Палачи Кайзера. Часть 5. Ужасы австро-германского лагеря
Болезнь или истощение не освобождали военнопленного от работ: утром из бараков выгонялись все. И те, кто не выходил немедленно, жестоко избивались. Рядовой 23-го пехотного полка А. Снотальский был очевидцем того, как в лагере Шнейдемюле германский солдат застрелил пленного, который не мог двигаться из-за слабости.
О том, как организовывалась лагерная жизнь, нам известно из показаний самих военнопленных.
Так, один пленный боец вспоминал, что, попав в плен в Восточной Пруссии в августе 1914 г., был привезен под г. Шнейдемюль. Пленным пришлось самим рыть себе сначала землянки, а затем строить бараки. Затем пленных отправили рыть окопы за городом. Вначале они отказались от этих работ, не желая строить укрепления для врага — но немцы открыли огонь, убив 25 человек. Били пленных постоянно — и рядовых, и офицеров. Пищу давали очень скудную. Во время пребывания в лагере солдат заболел тифом и был переведен из барака в землянку, где лежал на земле, покрытой соломой. Никакого ухода за больными не было — в этой землянке он отморозил себе ноги, которые впоследствии отрезали.
Рядовой С. К. Яшенин, также попавший в плен в Восточной Пруссии, но в октябре 1914 г., тоже оказался в Шнейдемюльском лагере для военнопленных. Первое время пленные также содержались в землянках, причем в каждого, кто высовывался из землянки, часовые стреляли на поражение — без предупреждения. После неудачи германских войск в январе 1915 г. прорваться к Варшаве, немцы отыгрывались на пленных: заставляли на морозе раздеваться и по несколько часов держали без одежды. Заболев тифом, солдат оказался в большой землянке, где находилось несколько сотен человек, лежавших без всякого ухода на соломе (причем под соломой — слой льда). Во время пребывания в землянке у него стали гнить ноги, но никто их не лечил – и в конечном итоге солдат остался без ног.
Рядовой В. В. Шалабнев, попавший в плен 3 августа 1915 г., оказался в том же лагере. По свидетельству солдата, пленные жили в сырых и холодных бараках. Кормили «ужасно плохо, давали только столько, чтобы не умереть от голода. Половина из наших умерла от голода». Обращение было зверское. Били за всякий пустяк — чем попало и куда попало: прикладами, палками. Однажды часовой ударом штыка убил русского солдата. Стоявший рядом военнопленный-англичанин не вытерпел – и, развернувшись, сбил часового-убийцу с ног. За это немцы распинали храброго англичанина на бочке, потом били палками, и в конце концов застрелили. Медицинский уход совершенно отсутствовал. У В. Шалабнева развилась гангрена — и он потерял обе ноги. Пленный также отмечал, что зимой в мороз людей заставляли раздеваться догола и выгоняли на улицу — где держали по полчаса. Заболевших переводили в землянки — где почти все умирали от холода и голода.
Рядовой М. И. Ситнов, попавший в плен в окружении 31 августа 1914 г., вспоминал пеший марш в течение 2 суток (без пищи), нахождение в течение 3 суток в какой-то тюрьме, и, наконец, — уже известный нам лагерь в Шнейдемюле. Впечатления от лагеря – постоянный голод, побои и издевательства. Вначале лагеря не было – и пленные ночевали в поле, руками и мисками роя себе ямы, в которых пытались укрыться от холода и непогоды. А затем – жизнь в землянках и тяжелая работа. Многие умирали от голода и тифа. Солдат, заболев тифом и находясь в бессознательном состоянии, отморозил обе ноги – которые ему отрезали. Помимо прочего, пленный свидетельствовал об избиениях розгами, плетьми и прикладами. Во время эпидемии тифа смертность составляла человек по 20 – 30 в день.
Тиф стал настоящим бичом многих лагерей. Так, когда от голода в Кассельском лагере вспыхнула эпидемия тифа, то умирало в день по 100 человек. Больные в бараках лежали вперемешку со здоровыми. От эпидемии тифа в лагере умерло около 4000 пленных. Иногда умирало в день так много людей, что могильщики не успевали рыть могилы, и умершие оставались непогребенными по несколько дней.
Ефрейтор Рудзь вспоминал, что среди пленных свирепствовал тиф, а затем появилась и холера. Медицинской помощи не оказывали. Наказывали за малейшую провинность: привязывали к столбу, причем иногда раздевали догола часа на три, а то и больше, били кнутами, сделанными из проволоки, а то и просто палкой. Ефрейтор потерял обе ноги.
Унтер-офицер И. И. Кудряшев, в октябре 1914 г. прибывший в числе 200 пленных в Бранденбург, оказался в лагере в нескольких километрах от города. По его словам, тифом переболело до 9000 человек, из них 1000 человек умерло. Унтер-офицер сам заболел тифом, и долго находился без сознания. Когда пришел в себя, то увидел, что ноги почернели, распухли, и в них появились черви. В итоге – остался без ног.
Рядовой И. К. Сергеев также оказался в Бранденбургском лагере. Он тоже вспоминал регулярные побои, холод и голод (пленные копались в мусорных ямах, выкапывая отбросы: шелуху от картофеля и свеклы). В итоге – голодный тиф. И смертность в бараках составляла по 12 — 13 человек в день. Всего, по словам рядового, в Бранденбургском лагере находилось до 11000 пленных — и за 10 месяцев умерло 850 человек.
Рядовой 95-го пехотного Красноярского полка В. X. Сычев, вспоминая все тот же Бранденбургский лагерь, также упоминал голодный тиф. Лежа в беспамятстве, он отморозил себе обе ноги – и потерял половину правой ступни и пальцы левой ноги. Больных тифом, по его словам, было много: многие из них совсем замерзли, а более 100 человек отморозили ноги, которые потом у них отняли. Все германские солдаты-конвойные имели плети, которыми наносили удары по всякому поводу. Ставил пленных и «под кирпичи» — т. е. заставляли часами стоять, держа в руках 5 — 6 кирпичей.
Рядовой А. И. Антипаев также вспоминал стояние «под кирпичами» и смерть в Бранденбургском лагере от изнурения лишь за 3 месяца более 1000 человек из 11000, находившихся в лагере.
А рядовой Н. Д. Поликашин попал в плен 14 сентября 1915 г. – и оказался в Вильно, где из пленных сформировали рабочий отряд в 300 человек и послали на реку Вилейку. Отряду была поставлена задача — разобрать мост у железнодорожной станции. Часть этого моста была взорвана русскими войсками при отступлении. Увидев, что под уцелевшей частью моста заложены мины, пленные заявили — что разбирать мост не станут. Тогда комендант города Вильно распорядился запереть их в станционном сарае — пакгаузе и затем велел этот сарай поджечь. Когда пошел дым и показалось пламя, немцы стали кричать, что никого не выпустят из горящего сарая до тех пор, пока пленные не согласятся разбирать мост. Видя, что им грозит неминуемая и страшная смерть, русские стали кричать — что согласны.
Дверь сарая открыли, но сделали это слишком поздно — огонь уже успел распространиться по сооружению. Произошла давка на выходе из горящего сарая – и более 50 человек погибли в огне, а 15 человек получили сильные ожоги. Похоронили людей у моста и поставили на могиле крест с указанием количества погибших и причины их гибели. На следующий день уцелевших от пожара пленных отправили разбирать мост — и во время работы произошел взрыв, от которого погибло 16 человек.
Младший унтер-офицер 13-го стрелкового полка Н. Ница попал в австрийский плен 31 августа 1914 г. у мест. Комарно. Пленный также свидетельствовал о 12-часовом рабочем дне на железной дороге и шахтах и жестоком обращении – пленных часто били и иногда закалывали штыками. В Венгрии пленных выгнали в чистое поле, окружив проволокой. И в этом загоне пленные пробыли — под открытым небом и ливнем — 3 суток. Наиболее слабые из них, не имеющие ни шинелей, ни палаток умерли от простуды, истощения и холеры — всего около 2700 человек. До 200 пленных, заподозренных как больные холерой, были отведены в сарай – последний потом сожгли вместе с людьми. Во время работы в Карпатах, пользуясь случаем, пленный бежал в Румынию, а затем на родину.
Рядовой С. Д. Шабунко, также оказавшийся в лагере для военнопленных, сообщал о том, что пленные ходили в мусорные ямы и выбирали оттуда шелуху картофеля, сгнивший картофель и брюкву – собирали, варили, и затем с жадностью съедали. Но это было разрешено лишь в тот период, когда в лагере еще только началась постройка бараков — впоследствии если немецкие часовые замечали огонь, то подбегали, гасили огонь, варивших пищу избивали палками, привязывали к столбу и лишали пищи. Часовые били пленных палками и жильными хлыстами, за любой пустяк привязывали к столбу на несколько часов, сажали в карцер на хлеб и воду на 14 дней. Обычно привязывали к столбу в одних рубашках — и на ногах были лишь деревянные колодки без портянок. Привязанные коченели и не могли самостоятельно дойти до барака. Зимой, когда ночью выпадал большой снег, всех пленных выгоняли из бараков босиком и заставляли притаптывать снег — чтоб не было заносов. Если люди не хотели выходить из бараков — выгоняли палками и натравливали собак. Когда сошел снег, пленных заставляли выбирать с лагерной площади камни. Для этого впрягали в большие плуги — человек по 10 — 15. Они тянули плуги, выворачивали камни, грузили телеги и на себе вывозили за лагерь, где и сбрасывали. Потом кирками сравнивали землю и боронили; пленных впрягали и в бороны.
Рядовой Проскуряков вспоминал, что лагерь в Эстергоме представлял собой большой пустырь, который был огорожен колючей проволокой. Никаких построек для жилья не было. Когда он оказался в лагере, в нем уже было до 8000 пленных. Все они помещались прямо на земле. В это время шли сильные дожди, люди промокли до костей и ходили мокрые. Воду брали из канавы, в которую спускались нечистоты и отработанная вода из стоявшего недалеко завода. Пища была очень скверная. Хлеб испечен с примесью опилок. Не удивительно, что в лагере вспыхнули массовые желудочные заболевания, и смертность доходила до 50 человек в сутки. К 8 ноября 1915 г. умерло около 4000 человек.
Рядовой В. И. Душан также вспоминал плохое питание в лагере – и пленные так сильно отощали, что не могли ходить. Товарищи ему сообщили, что до его прибытия в лагерь при городе Линце умерло от голода 8000 русских пленных. Несмотря на то, что пленные были изнурены и истощены, каждого принуждали работать: пленные таскали камни, рыли землю, заваливали ямы, убирали хлеб и выполняли другие работы.
Старший унтер-офицер А. Н. Аксенов, попавший в плен 20 апреля 1915 г. в местечке Беч (в Карпатах) был отправлен в Германию — в лагерь Ламсдорф. Здесь за малейшие провинности пленных в большинстве случаев привязывали к столбу на 2 часа, причем наказанный подвешивался лицом к солнцу. Веревки затягивали столь сильно, что появлялись кровоподтеки и тело чернело. Подвешенного обычно снимали со столба в полубессознательном состоянии. Но бывали и случаи, когда конвойные медлили со снятием со столба — и в конце концов приходилось снимать уже мертвые тела.
Из Ламсдорфа вместе со всеми пленными унтер-офицерами А. Аксенова отправили в дисциплинарный лагерь Аленфалькенберг, специально предназначенный для унтер-офицеров, фельдфебелей и подпрапорщиков. Этот лагерь, расположенный на торфяном болоте, имел шесть бараков и был окружен проволочными заграждениями. Всех пленных, с целью заставить работать, подвергали всевозможным издевательствам – например, заставляли под ударами прикладов бегать по болоту, ложиться, вставать и опять бегать, а того кто обессилит и в изнеможении упадет, конвойный избивал прикладом, палкой, а иногда и штыком до потери сознания.
Конвойные кололи штыками в ягодицы, перебивали пятки ног, ранили руки и спину. Избитых до полусмерти пленных обычно клали на вагонетки и отвозили в бараки. Кроме этого, в ненастную погоду пленных раздевали, оставляли в одних рубашках и ставили лицом против ветра — в таком положении, не двигаясь, пленные должны были стоять с 7 часов утра до 12 часов дня и с 1 часа дня до 6 часов.
Били пленных настолько жестоко и так долго, что они сваливались полумертвыми с перебитыми руками и ногами на землю.
То же самое практиковалось и в другом унтер-офицерском лагере — Ухтеморе. Здесь унтер-офицер увидел, как одному пленному за отказ от бега по болоту перебили винтовкой позвоночный столб, руку и ногу — так, что пострадавший стал калекой и не мог ни ходить, ни работать. Другому пленному палач рассек штыком пятки ног — и заставил израненного ползти с торфяного болота до лагеря.
Применяя к пленным всевозможные жестокости и наказания, конвойные и палач говорили: «если здесь вы не будете работать, то сделаем вас негодными к работе и в России».
Младший унтер-офицер 3. Е. Феськов, попавший в плен 6 ноября 1914 года под Лодзью, провел 7 месяцев в лагере Бранденбург – и сообщал примерно то же самое.
Могло пленных ждать и такое. П. Шимчак, бежавший из германского плена и допрошенный под присягой, рассказал, как в лагерь для военнопленных (контингент — бельгийцы, французы, англичане, русские) в Целе, близ Берлина, привели 4-х пленных казаков с желтыми лампасами. Очевидец через щель в стене наблюдал за тем, что немцы творили с казаками на небольшом дворике, предназначенном для экзекуции провинившихся пленных. Первому казаку положили левую руку на деревянный столбик — и затем германский солдат штык-ножом отрубил ему половину 3 пальцев: большого, среднего и мизинца. Куски пальцев немцы положили казаку в карман шинели – перед тем как отвести искалеченного человека в барак. Привели второго казака – которому немцы прокололи дыры в раковинах ушей. Лезвие штык-ножа неоднократно проворачивалось — с целью увеличить размер дыр. Третьему казаку, также приведенному на место пыток, ударом штыка германский солдат отрубил кончик носа. Последний повис на куске кожи. Знаками казак стал просить, чтобы висящий кончик носа отрезали окончательно – но немцы дали казаку в руку нож, и ему пришлось это сделать самому. Наконец, привели четвертого. Четвертый казак не стал ждать начала истязания – он быстрым движением вырвал у немца, стоявшего рядом, штык и ударил им одного из вражеских солдат. Человек 15 германцев, находившихся во дворике, бросились на храбреца — и штыками закололи его насмерть. Судьба остальных 3-х казаков очевидцу осталась неизвестна – он считал что их потом добили, ибо в лагере их больше не видел.
Практиковались и массовые расстрелы. Так, в лагере Ухтомор (Ганновер) 13 августа 1916 г. около 4000 пленных копали канавы — в болоте, по колено в воде. Когда они, из-за холода, пытались протестовать, конвойные стали над ними издеваться, командуя: «ложись», «вставай», «бегом» и т. д. Так погибло около 30 человек – часть из которых захлебнулась в грязи, а часть была убита. Затем немцы отобрали 300 человек — и расстреляли.
Но и это не все. К русским пленным в австро-германских лагерях применялись и специально разработанные пытки. О них – в финальной статье цикла.
О том, как организовывалась лагерная жизнь, нам известно из показаний самих военнопленных.
Так, один пленный боец вспоминал, что, попав в плен в Восточной Пруссии в августе 1914 г., был привезен под г. Шнейдемюль. Пленным пришлось самим рыть себе сначала землянки, а затем строить бараки. Затем пленных отправили рыть окопы за городом. Вначале они отказались от этих работ, не желая строить укрепления для врага — но немцы открыли огонь, убив 25 человек. Били пленных постоянно — и рядовых, и офицеров. Пищу давали очень скудную. Во время пребывания в лагере солдат заболел тифом и был переведен из барака в землянку, где лежал на земле, покрытой соломой. Никакого ухода за больными не было — в этой землянке он отморозил себе ноги, которые впоследствии отрезали.
Рядовой С. К. Яшенин, также попавший в плен в Восточной Пруссии, но в октябре 1914 г., тоже оказался в Шнейдемюльском лагере для военнопленных. Первое время пленные также содержались в землянках, причем в каждого, кто высовывался из землянки, часовые стреляли на поражение — без предупреждения. После неудачи германских войск в январе 1915 г. прорваться к Варшаве, немцы отыгрывались на пленных: заставляли на морозе раздеваться и по несколько часов держали без одежды. Заболев тифом, солдат оказался в большой землянке, где находилось несколько сотен человек, лежавших без всякого ухода на соломе (причем под соломой — слой льда). Во время пребывания в землянке у него стали гнить ноги, но никто их не лечил – и в конечном итоге солдат остался без ног.
Рядовой В. В. Шалабнев, попавший в плен 3 августа 1915 г., оказался в том же лагере. По свидетельству солдата, пленные жили в сырых и холодных бараках. Кормили «ужасно плохо, давали только столько, чтобы не умереть от голода. Половина из наших умерла от голода». Обращение было зверское. Били за всякий пустяк — чем попало и куда попало: прикладами, палками. Однажды часовой ударом штыка убил русского солдата. Стоявший рядом военнопленный-англичанин не вытерпел – и, развернувшись, сбил часового-убийцу с ног. За это немцы распинали храброго англичанина на бочке, потом били палками, и в конце концов застрелили. Медицинский уход совершенно отсутствовал. У В. Шалабнева развилась гангрена — и он потерял обе ноги. Пленный также отмечал, что зимой в мороз людей заставляли раздеваться догола и выгоняли на улицу — где держали по полчаса. Заболевших переводили в землянки — где почти все умирали от холода и голода.
Рядовой М. И. Ситнов, попавший в плен в окружении 31 августа 1914 г., вспоминал пеший марш в течение 2 суток (без пищи), нахождение в течение 3 суток в какой-то тюрьме, и, наконец, — уже известный нам лагерь в Шнейдемюле. Впечатления от лагеря – постоянный голод, побои и издевательства. Вначале лагеря не было – и пленные ночевали в поле, руками и мисками роя себе ямы, в которых пытались укрыться от холода и непогоды. А затем – жизнь в землянках и тяжелая работа. Многие умирали от голода и тифа. Солдат, заболев тифом и находясь в бессознательном состоянии, отморозил обе ноги – которые ему отрезали. Помимо прочего, пленный свидетельствовал об избиениях розгами, плетьми и прикладами. Во время эпидемии тифа смертность составляла человек по 20 – 30 в день.
Тиф стал настоящим бичом многих лагерей. Так, когда от голода в Кассельском лагере вспыхнула эпидемия тифа, то умирало в день по 100 человек. Больные в бараках лежали вперемешку со здоровыми. От эпидемии тифа в лагере умерло около 4000 пленных. Иногда умирало в день так много людей, что могильщики не успевали рыть могилы, и умершие оставались непогребенными по несколько дней.
Ефрейтор Рудзь вспоминал, что среди пленных свирепствовал тиф, а затем появилась и холера. Медицинской помощи не оказывали. Наказывали за малейшую провинность: привязывали к столбу, причем иногда раздевали догола часа на три, а то и больше, били кнутами, сделанными из проволоки, а то и просто палкой. Ефрейтор потерял обе ноги.
Унтер-офицер И. И. Кудряшев, в октябре 1914 г. прибывший в числе 200 пленных в Бранденбург, оказался в лагере в нескольких километрах от города. По его словам, тифом переболело до 9000 человек, из них 1000 человек умерло. Унтер-офицер сам заболел тифом, и долго находился без сознания. Когда пришел в себя, то увидел, что ноги почернели, распухли, и в них появились черви. В итоге – остался без ног.
Рядовой И. К. Сергеев также оказался в Бранденбургском лагере. Он тоже вспоминал регулярные побои, холод и голод (пленные копались в мусорных ямах, выкапывая отбросы: шелуху от картофеля и свеклы). В итоге – голодный тиф. И смертность в бараках составляла по 12 — 13 человек в день. Всего, по словам рядового, в Бранденбургском лагере находилось до 11000 пленных — и за 10 месяцев умерло 850 человек.
Рядовой 95-го пехотного Красноярского полка В. X. Сычев, вспоминая все тот же Бранденбургский лагерь, также упоминал голодный тиф. Лежа в беспамятстве, он отморозил себе обе ноги – и потерял половину правой ступни и пальцы левой ноги. Больных тифом, по его словам, было много: многие из них совсем замерзли, а более 100 человек отморозили ноги, которые потом у них отняли. Все германские солдаты-конвойные имели плети, которыми наносили удары по всякому поводу. Ставил пленных и «под кирпичи» — т. е. заставляли часами стоять, держа в руках 5 — 6 кирпичей.
Рядовой А. И. Антипаев также вспоминал стояние «под кирпичами» и смерть в Бранденбургском лагере от изнурения лишь за 3 месяца более 1000 человек из 11000, находившихся в лагере.
А рядовой Н. Д. Поликашин попал в плен 14 сентября 1915 г. – и оказался в Вильно, где из пленных сформировали рабочий отряд в 300 человек и послали на реку Вилейку. Отряду была поставлена задача — разобрать мост у железнодорожной станции. Часть этого моста была взорвана русскими войсками при отступлении. Увидев, что под уцелевшей частью моста заложены мины, пленные заявили — что разбирать мост не станут. Тогда комендант города Вильно распорядился запереть их в станционном сарае — пакгаузе и затем велел этот сарай поджечь. Когда пошел дым и показалось пламя, немцы стали кричать, что никого не выпустят из горящего сарая до тех пор, пока пленные не согласятся разбирать мост. Видя, что им грозит неминуемая и страшная смерть, русские стали кричать — что согласны.
Дверь сарая открыли, но сделали это слишком поздно — огонь уже успел распространиться по сооружению. Произошла давка на выходе из горящего сарая – и более 50 человек погибли в огне, а 15 человек получили сильные ожоги. Похоронили людей у моста и поставили на могиле крест с указанием количества погибших и причины их гибели. На следующий день уцелевших от пожара пленных отправили разбирать мост — и во время работы произошел взрыв, от которого погибло 16 человек.
Младший унтер-офицер 13-го стрелкового полка Н. Ница попал в австрийский плен 31 августа 1914 г. у мест. Комарно. Пленный также свидетельствовал о 12-часовом рабочем дне на железной дороге и шахтах и жестоком обращении – пленных часто били и иногда закалывали штыками. В Венгрии пленных выгнали в чистое поле, окружив проволокой. И в этом загоне пленные пробыли — под открытым небом и ливнем — 3 суток. Наиболее слабые из них, не имеющие ни шинелей, ни палаток умерли от простуды, истощения и холеры — всего около 2700 человек. До 200 пленных, заподозренных как больные холерой, были отведены в сарай – последний потом сожгли вместе с людьми. Во время работы в Карпатах, пользуясь случаем, пленный бежал в Румынию, а затем на родину.
Рядовой С. Д. Шабунко, также оказавшийся в лагере для военнопленных, сообщал о том, что пленные ходили в мусорные ямы и выбирали оттуда шелуху картофеля, сгнивший картофель и брюкву – собирали, варили, и затем с жадностью съедали. Но это было разрешено лишь в тот период, когда в лагере еще только началась постройка бараков — впоследствии если немецкие часовые замечали огонь, то подбегали, гасили огонь, варивших пищу избивали палками, привязывали к столбу и лишали пищи. Часовые били пленных палками и жильными хлыстами, за любой пустяк привязывали к столбу на несколько часов, сажали в карцер на хлеб и воду на 14 дней. Обычно привязывали к столбу в одних рубашках — и на ногах были лишь деревянные колодки без портянок. Привязанные коченели и не могли самостоятельно дойти до барака. Зимой, когда ночью выпадал большой снег, всех пленных выгоняли из бараков босиком и заставляли притаптывать снег — чтоб не было заносов. Если люди не хотели выходить из бараков — выгоняли палками и натравливали собак. Когда сошел снег, пленных заставляли выбирать с лагерной площади камни. Для этого впрягали в большие плуги — человек по 10 — 15. Они тянули плуги, выворачивали камни, грузили телеги и на себе вывозили за лагерь, где и сбрасывали. Потом кирками сравнивали землю и боронили; пленных впрягали и в бороны.
Рядовой Проскуряков вспоминал, что лагерь в Эстергоме представлял собой большой пустырь, который был огорожен колючей проволокой. Никаких построек для жилья не было. Когда он оказался в лагере, в нем уже было до 8000 пленных. Все они помещались прямо на земле. В это время шли сильные дожди, люди промокли до костей и ходили мокрые. Воду брали из канавы, в которую спускались нечистоты и отработанная вода из стоявшего недалеко завода. Пища была очень скверная. Хлеб испечен с примесью опилок. Не удивительно, что в лагере вспыхнули массовые желудочные заболевания, и смертность доходила до 50 человек в сутки. К 8 ноября 1915 г. умерло около 4000 человек.
Рядовой В. И. Душан также вспоминал плохое питание в лагере – и пленные так сильно отощали, что не могли ходить. Товарищи ему сообщили, что до его прибытия в лагерь при городе Линце умерло от голода 8000 русских пленных. Несмотря на то, что пленные были изнурены и истощены, каждого принуждали работать: пленные таскали камни, рыли землю, заваливали ямы, убирали хлеб и выполняли другие работы.
Старший унтер-офицер А. Н. Аксенов, попавший в плен 20 апреля 1915 г. в местечке Беч (в Карпатах) был отправлен в Германию — в лагерь Ламсдорф. Здесь за малейшие провинности пленных в большинстве случаев привязывали к столбу на 2 часа, причем наказанный подвешивался лицом к солнцу. Веревки затягивали столь сильно, что появлялись кровоподтеки и тело чернело. Подвешенного обычно снимали со столба в полубессознательном состоянии. Но бывали и случаи, когда конвойные медлили со снятием со столба — и в конце концов приходилось снимать уже мертвые тела.
Из Ламсдорфа вместе со всеми пленными унтер-офицерами А. Аксенова отправили в дисциплинарный лагерь Аленфалькенберг, специально предназначенный для унтер-офицеров, фельдфебелей и подпрапорщиков. Этот лагерь, расположенный на торфяном болоте, имел шесть бараков и был окружен проволочными заграждениями. Всех пленных, с целью заставить работать, подвергали всевозможным издевательствам – например, заставляли под ударами прикладов бегать по болоту, ложиться, вставать и опять бегать, а того кто обессилит и в изнеможении упадет, конвойный избивал прикладом, палкой, а иногда и штыком до потери сознания.
Конвойные кололи штыками в ягодицы, перебивали пятки ног, ранили руки и спину. Избитых до полусмерти пленных обычно клали на вагонетки и отвозили в бараки. Кроме этого, в ненастную погоду пленных раздевали, оставляли в одних рубашках и ставили лицом против ветра — в таком положении, не двигаясь, пленные должны были стоять с 7 часов утра до 12 часов дня и с 1 часа дня до 6 часов.
Били пленных настолько жестоко и так долго, что они сваливались полумертвыми с перебитыми руками и ногами на землю.
То же самое практиковалось и в другом унтер-офицерском лагере — Ухтеморе. Здесь унтер-офицер увидел, как одному пленному за отказ от бега по болоту перебили винтовкой позвоночный столб, руку и ногу — так, что пострадавший стал калекой и не мог ни ходить, ни работать. Другому пленному палач рассек штыком пятки ног — и заставил израненного ползти с торфяного болота до лагеря.
Применяя к пленным всевозможные жестокости и наказания, конвойные и палач говорили: «если здесь вы не будете работать, то сделаем вас негодными к работе и в России».
Младший унтер-офицер 3. Е. Феськов, попавший в плен 6 ноября 1914 года под Лодзью, провел 7 месяцев в лагере Бранденбург – и сообщал примерно то же самое.
Могло пленных ждать и такое. П. Шимчак, бежавший из германского плена и допрошенный под присягой, рассказал, как в лагерь для военнопленных (контингент — бельгийцы, французы, англичане, русские) в Целе, близ Берлина, привели 4-х пленных казаков с желтыми лампасами. Очевидец через щель в стене наблюдал за тем, что немцы творили с казаками на небольшом дворике, предназначенном для экзекуции провинившихся пленных. Первому казаку положили левую руку на деревянный столбик — и затем германский солдат штык-ножом отрубил ему половину 3 пальцев: большого, среднего и мизинца. Куски пальцев немцы положили казаку в карман шинели – перед тем как отвести искалеченного человека в барак. Привели второго казака – которому немцы прокололи дыры в раковинах ушей. Лезвие штык-ножа неоднократно проворачивалось — с целью увеличить размер дыр. Третьему казаку, также приведенному на место пыток, ударом штыка германский солдат отрубил кончик носа. Последний повис на куске кожи. Знаками казак стал просить, чтобы висящий кончик носа отрезали окончательно – но немцы дали казаку в руку нож, и ему пришлось это сделать самому. Наконец, привели четвертого. Четвертый казак не стал ждать начала истязания – он быстрым движением вырвал у немца, стоявшего рядом, штык и ударил им одного из вражеских солдат. Человек 15 германцев, находившихся во дворике, бросились на храбреца — и штыками закололи его насмерть. Судьба остальных 3-х казаков очевидцу осталась неизвестна – он считал что их потом добили, ибо в лагере их больше не видел.
Практиковались и массовые расстрелы. Так, в лагере Ухтомор (Ганновер) 13 августа 1916 г. около 4000 пленных копали канавы — в болоте, по колено в воде. Когда они, из-за холода, пытались протестовать, конвойные стали над ними издеваться, командуя: «ложись», «вставай», «бегом» и т. д. Так погибло около 30 человек – часть из которых захлебнулась в грязи, а часть была убита. Затем немцы отобрали 300 человек — и расстреляли.
Но и это не все. К русским пленным в австро-германских лагерях применялись и специально разработанные пытки. О них – в финальной статье цикла.