Блейк Крауч: Я понял, чем ужасен «Твин Пикс»

Третий сезон «Твин Пикса» уже неделю идет на ТВ. Мы ждали этого четверть века. Но пока встреча не радует аналитиков. Рейтинги ниже, чем ожидалось. В сети шутят, что виноваты обыски в «Гоголь-центре»: «дураки» придумали их специально, чтобы отвлечь россиян от долгожданного зрелища.

А что думают о сериале его звездные фанаты? «КП» позвонила писателю Блейку Краучу, автору нашумевшей трилогии «Сосны» и воспитаннику «Твин Пикса». «Всегда бери трубку, когда звонит телефон», — гласила одна из заповедей жителей «Сосен» — страшного города-побратима Твин Пикса. Крауч не подвел. Трубку взял. И мы поговорили о страшном.

— Блейк, здравствуйте.

— Здрасте-здрасте. Прикольно совпало, что вы мне позвонили из Москвы. Я как раз читаю книгу «Джентельмен в Москве» Амора Тоулса. По ней вся Америка с ума сходит.

— А третий сезон «Твин Пикс» смотрите?

– Вы еще спрашиваете? Это же мой любимый сериал! Смотрю, не отрываясь. Вернее, отрываясь на книгу. Четверть века назад я заболел «Твин Пиксом». Понятно, тогда все гадали, «кто убил Лору Палмер», но меня эта пугающе прекрасная жуть просто засосала. Мне было двенадцать, я все думал о том, как развернутся события, даже фанфики писал. Мечтать не мог, что Линч снимет третий сезон.

— А что самое страшное в сериале?

— Сто раз говорил и не скрываю. Меня заворожил сам прием. Смотрите, мы в глубине души, осознанно или неосознанно привыкли считать, что все эстетичное — этично. Но когда это оказывается иначе — возникает шок. И «Твин Пикс» нам это наглядно демонстрирует.

Твин Пикс — прекрасный город, с прекрасным кофе, с классным вишневым пирогом. Все пасторально, идиллически. Жить бы и жить там. Настоящая модель для счастья. Но черт, какая там изнанка! Все оказывается не тем, чем кажется. И это — действительно страшно. Не завидуй рекламе, не желай красивой картинки. Черт его знает, может, за ней такое, что не порадуешься.

Да, и природа, конечно ключевую роль в этом страхе играет. Такие ужасы творятся на фоне фантастической красоты, зеленых лужаек, прекрасных деревьев. Это противоречие сбивает с толку.

Я этот прием использовал, конечно. Не будь Пикса», не было бы и «Сосен».

- Я считаю, что ваши «Сосны» неспроста полюбились российскому зрителю. Такое ощущение, что вы писали произведение, имея в виду историческое прошлое Советского Союза. Некий город среди леса, обнесенный стеной — это СССР с его железным занавесом. Никто не знает, что происходит за забором. Из города таинственно исчезают люди, а в их домах поселяются новые жители — это просто история «Дома на Набережной». А страшные звонки по ночам, которых боится каждый житель «Сосен» — точь-в-точь как страх наших жителей по поводу «черных воронков». Кажется, в сериале и Сталин упоминается...

— Ладно-ладно, скажу откровенно. В «Соснах» есть немного России. Правда, это не касается истории вашей страны. Я не настолько образован, чтобы так хорошо знать историю другого государства. Вот сейчас читаю книгу про Москву, там дело происходит в 1917, но это не исторический роман все равно. Про черных воронов, к примеру, я вообще ничего не слышал. Так вот, когда я писал трилогию — «вдохновлялся» картинками вашего Чернобыля. Город, покинутый людьми, брошенные советские аттракционы, деревья повсюду — в этом есть ощущение того же самого ужаса, что я почувствовал ребенком в «Твин Пиксе».

А если говорить о смыслах и исторических подоплеках... Книга моя была не о конкретной стране, а о страхе в первую очередь. Я сам вырос на Юге США, если вы знаете, это очень религиозное место. Мне хотелось отойти от фундаментализма. Поэтому «Сосны» — это некая метафора религии, предостережение, что ли. Основатель города — великий ученый — хотел стать для своих жителей кем-то вроде бога. У него была сила, он контролировал все, что присходит. За стеной жили монстры — эдакая метафора демонов. Но о них жителям не сказали ровным счетом ничего.

— И это плохо?

— Конечно! Я ведь о том, что нельзя защищать людей, но при этом не рассказывать всего и не давать свободно выбирать. Иначе ты становишься не богом, а демоном. Вот и все.

— В России сейчас год экологии. Вам должно быть это любопытно. Вы ведь поднимаете экологическую тему?

— Вы правы. Мне эта тема интересна. И большая часть «Сосен» — об экологии, о том, что нас ждет в будущем. Мне многие говорят, мол, вот, что за пессимизм у тебя в книгах. Но это не пессимистическая книга, потому что само название, сама метафора «Сосен» говорит о том, что природа все переживет, надежда есть, пока на Земле остается хотя бы одно дерево.

— Говорят, писатели-фантасты знают, что произойдет в будущем. У нас, например, все считают, что Америка уйдет под воду. А вы что скажете?

— Ну тут не надо быть прорицателем, чтобы предсказать экологические проблемы. Станет меньше льда, будет жара нестерпимая, больше ураганов и бла-бла-бла. Но я сильно рассчитываю, что Америка под воду не уйдет. Иначе что? Мне придется переезжать в Россию.

— А вы смогли бы жить в «Соснах»?

— Вы удивитесь, но я отвечу, да. Во-первых, меня с детства интересовали заборы. Очень интригующе. А во-вторых, я люблю находиться в стороне от цивилизации. Так с депрессией борюсь, если мне грустно — уезжаю куда-нибудь на природу без телефона, без интернета и просто работаю.

— А вы не боитесь, что ужасы, о которых вы пишете — с вами сбудутся?

— Да, был у меня такой гадкий случай. Я однажды стал получать по почте страшные письма. Точь-в-точь как герой романа «Пустошь. Дом страха». Это был мой первый роман, он буквально несколько недель назад вышел в России (кстати, вот я прорекламирую, пользуясь случаем). Там главный герой — автор триллеров, получает письмо.

— А в этом письме написано, что у писателя на участке закопан труп женщины и его надо выкопать, чтобы найти в кармане номер телефона и позвонить по нему. У вас что, тоже труп на участке?

— Не настолько, не настолько. У меня был более лайтовый вариант. Но как мне стало страшно, вы не представляете. Я с ума сходил. А потом оказалось, что надо мной пошутил мой друг. Он разыграл историю из моей же книги.

Когда все выяснилось — я был зол, но задумался над тем, о чем писатель может, а о чем не может писать. И принял меры.

— Какие?

– Я перестал писать от первого лица. Теперь пишу книги от третьего лица, потому что реально переживаю, что может что-то сбыться. А еще я страшно боюсь заблудиться в дикой природе и не суметь выбраться.

— Кстати, у вас ведь тоже, вроде бы, третий сезон «Сосен» готовится.

— Готовится, да. Там появится новый персонаж, но даже не просите, спойлерить не буду. Молчу, молчу, молчу...

— Ну, знаете, второй сезон мне понравился куда меньше, чем первый...

— Да, и мне, вообще-то тоже. Дело в том, что за весь первый сезон мы исчерпали весь сюжетный ряд трилогии. Режиссеру пришлось придумывать что-то новое, причем, в создании нового персонажа для второго сезона я не участвовал. Не исключаю, что третий сезон тоже может получиться хуже, чем первый. Но все должно закончиться. По крайней мере, мы обсудили это с режиссером.

— Кстати, вы никогда не думали о том, чтобы написать сценарий к третьему сезону?

— Нет, спасибо. Я для одной серии первого сезона написал сценарий, мне хватило. Хочется быть писателем прежде всего. Хотя, конечно, как говорил Стейнбек, писатель в Америке ценится чуть выше акробата и ниже тюленя. Вот у нас до сих пор так. Еще несколько лет назад, когда я был начинающим писателем, сочинял «Пустошь», меня спрашивали: чем ты занимаешься? Я говорил: я писатель. А мне говорят: ага, мы тоже, а чем ты занимаешься-то?

В общем, как-то так. Я слышал, недавно умер поэт Евгений Евтушенко и как Россия скорбела по нему. В Америке, конечно, это просто нереально. Такой пиетет к писателям только у вас возможен.

Справка КП

Блейк Крауч — американский писатель, уроженец Северной Каролины. В России приобрел популярность после выхода в 2015 году сериала, основанного на трилогии «Сосны».

В 2000 году закончил Университет Северной Каролины, получив степень в области английского языка и писательского мастерства. Дебютная книга «Пустошь. Дом страха», с которой началась популярность Крауча за рубежом, вышла в России весной 2017 года.