Крик души. Весна в городе
Я шла по городу. Просто шла медленно, растягивая удовольствие, как будто маленькими глотками пила хорошее вино… Как хорошо, что никуда не нужно было торопиться и настроение было более-менее.
Поэтому я шла, в уме выбирая маршрут. По Пушкинской от вокзала. Она уже была хороша: распустившиеся платаны закрывали выцветшие и давно неремонтированные фасады. Пушкинская хороша в любое время года, но сейчас — особенно. Фасады были разноцветные, и их можно было рассматривать бесконечно, попутно заглядывая во дворы. Впрочем, все ворота были на кодовых замках.
Как жаль! Во времена моего детства и юности мы забредали в любой двор. А они все разные. Одесса — это дворы. Все мы родом из них. Утверждаю, что без дворов не смог бы сформироваться одесский характер: общительный, незлой, легкий. Ведь мы так привыкли, живя во дворах, делить горе и радости и угощать друг друга вкусностями: икрой из синих, жареными бычками, рыбными котлетками, форшмаком и т.д. Ведь почти во всех старых дворах были эти деревянные веранды, идущие вдоль второго этажа, они соединяли все квартиры. Кое-где они еще остались. Веранды и лестницы. На лестницах мы в детстве играли с куклами и варили им кашу из ракушняка, выколупывая его из стен.
По Пушкинской. Потрогать бронзового маленького Александра Сергеевича возле его дома-музея. Спуститься на Базарную, зайти во двор, где когда-то жили Катаев и Петров. Добежать до Дерибасовской и заглянуть в третий номер (так говорят в Одессе), где стоит памятник основателю эсперанто Заменгофу. Возможно, единственный в стране. Когда-то давным-давно, мы снимали здесь передачу о дворе, и в конце нужно было поставить правильную точку. Поэтому мы собрали всех жителей за накрытым столом. Хозяйки несли свои угощения, и мы чокались за здоровье всех одесских дворов. Раньше такие посиделки были абсолютно привычным для одесситов делом. Но времена изменились, наступил капитализм, люди стали жить по-разному, начали появляться первые кодовые замки на воротах и подъездах. Но пока они сидели, чокались и вспоминали всю свою жизнь, прошедшую в этом дворе.
Я вспоминала этот маленький дворовой праздник, а сама уже мчалась по Приморскому бульвару, оставляя позади оперный, мэрию с курантами ("Когда я пою о широком просторе…"), большой памятник Пушкину, а впереди уже виднелся Дюк (Арман дю Плесси, герцог де Ришелье) с рукой, протянутой к морю. А море уже виднелось справа сквозь ветви деревьев приморского парка. Невероятная жемчужная синь, о которой Бунин написал: "Всё море, как жемчужное зерцало…". Бунин, лежавший месяц лицом к стене в Одессе и беспрестанно думавший об эмиграции. Как это было страшно…
Но вот дворец Воронцова и сбоку белоснежная (всё время приходится закрашивать всякие глупостные надписи) колоннада. Маленькая и беззащитная, если смотреть с моря, когда подплываешь на круизном лайнере. Лайнеры, ходившие по Крымско-Кавказской (какое это было чудо!) линии, увы, лет 20 уже не ходят — с тех пор, как Кравчук продал 300 судов Черноморского пароходства: шла бешеная распродажа всего и "прихватизация".
А потом — добежать до Тещиного моста и не смотреть влево, где понастроили элитных уродцев. Нет, только вправо. Там, где синь моря смешивается с синью неба. На это можно смотреть бесконечно…
Потом медленно-медленно идти по Воронцовскому переулку — всегда тихому и пустынному — и рассматривать дома. И вспоминать, как шла здесь после выпускного ранним утром с одноклассником — первой любовью…В итальянских белых туфельках на высоченных шпильках…
Нет второго такого города. Для того, чтобы убедиться в этом, достаточно приехать и походить с друзьями-одесситами. И неба нет голубее нигде. Над Оперным, и памятником Пушкину, над разноцветными домами и сараями, над каждым двором, простреливаемым солнцем, над дворовыми кранами, где раньше все брились и стирали…
Над городом, который на самом деле "восторг и выдох!". Произнесите ещё раз медленно: "восторг и выдох" — так написал о городе одесский поэт Анатолий Гланц.
И город наш прекрасный смотрит на нас, его жителей, с надеждой и верой. В то, что спасём и защитим. И деваться нам некуда. Ведь он — как величайшая драгоценность, как малое дитя пропадёт без нас.
Наталья Симисинова
Источник: timer-odessa.net
Мнение автора статьи может не совпадать с мнением редакции