Бандеровцы – звери загнанные в угол: признание обреченности. Ростислав Ищенко

Большинство избирателей на Украине никогда не голосовали и не собирались голосовать за насильственную украинизацию, угнетение русского языка и культуры, экономический и политический разрыв с Россией. Совершенно невозможно было, сохраняя демократическую процедуру, добиться реабилитации Бандеры и Шухевича, эсэсовцев дивизии «Галиция», живодёров из ОУН/УПА, их коллег из шуцманшафтов и предшественников из числа петлюровских погромщиков и бандитов. Без политического насилия даже голодомор отказывался превращаться в геноцид.

Но до первого майдана националисты оставались забавными зверушками, развлекавшими своими сумасбродными трюками население Украины, пока олигархат делил власть и собственность. Об оружии и власти они могли только мечтать. Причём даже в конце 90-х мечты левых о всемирно-исторической победе коммунизма казались более реалистичными, чем планы наци-«патриотов» без Гитлера и Рейха восстановить рейхскомиссариат Украина.

Победа первого, а затем и второго майданов внезапно превратили мечты в реальность. Маргиналы массами двинулись во власть. И, хоть на всех «пряников», как всегда не хватило, но «каждая кухарка», глядя на Луценко, Парубия, Ляшко и даже на самого Ющенко, долго собиравшего эту команду по политическим помойкам, понимала: «Эдак и я могу управлять».

Власть приближалась к народу, к его наименее просвещённой (хоть и снабжённой дипломами, чтобы быть «не хуже людей») части. Одновременно исчезала сакральность власти. Не только на Щербицкого или Ивашко, но даже на Кравчука и Кучму «патриотический» маргиналитет смотрел снизу вверх, как на небожителей, посвящённых в великое таинство государственного управления.

С приходом команды Ющенко всё переменилось. Паниковский мог сколько угодно вспоминать о том, как работал профессиональным «слепым» в Киеве на углу Прорезной и Крещатика. Шура Балаганов точно знал, что Михаил Самуэлевич — «сын лейтенанта Шмидта» и гусиный вор. Масса украинских балагановых нисколько не уважала прорвавшихся к власти паниковских, видя в них ровню себе и совершенно справедливо полагая, что те пришли воровать, как умеют (мелочь по карманам тырить).

Поэтому в период между первым майданом и концом 2016 года мечта маргинал-«патриотов» об оружии, трансформировалась в осознание своего права на владение оружием. Раз они «назначили» власть и раз власть состоит из таких же подонков общества, как они сами, значит, государство должно, как минимум, поделиться с ними своим правом на насилие. Как максимум, они претендовали на то, чтобы самоназначиться «вооружённым народом» и поставить все государственные институты в зависимость от сиюминутного настроения своей бандитской вольницы.

Отсюда в их среде родилась и получила широкое распространение идея о закреплении в Конституции права на свободное владение оружием (включая боевое автоматическое) маргиналитетом, доказавшим на майдане свой патриотизм.

Как видим, любовь к оружию прошла два этапа:

• этап мечты о собственном наци-маргинальном государстве;
• этап ощущения себя государством.

В начале 2017 года всё вдруг резко переменилось. Государство «патриотического» маргиналитета вдруг перестало восприниматься им как своё. Это выразилось во многих потешных дискуссиях в социальных сетях, в ходе которых вчерашние победители «революции достоинства», готовившиеся делить трофеи после развала России, начали жаловаться, что «москали», Путин и ФСБ им и Петра Порошенко выбрали, и нацистов придумали, и украинские войска в Донбасс послали, и едва ли не майдан организовали.

Но на фоне этих смешных попыток в очередной раз прикинуться городскими сумасшедшими, в расчёте, что умственно отсталого сильно бить не будут, одна тенденция выглядит для «патриотов» крайне тревожно. Теперь они мечтают об оружии, чтобы защищаться от «ваты». Социальные сети полны советами: как проще достать и легализовать ружьё, где можно неофициально добыть автомат и пару гранат, какие в каком регионе действуют «стрелковые общества».

У «патриотов» наступил этап разочарования в своём государстве. Они поняли, что в критической ситуации не стоит рассчитывать на его защиту, почувствовали себя один на один с «благодарным» народом и испугались. Теперь оружие им надо не для реализации далёких амбициозных политических планов и не для осуществления государственной власти, а для защиты собственной жизни.

Мне их жаль, потому что на следующем этапе им предстоит понять, что никакое оружие им уже не поможет.

В конце 2012 года своим друзьям, покупавшим охотничьи карабины «Сайга», чтобы после неизбежного майдана было чем отбиваться от бандеровцев, которые уже к тому моменту были вооружены и сбиты в банды, я говорил, что:

Во-первых, подобного рода «стрелковый клуб» обязательно будет неофициально поставлен под контроль СБУ и высока вероятность, что в час Х по нему будет нанесён первый удар. Государственная власть на Украине (при Януковиче, как и при Ющенко) покровительствовала бандеровцам. Их «шалости» не замечали, в то время, как пророссийские организации вызывали повышенное внимание спецслужб.

Во-вторых, если вас придут убивать профессионалы, то будь у вас хоть пулемёт, они его заберут с вашего трупа, вообще не понеся потерь. Если за вами придут любители, то результат будет тем же, но вы сможете убить или ранить пару человек. Городские квартиры для обороны не приспособлены.

То есть, в условиях, когда самодеятельное сопротивление не может надеяться на поддержку государства (как это было в Крыму) или на то, что всё необходимое — от танков, до боеприпасов, ГСМ, беспилотников, десятков тысяч комплектов формы и сотен штабных специалистов родит местная плодородная земля (как это было в Донбассе), оно обречено на героическую, но бессмысленную гибель. Разрозненные группы самостоятельно с государственной машиной бороться не могут.

Поэтому есть смысл бороться за переход государственной власти если не в наши руки, то хотя бы на нашу сторону. Вместе мы легко раздавим бандеровскую гадину. Но, если вы планируете чего-то добиться без государства или вопреки государству, то раздавят вас.

Кстати, все, кто собирался в Киеве самостоятельно воевать с бандеровцами, вынуждены были, бросив своё оружие дома, эвакуироваться в Крым и Донбасс и уже там вооружаться и выступать на войну. И в остальных регионах ситуация была аналогичной — мелкие группы, даже вооружённые, не выживали. Они могли бы подпереть шатавшуюся государственную власть, но когда государство капитулировало, шансов у них не было.

Сейчас ровно то же самое, что я говорил своим друзьям в 2012-2014 году, применимо к радикальным националистам.

Неважно, что их много (на порядки больше, чем было нас накануне второго майдана). Неважно, что у них огромное количество оружия, в том числе боевого. Неважно, что у многих из них есть боевой опыт. Они чувствуют отчуждение общества и неготовность государственных структур защитить их в случае эксцесса. Они находятся во враждебной среде. Каждый в своей квартире, а городские квартиры так же, как и раньше, не приспособлены для длительной обороны.

Если их придут убивать любители, им, возможно, удастся кого-то убить или ранить. Что с ними бывает, когда они встречаются с профессионалами, мы видели 24 января 2014 года. Тогда бандеровцы попытались захватить УМВД в Черкасской области (разумеется с милицейским арсеналом). Основные силы местного «Беркута» в это время были в Киеве. В распоряжении начальника УМВД генерала Липандина был всего лишь взвод «Беркута» и несколько десятков обычных сотрудников УМВД (бюрократов в погонах).

Через несколько часов после начала штурма их оттеснили на верхний этаж здания и угрожали сжечь, если они не сдадут оружейку. Генерал Липандин, под свою ответственность, раздал подчинённым оружие и сообщил штурмующим, что отдал приказ стрелять на поражение. Те бежали так быстро, что один или два человека даже получили в толкучке травмы, кажется, один ногу вывихнул, а другому цветочный горшок на голову упал.

Это единственный известный мне случай, когда в период второго майдана подготовленная группа радикалов (свыше четырех тысяч человек), более, чем на порядок численно превосходившая оборонявшуюся милицию, не смогла захватить арсенал в УМВД.

Если бандеровцы начинают частным образом вооружаться, поскольку боятся и ненавидят народ и не верят своей собственной полиции, значит ситуация возвращается в исходную точку. Их кудри примелькались, и они понимают, что сейчас их начнут бить. В краткосрочной перспективе они будут даже опаснее, чем были раньше, поскольку попытаются подавить сопротивление террором. Но, если они не ошиблись, и государство будет не на их стороне (хотя бы умоет руки), то бумеранг вернётся быстро.

Впрочем, даже если у них получится всех перестрелять, это им не поможет. Диктатура меньшинства может существовать, применяя угрозу силой, но стрелять может себе позволить только власть абсолютного большинства — в абсолютное меньшинство. Стреляющее меньшинство — свидетельство отказа большинства повиноваться. Но меньшинство само не в состоянии обеспечить жизнедеятельность государства. Его просто слишком мало. А после первых выстрелов и компромисс с большинством уже невозможен, даже о тюремном сроке не поторгуешься.

Так что, с какой стороны ни подходи, а висящее на стене в бандеровском схроне ружьё готовится выстрелить в своих хозяев.