и «шведских» временах (XVI–XVIII столетия) и оценкой советских депортаций. Но не спросили, что думают те или иные группы, к примеру, об уничтожении евреев в Латвии во время Второй мировой войны, о службе в полицейских батальонах, легионе и, с другой стороны, в РККА. Вот эти ответы действительно могли бы кое–что неожиданное встряхнуть…
Но здесь уже встает интерес заказчика. Оно нужно партии фрау Меркель (чьи интересы обслуживает Adenauer Stiftung), чтобы на выдвинутом форпосте ЕС и НАТО всерьез началась историческая дискуссия? Потому в прошлое будем смотреть как принято в ФРГ — прищурившись и закрыв глаз ладошкой. То есть политкорректно.
Николай КАБАНОВ.