Первая грузино-южноосетинская война

В Южной Осетии и Грузии в эти дни вспоминают так называемую «пятидневную войну», когда вознесенный «революцией роз» на трон президента молодой и задорный Михаил Саакашвили решил силой вернуть упрямых осетинов в страну. Удивительным образом печальный юбилей той войны почти совпал с новыми заявлениями генсека НАТО Столтенберга о том, что «Грузия станет членом НАТО (…), мы продолжим работать с вами (Грузией) для подготовки членства». То есть несмотря на то, что правила Альянса не позволяют присоединять к нему страны с проблемными границами и армией «противника» на их территории, он все же собирается присоединить Грузию к себе. Как? Ну не уговорами же, в самом деле, цхинвальских властей или Кремля. Тогда какой возможен еще сценарий? Видимо, одно из двух: менять правила приема или готовить Грузию к новому походу на Цхинвал (так именуют город осетины, как Цхинвали его числят грузины).

В пылу разбора «полетов» десятилетней давности никто не вспоминает, с чего вообще разгорелся сыр-бор грузино-южноосетинского конфликта, переросшего затем в войны. История с политической географией Южной Осетии началась, конечно же, не десять лет назад. И даже не в 1991 г., когда она заявила, что останется субъектом СССР, если Грузия из него выйдет. Замечу, что Грузия первой из республик Союза еще в 1990 г. объявила о своем суверенитете и намерении покинуть Союз. Но по большому счету война между грузинами и осетинами была запрограммирована еще в 1918 г. После установления советской власти в Грузии юг Осетии был передан большевиками в ее состав, а в 1922 г. получил статус автономии. То есть один народ оказался административно разделенным. Новой власти это было выгодно. Она держалась здесь на кнуте, хотя многим в то время казалось, что это — пряник.

Политические часы, заведенные в 1920-х, сработали безотказно. Развал СССР стал детонатором. В ответ на решение Южной Осетии стать субъектом СССР тогдашний первый президент Грузии Звиад Гамсахурдиа вообще упразднил автономию. Следующий ход сделал ВС Южной Осетии: провел референдум о независимости и вхождении в Россию. Началась «битва» политических решений с обеих сторон, которая привела к военной эскалации и в конечном итоге — к кровопролитию. В борьбе за независимость осетины приводили исторические факты: они еще в 1774 г. добровольно присоединились к России. Не к Грузии. В царской армии было 33 осетинских генерала.

Так что на самом деле грузино-южноосетинская «пятидневная война», которую в эти дни активно вспоминают и у нас, и на Западе, — наследница, так сказать, предыдущих политических и военных конфликтов.

Мне пришлось поехать на эту войну летом 1992-го, организовав и возглавив по просьбе Бориса Ельцина и тогдашнего министра печати России Михаила Полторанина группу российских и западных журналистов из нескольких десятков человек. Власть хотела, чтобы западные корреспонденты и операторы сами увидели и запечатлели, что там происходит, и донесли до своих читателей.

Мы летели туда на правительственном самолете вице-президента Александра Руцкого — он милостиво разрешил им попользоваться. План был простой: мы приземляемся на российской базе (так договорились наши власти с грузинской стороной) и оттуда едем на автобусе в Цхинвали, на передовую. Однако в ходе перелета стало известно, что тогдашний глава Госсовета Грузии Шеварднадзе запретил наш пролет через территорию страны. Наверное, расчет был на то, что мы развернемся обратно в Москву и никто ничего не увидит и не узнает. Однако, как говорится, на всякого мудреца довольно простоты: мы приземлились во Владикавказе. Немного переговоров с руководством Цхинвали, и на ночь глядя летим туда на вертолете. При этом мне пришлось почти уполовинить нашу группу — сорок человек взять на борт он не мог. Было ли страшно лететь на войну? Да, было. Кое-кто отказался подняться в вертолет уже на взлетной площадке. Однако то, что мы увидели в Цхинвали, повергло в шок. Стало также ясно, почему Шеварднадзе запретил наш перелет — ему было что скрывать.

После нервного перелета среди простреливающихся ущелий вертолет приземлился, почти уже в темноте, на каком-то поле, где нас ждал совершенно разбитый, без двери ПАЗик. Мы направились ночевать в бывшую обкомовскую гостиницу, полуразрушенную, без света и воды. Здание время от времени содрогалось от канонады — поэтому какой уж тут сон. Устроились, кто как смог — на полу и на «голых» кроватях.

Утром мы приехали в школу № 5 — двор ее был превращен в кладбище. Потому что городской некрополь за рекой был захвачен грузинскими вооруженными формированиями. Дети целый год учились в школе на кладбище, рядом с могилами своих отцов, матерей, ровесников. Могилы годичной давности успели зарасти травой, на них уже стояли памятники. На свежих — кресты, увитые черными лентами. У некоторых сидели осетинские матери. Вот крохотный холмик Виталика Тибилова, ему было всего полтора года… Его-то за что? На многих крестах одна и та же надпись: «Ругсаг-у!» По-русски: «Царство небесное!»

Средь бела дня на улице писателя Гафеза — живой души не было видно. Дома — полуразрушены. Когда из-за реки Большая Лиахва, рассекающей город, начинался сильный обстрел, все прятались в подвалы. По оценке тогдашнего предсовмина Южной Осетии Сергея Хугаева, в городе на момент высадки нашего «десанта» из 40 тысяч человек населения остались не более 15 тысяч. Счет пытаются вести по количеству проданного хлеба. В городе работали только пекарня и больница. Все остальное — фабрики, мастерские, магазины, парикмахерские — буквально все закрыто. Сожжены школы №№ 1 и 4 в Цхинвали, а также в Сарабуке, Хелчуа, разграблены школы-интернаты №№ 1 и 2 в Цхинвали, а также в Чдилет и Дзукате.

Иногда картинки поражали воображение своим сюрреализмом — возле дома с выбитыми окнами, разрушенными балконами две женщины… играли в карты. Из-за реки слышались автоматные очереди. Там за Лиахвой по склонам Кавказских гор карабкаются вверх дома — это тоже Цхинвали. Но там уже все захвачено грузинами. (Позже с крыши нашей гостиницы, которую ночью пытались обстрелять, но попали в остановившуюся возле входа машину, в которой ехал из больницы корреспондент газеты «Солидарность» Дима Шрамов, бойцы осетинской самообороны показали нам в перископ грузинские позиции: разбитые дома, на окнах мешки с песком. Далее — окопы, в зелени деревьев — БМП, оттуда и били по городу прицельным огнем.)

Ко мне подошли две местные женщины. На вопрос, почему не уезжают, задали мне свой: куда ехать и за какие деньги? Вот уже почти год длится эта почти невидимая миру война, и в Цхинвали никто не получает никакой зарплаты, нет денег. Проживают последние запасы, да кое-что выросло в огородах. Если бы не российская гуманитарка, голодали бы совсем. Рядом с домом, в непростреливаемом месте, девушка и старик возделывают небольшие грядки. Звуки канонады, похоже, не оказывают на них никакого влияния. Они уже привыкли жить на войне. Но приезжему этого сразу не понять. Ощущение реальности наступило, когда операторы из «Останкино» и из западных телекомпаний побежали, пригнувшись, через новый мост к Лиахве снять трупы двух человек, лежавшие там давно, потому что снайперы с другого берега держали их под прицелом, не позволяя похоронить. Мы привыкали к новым звукам, определяя на слух: автомат, миномет или гаубица.

Ближе к полуночи в исполкомовском подвале предсовмина Южной Осетии Хугаев начал пресс-конференцию. Она прерывалась сводками по телефону об убитых и раненых. Оказалось, что там, возле нового моста, спустя пять минут после того, как мы уехали, двое были убиты, несколько ранены, в том числе и мальчик. Это были те люди, с которыми мы недавно разговаривали. (Их мы увидели снова в шесть утра в больнице. Ранения были осколочными от разорвавшейся мины. У японского фотокора из газеты «Майнити» остались на пленке кадры, где эти люди запечатлены здоровыми, затем — на больничных койках.)

Во время ночной пресс-конференции поступили сведения, что грузины напали на осетинское село Кварнеги, находящееся в окружении четырех грузинских. Один убит, трое ранены, один взят в заложники. А вообще же, как сообщил Хугаев, за последние полтора года было убито не менее тысячи осетин, еще столько же пропали без вести, плюс к этому — сто тысяч беженцев из Южной Осетии и внутренней Грузии. Последние пару недель город обстреливается «Градами», минометами, ракетами.

Официальные лица Грузии и Южной Осетии много раз договаривались о прекращении огня, но не проходило, бывало, и дня, и все начиналось опять. В отчете группы наблюдателей, сформированной после встречи Эдуарда Шеварднадзе и председателя ВС Северной Осетии Ахсарбека Галазова 10 июня 1992 г., указано: с 12 по 19 июня «по городу с грузинской стороны было выпущено 392 снаряда и ракеты из тяжелых орудий (танков, БМП, САУ, гаубиц и др.). Из города по грузинской стороне было выпущено 11 снарядов и ракет (…), убито 86 человек, ранено 409, разрушено и повреждено 210 домов». Согласно сводкам председателя ВС Южной Осетии Тореза Кулумбегова, к лету 1992 г. было сожжено 115 осетинских сел. Раненые во владикавказской больнице с ужасом рассказывали об уничтожении грузинами села Прис.

На следующий день после нашего возвращения в Москву, 25 июня, в Дагомысе состоялась встреча Ельцина и Шеварднадзе вместе с руководством Северной и Южной Осетии. Были подписаны Сочинские соглашения о прекращении огня с 28 июня и выводе войск из зоны конфликта. А в Южную Осетию вводятся четырехсторонние миротворческие силы (Северная Осетия выступала как самостоятельный субъект права). Одновременно создавалась Смешанная контрольная комиссия, которой предписывалось следить за режимом тишины. Ельцин согласился вывести из Южной Осетии вертолетный и инженерно-саперный полки, дислоцированные там с советского времени и находившиеся под российской юрисдикцией. Так война была «заморожена» на неопределенный срок. Именно этот режим «анабиоза» и продержался 16 лет — до августа 2008 г., когда Грузия разрушила его нападением. (Официально Тбилиси денонсировал Сочинские соглашения только в сентябре, после поражения в войне.)

«Призраки», стоящие за тогдашним всплеском боевой активности Саакашвили, прошедшего курс «молодого бойца» на западных нивах, вовсе не являются невидимыми. Ведь вступление Грузии в НАТО и было как раз внешнеполитическим приоритетом «революции роз». Ни мытьем, ни катаньем с осетинами не получалось. Перевооружив армию по стандартам НАТО, нарастив вооружения, решили идти в лобовую. Итог — окончательная потеря Грузией территорий, закрепленная признанием Россией их независимости.

Однако не прошло и десяти лет, как грузины снова очень сильно хотят в НАТО. И – что интересно – НАТО, судя по тональности его заявлений, тоже созрел искать варианты. При том, что Россия считает этот регион сферой своих интересов, и Москва предупредила об этом всех обеспокоенных на Западе лиц. Рискнет ли Грузия ради интересов Альянса наступить на те же грабли?

Алла Ярошинская