Тридцать лет назад у нас – прогрессивно мыслящих, передовых русских людей – так же, как сейчас, отыскался внутренний враг. Проклятые коммунисты. Из-за них не было зрелищ, хлеба, водки и колбасы. Врага тогда победили. Существуют два памятника мировой литературы, мировой религиозно-философской мысли, в которых, выражаясь словами И. С. Тургенева, «…воплощены две коренные, противоположные особенности человеческой природы – оба конца той оси, на которой она вертится».
Это Экклезиаст и Бхагавадгита. Глава Библии и глава священного эпоса индийцев – Махабхараты.
В них, как в двух зеркалах, отражаются умонастроения нынешнего «политически неравнодушного» российского общества. Левый и правый профиль.
С одной стороны – «мы мирные люди», «хотят ли русские войны, спросите вы у тишины». Долго запрягаем, раздразнить русского медведя непросто.
Этими качествами национального характера – миролюбием и терпимостью, снисхождением к поверженным врагам и умением проявить «милость к падшим» (то есть – к согрешившим, к преступникам) мы гордимся.
С другой стороны, наша похвальная устойчивость к внешнему раздражителю (трудно стать нашим внешним врагом; ещё труднее, – став им, нас одолеть) невыгодно компенсируется беззащитностью перед идеей внутреннего врага.
Это тоже заложено в характере, в культуре. Снисходительность к чужими и требовательность к своим – это для нас нормально. Наоборот – некрасиво.
Соответственно, враждебность дальних, посторонних (будь то хоть президент Америки) мы склонны переживать спокойно и даже с юмором. Враждебность ближних (любой персоны, о существовании которой узнали утром из интернета) выводит нас из себя.
Даже если эта враждебность кажущаяся, навязанная или возникшая «по логике скандала» на пустом месте.
Если проследить за реакциями общественного мнения на информационные раздражители, окажется, что большая часть нашей враждебности и воинственности «реализуется на внутреннем рынке». Происходит что-то вроде холодной гражданской войны.
Примерный список врагов: Украина, либералы, компрадорская элита, болельщики соперничающей футбольной команды.
И что самое интересное: терять этих врагов мы не хотим. В прошлой своей
колонке я предложил было «простить Макаревича» и получил вполне ожидаемый отпор от комментаторов.
Мы дорожим этой своей враждой. Она будто нужна нам для чего-то.
Для моциона? Чтобы жиром миролюбия и «всемирной русской отзывчивости» не зарасти? Тренируемся на своих, чтобы было чем чужих испугать при случае?
Что это – показатель национального нездоровья?
Но тогда и быть к своим более строгим и требовательным, чем к чужим, должно быть «показателем нездоровья», а нам так не кажется.
Немецких военнопленных после войны мы жалели, лечили и кормили, а «своих» полицаев разыскивали и казнили нещадно. Вряд ли это был признак национального нездоровья – скорее, наоборот.
Так, может, в том и есть «великая сермяжная правда», чтобы не спускать условному Макаревичу? Чтоб другим не повадно было, а те, кому повадно, были наказаны?
А если ты в детстве давился манной кашей и крутил педали велосипеда под его песенки, – так на то и вырос, чтобы сердце своё сентиментальное в кулак сжать?
Может быть. Отчего ж не может.
Только одно «но».
Тридцать лет назад у нас – прогрессивно мыслящих, передовых русских людей – так же, как сейчас, отыскался внутренний враг. Проклятые коммунисты. Из-за них разгильдяйство и воровство, приписки и привилегии, брак и дефицит. Из-за них не было зрелищ, хлеба, водки и колбасы.
Врага тогда победили. Теперь вспоминаем с нежностью.
Оказывается, и было многое. Система образования, социальная справедливость, тяжёлая промышленность, космическая программа…
В общем, не хотело бы мне когда-нибудь вспомнить с нежностью сегодняшних либералов.
А теперь об Экклезиасте и Бхагаватгите.
Начнём с последней.
Ночью накануне кровавой битвы между армиями двух родственных царских родов военачальник Арджуна задумался: стоят ли власть и богатство, слава и вкус победы того, чтобы убивать своих двоюродных братьев? (Тех, с кем давился кашей и крутил педали?)
И приходит к выводу: нет, не стоит. «Я не подниму на них оружия, – говорит он, – пусть лучше меня убьют на месте. Я и защищаться не буду».
В общем, впал человек в мудрость великую и, соответственно, – в депрессию: «многие знания – многие печали» (выражение из Экклезиаста).
Впал в «экклезиазм», одним словом.
На это мудрый Кришна – воплощение бога, ему ответил: «Ты воин – твой долг сражаться, а не рассуждать о милосердии и справедливости, это оставь философам. А ты воин. Делай что должен – и будь что будет».
Арджуне полегчало. (Всем нам бывает нужно, чтобы кто-нибудь с участливым видом проартикулировал нам очевидные вещи.)
Пересказ и цитаты, конечно, вольные. На самом деле, Бхагаватгита – это книжища, в которой изложены основы карма-йоги, дхарма-йоги и прочих «восточных мудростей». Но суть – именно такова.
«Делай что должен – и будь что будет».
Хорошо, когда знаешь, что должен…
Арджуна был «военным человеком». По сути, Кришна зачитал ему Устав и тем самым снял все вопросы.
А как быть гражданскому фетюку?..
В отличие от Гиты Экклезиаст – текст совсем коротенький, не больше газетной колонки. Кстати, «экклезио» по-гречески – «общество», «собрание». Таким образом, Экклезиаст – это «выступающий перед собранием». Проповедник, оратор. «Колумнист», если на наши деньги.
По библейской традиции, эту речь произнёс царь Соломон, когда жизнь его клонилась к закату. Краткое содержание: «Ну вот, посадил я дерево, построил дом, вырастил сына – а что толку? Дерево засохнет, дом разрушится, сын состарится и умрёт… Что делать? А то и делать – сажать, строить, растить, потом печалиться об этом. Время собирать камни – и время разбрасывать камни, в общем».
Некому было зачитать Устав царю Соломону, вот он его сам себе и зачитал. Хотя – как сказать… Текст-то библейский, а значит – ниспосланный свыше: всё, что сказано Соломоном, было вложено в его уста Богом.
«Что же хотел сказать автор?» – предчувствую вопрос.
Автор хотел согласиться с Георгом Фридрихом Вильгельмом (так, кажется) Гегелем: «Всё действительное разумно».
Если нас не устраивает положение дел в обществе, этот вовсе не значит, что оно неправильное.
Но если положение дел правильное, это вовсе не значит, что мы обязаны его принимать.
Вот такая, господа, сансара-нирвана.
