Наш страх перед ужасными русскими: Откуда берется русофобия
В 1930-х годах в Финляндии существовала организация, которая называлась Карельское академическое общество. Это была правонационалистическая группа, которая мечтала о великой Финляндии за пределами границ Советского Союза.
Основная идеология подразумевала отвращение ко всему русскому, что нашло отражение в их программной статье:
«Мы должны научиться сами и научить других ненавидеть русских так глубоко и сильно, чтобы корни этой ненависти не исчезли и после смерти. Давайте уберем имя дьявола из наших ругательств и вставим в них вместо этого „русский"».
То есть речь шла о настоящем глубоком и иррациональном презрении к другому народу. Как идеологию это отношение можно практически приравнять к антисемитизму, и «ненависть» — точно подходящее слово в этом контексте.
Согласно подзаголовку к шведскому изданию, книга Ги Меттана (Guy Mettan) рассказывает о «русофобии от Карла Великого до Барака Обамы».
Во французском оригинале американский президент не упоминается, вместо этого говорится о кризисе на Украине, на котором сфокусированы современные антирусские настроения. Слово «ненависть» также отсутствует в заголовке.
Подбор слов для шведского издания, возможно, отпугнет тех, кому как раз следует воспринять главное послание книги. В действительности автор хочет поговорить не о ненависти. Он скорее хочет показать, как западные политики и СМИ используют двойные стандарты, как осуждаются мотивы и действия России, тогда как другие страны и правительства, совершающие существенно худшие преступления против закона и прав человека, остаются без внимания. Речь идет о фобии, не имеющей каких-либо разумных оснований.
Ги Меттан — швейцарский журналист, и он проходится по истории страха перед русскими в таких странах, как Франция, Германия и Великобритания. Примеров из Швеции он не берет. Но его тезисы легко проиллюстрировать и тут, если взглянуть на программу визитов премьера Стефана Лёвена (Stefan Löfven).
В марте 2015 года он ездил в Китай, мощную державу, где казнят больше людей, чем во всех остальных странах вместе взятых. Эта страна десятилетиями оккупирует Тибет. В октябре 2016 года Лёвен встречался с отрубающим головы королем Саудовской Аравии, чей репрессивный режим еще и ведет варварскую войну в Йемене.
Уппсальский профессор Рольф Торстендаль (Rolf Torstendahl) несколько лет назад писал о непостижимой русофобии, преобладающей в шведской общественности. В то же время его недавно скончавшийся коллега-историк Александер Кан (Aleksander Kan) упомянул, что шведы часто уверены, что Россия на протяжении веков постоянно на нас нападала, в то время как на самом деле все было совсем наоборот. Шведская агрессия по-прежнему сохраняется в российской исторической памяти. Русские считаются нашим исконным врагом, что связано, конечно, с тем фактом, что мы испокон веков дрались за торговые пути и политическое влияние на Балтийском море и на Ладоге.
Сам Меттан хочет объяснить столетия русофобии старым религиозным расколом между Западом и Востоком, от Карла Великого и позже. Он упоминает догматические споры, которые расширили пропасть между Римом и Константинополем.
Как историк церковной идеологии он все же, надо сказать, заходит в слишком глубокие воды. Противоречия между православием и католичеством не объясняют всего. Страны, на которые повлияла Византия, такие как Греция и Румыния, редко становились объектами ненависти Запада, возможно, потому, что они в течение долгих периодов бывали оккупированы и бессильны.
Именно то, что Россия — сильная держава с экономическими и военными ресурсами, определило особое к ней отношение. Прибавьте к этому и давление, которое сначала царская Россия, а потом Советский Союз оказывали на своих соседей.
Само собой, Меттан прав, констатируя, что все, что кажется совпадающим с интересами России, становится очень чувствительным вопросом в западной пропаганде. Протест против аннексии Крыма и российской поддержки повстанцам на востоке Украины точно сплотит большинство.
Но мало кто из публицистов в царящем сейчас дискуссионном климате осмеливается напомнить, что Украина в определенных отношениях стоит дальше от западных ценностей, чем сегодняшняя Венгрия. Когда реабилитируются убийцы евреев и поляков и когда современная ненависть к русским культивируется с помощью государственного (и полностью западноукраинского) исторического ревизионизма, трудно ожидать, что восточные части страны заходят присоединиться к этому путешествию.
Не вдаваясь подробно во все примеры Меттана о двойных стандартах, можно, обобщая, сказать, что его книга, конечно, однобока. Ведь так оно и бывает, когда стремишься опровергнуть другую однобокость. Более спокойный и обширный анализ разных случаев, затронутых в книге, сделал бы ее более убедительной.
Но главный смысл, к беспокойству шведов, должен быть ясен: если мы можем покорно продолжать диалог с США, несмотря на их противоправное и катастрофическое вторжение в Ирак, нам следует также уметь критически разговаривать и с другой крупной державой, несмотря на ее преступления против международного правопорядка.
Ведь сейчас сама по себе шведская внешняя политика формируется исходя не из соображений логики, а из коммерческих и военных интересов. Мы уже довольно пожили с наследием Свена Хедина (Sven Hedin) и военных фанатиков начала XX века. Сегодня вовсе не министерство иностранных дел управляет шведской внешней политикой против России, а министр обороны Петер Хультквист (Peter Hultqvist) и толпа его оборонных активистов и «репортеров по вопросам политической безопасности». Книга Меттана дает это обстоятельство в определенной перспективе.
Торстен Челвемарк (Torsten Kälvemark)
Aftonbladet, Швеция