Самый ужасный август в Москве: как летом 1382 года город превратился в ад
После Куликовской битвы Московское княжество заметно укрепило свои позиции на внутриполитической арене. И его жители надеялись, что теперь, наконец-то, наступит мир. Поэтому новость о нашествии хана Тохтамыша, пришедшая летом 1382 г., стала для москвичей настоящим громом среди ясного неба. А спешный отъезд князя Дмитрия Донского в Кострому спровоцировал население на восстание против знати.
Причины похода
Доктор исторических наук Вадим Каргалов в книге «Русь и кочевники» (М., 2008 г.) отметил, что хан Тохтамыш, захвативший власть после поражения темника Мамая, стремился вернуть Золотой Орде ее былое величие. Для этого требовалось снова призвать Русь к покорности, тем более, что возвысившийся над другими князьями Дмитрий Иванович не считал нужным выплачивать дань.
Тохтамыш понимал, что ударить по Москве необходимо как можно быстрее, пока она еще ослаблена: победа в Куликовской битве стоила больших жертв. К тому же, на Руси у монголо-татар нашлись союзники – Дмитрий Суздальско-Нижегородский и Олег Рязанский. Их обоих не устраивало возвышение Москвы, и князья с охотой доносили Тохтамышу на Донского, что он возгордился сверх всякой меры и настраивает всех против Орды.
Поход Тохтамыша оказался успешным, поскольку ему удалось достаточно долго сохранять продвижение своих войск в тайне. Встреченных русских купцов и местных жителей, которые могли бы предупредить москвичей о надвигающейся опасности, монголо-татары просто убивали.
Бегство Дмитрия Донского
Известный историк, академик Лев Черепнин подробно описал эти драматические события в книге «Образование Русского централизованного государства в XIV-XV вв. Очерки социально-экономической и политической истории Руси» (М., 1960 г.). Ученый обратил внимание, как по-разному летописи объясняют поведение московского князя перед нашествием. Тот факт, что Дмитрий Донской спешно уехал в Кострому, лишь узнав о приближении войск Тохтамыша, трактуется в зависимости от политических взглядов летописца.
Так, Тверской сборник прямо указывает, что правитель Москвы сбежал от страха перед мощью монголо-татар. Более деликатно этот поступок отражает Симеоновская летопись: «Князь же великии Дмитреи Иванович то слышав, что сам царь идеть на него с всею силою своею, не ста на бои противу его, ни подня рукы противу царя, но поеха в свои град на Кострому». Царем в данном случае назван хан Тохтамыш.
А вот московские летописцы, желая как-то оправдать поведение своего князя, говорят о попытке Дмитрия Донского собрать войска, для чего он, собственно, и выехал в Кострому. Правитель Москвы планировал встретить врага еще на подступах к городу, но не успел этого сделать, поскольку среди князей и бояр не было единства во мнениях. Рюриковичи начали спорить о целесообразности вооруженного сопротивления монголо-татарам, и время было упущено.
Так или иначе, но накануне нашествия москвичи остались без правителя. Никаких четких указаний, что делать перед лицом надвигающегося врага, у горожан не было.
Примечательно, что супруга Дмитрия Донского – княгиня Евдокия – осталась в Москве. Одни летописцы ставят это в вину князю: дескать, он сбежал, позабыв даже о собственной семье. Другие оправдывают. Оставив жену в городе, он-де хотел показать москвичам, что планирует вернуться. А значит, князь никого не бросил.
Московское восстание
В книге «Труды по истории Москвы» (М., 2003 г.) академик Михаил Тихомиров отметил отчетливый социальный аспект Московского восстания. Простой народ, брошенный своим князем, столкнулся с растерянностью и трусостью местных бояр, которые тоже собирались бежать из города, последовав примеру Дмитрия Донского. Тогда купцы, ремесленники и мастеровые сами сплотились, чтобы дать отпор приближающимся захватчикам.
Главным органом власти в городе стало народное вече. Оно назначило руководителем обороны Москвы единственного представителя феодальной элиты, оказавшегося в рядах восставших. Это был литовский князь Остей – внук Ольгерда Гедиминовича, который взял на себя обязанности военачальника. Кстати, он прибыл в Москву незадолго до этих событий.
Народное ополчение охраняло все городские ворота. Вече постановило задерживать представителей знати, стремившихся покинуть Белокаменную. И у всех бояр, пойманных при попытке к бегству, горожане конфисковали имущество.
По данным большинства летописей, митрополиту Киприану с трудом удалось уговорить восставших выпустить его из города, который вот-вот будет осажден монголо-татарами. Вместе с ним Москву покинула и великая княгиня Евдокия.
Пьяный разгул
Многие летописцы, в целом, негативно оценивают Московское восстание 1382 г., выставляя его участников разнузданной толпой грабителей и пьяниц. По мнению академика Л.В. Черепнина, такая оценка вполне объяснима. Авторы средневековых исторических хроник чаще всего отражали точку зрения правящей элиты, а в глазах московских бояр участники народного ополчения, разумеется, были опасными мятежниками и бунтовщиками.
«Летописи противопоставляют «добрых» и «недобрых» людей, вкладывая в эти эпитеты не моральное, а социальное содержание. «Добрии» (благородные) люди во время подступа татар к Москве молились богу и готовились к смерти, а «недобрии» (простой народ) выносили из погребов своих господ запасы меда в дорогих сосудах и напивались пьяными», – написал Л.В. Черепнин в своей вышеупомянутой книге.
Какие-то горожане под шумок действительно могли грабить боярские погреба и нарушать установленные в обществе нормы поведения.
Некоторые современные авторы также негативно относятся к участникам народного восстания. Историк-публицист Валерий Шамбаров в книге «Куликово поле и другие битвы Дмитрия Донского» (М., 2014 г.) написал, что после отъезда митрополита Киприана и великой княгини Евдокии в Москве начался настоящий хаос: «Буяны разошлись пуще прежнего, начальство удирает – тем лучше! Всякий порядок рухнул, верховодили самозваные командиры».
Осада города
К войску Тохтамыша по пути присоединились дружины русских князей. Это были сыновья Дмитрия Суздальского, Борис Городецкий и Олег Рязанский. Он, кстати, любезно указал союзникам броды на Оке, через которые и переправилась ордынская конница.
Монголо-татары сожгли Серпухов, их передовые отряды приблизились к Москве 23 августа. Захватчики окружили город со всех сторон. Но первые попытки взять его не увенчались успехом. Народное ополчение мужественно оборонялось. Местные жители стреляли во вражеских воинов, забрасывали их камнями, обливали кипятком тех, кто пытался взобраться на крепостную стену по приставным лестницам.
Летописи особо отмечают москвича, который выпустил стрелу со стены у Фроловских ворот и убил некого представителя ордынской знати, одного из приближенных Тохтамыша. Имя этого участника народного ополчения – Адам суконник. Скорее всего, он торговал сукном.
Такое ожесточенное сопротивление разозлило монголо-татар. Еще больше масла в огонь подлили защитники Москвы, которые начали откровенно потешаться над захватчиками. Прямо с городских стен они оскорбляли врага, показывали неприличные жесты и даже голые задницы. В ответ воины Золотой Орды гневно грозили защитникам города своими саблями.
Победа Тохтамыша
Москва была взята 26 августа. Не силой оружия, а хитростью. Тохтамыш обманул москвичей. Он сообщил им через парламентеров, что явился покарать за неповиновение лишь Дмитрия Донского, а к самим горожанам у него никаких претензий нет. И русские князья, пришедшие вместе с захватчиками, торжественно поклялись, что правитель Золотой Орды не причинит вреда местным жителям.
Князь Остей и руководители народного ополчения доверчиво согласились выйти из города, чтобы провести переговоры с Тохтамышем. Этим враги и воспользовались. Стоило защитникам открыть ворота крепостных стен, как внутрь тотчас же ринулись захватчики. Они порубили саблями всех, кто попался им на пути. А затем в Москве начался пожар. И люди, спрятавшиеся от монголо-татарских клинков, погибли в огне.
Разграбив Москву, Тохтамыш покинул город. Затем его войска взяли Переславль, Юрьев, Звенигород, Можайск, Коломну и Владимир.
Дмитрий Донской вернулся в свою разоренную вотчину. Известно, что князь выделил могильщикам, хоронившим многочисленные трупы, по рублю за погребение каждых 80 человек. Сведения об общем размере таких выплат в разных источниках варьируются от 150 до 300 рублей. А это значит, войско Тохтамыша лишило жизни либо 12 тысяч горожан, либо все 24 тысячи.
Правитель Москвы снова был вынужден признать себя вассалом хана Золотой Орды. А еще, Дмитрий Донской отправил карательные войска в Рязань. И ее жители дорого заплатили за то, что князь Олег Иванович активно помогал Тохтамышу.