Фотограф Юрий Феклистов: «Можно я поснимаю?»
Материал опубликован в №11 печатной версии газеты «Культура» от 30 ноября 2023 года.
Московский фотограф Юрий Феклистов радует своих поклонников не только невероятными снимками, но и такими же историями о том, как они были сделаны. Мы публикуем лишь малую часть с расчетом на продолжение.
ЮРИЙ ГАГАРИН
— Меня назвали Юрием в честь Юрия Гагарина. Я вышел на земную орбиту в июне 1961 года, а он полетел на космическую орбиту чуть раньше. Кстати, по комплекции он был примерно таким же, как я, только я на три килограмма тяжелее. Рост у него был 170 и 70 килограммов веса, в первый отряд космонавтов отбирали по таким параметрам.
Два года назад я был на Байконуре, запускал Юлю Пересильд в космос, видел кровать, на которой Гагарин провел последнюю ночь, и этот домик, и эту степь, меня это очень впечатлило.
ПЕРВЫЕ СНИМКИ
— Мой первый фотоаппарат, «Смена-7», папа купил мне в «Детском мире» и сказал: «Поедешь в пионерский лагерь, там дядя Миша научит тебя фотографировать». Михаил Николаевич Жарких, мой учитель, был руководителем фотокружка в пионерском лагере «Огонек» в Дорохове. Это был удивительный человек, фанат фотодела, и с мощным юмором. Я смотрел на него как на божество и папу попросил купить мне путевку на все три смены.
После школы я поступил во ВГИК на операторский факультет, но не с первого раза, а со второго. В дипломе у меня написано «оператор-журналист». Нас учили написать сценарий, снять, смонтировать, озвучить и выпустить готовый продукт.
Во время учебы в институте я зацепился за редакцию газеты «Комсомольская правда». Приносил туда фотографии и в 1983 году сделал исторический снимок, его часто печатают. Это команда «Алого паруса», здесь много известных людей: Валентин Юмашев, сейчас он работает в Фонде Ельцина, муж Татьяны Борисовны. Елена Дьякова. Она умерла год назад...
В том же 1983 году попросился в командировку на БАМ на две недели. Вместо двух недель я там пробыл месяц, проехал весь западный участок от Тынды до Усть-Кута. Принес в редакцию снимки, и начальник фотоотдела Анатолий Остроухов сделал такой макет, чтобы мои репортажи шли через весь номер: на первой, второй и четвертой полосах.
Рубрику назвали «Ключи от БАМа» и за неделю напечатали около 40 фотографий. Эту публикацию все заметили, со мной даже сделали интервью в журнале «Советское фото», что было очень почетно.
Из «Комсомольской правды» я перешел в «Огонек», проработал там 13 лет в золотые времена, при Коротиче, когда «Огонек» был журналом номер один, и потом работал в журнале «Итоги» три года и 17 лет в журнале «Семь дней». И сейчас полтора года работаю фотографом на Первом канале.
ЮРИЙ ЛЮБИМОВ
— В «Огонек» я пришел в мае 1988-го и был самым молодым фотографом (27 лет). Узнав о том, что Юрий Петрович Любимов приезжает в страну, говорю начальнику фотоотдела: «Можно я его поснимаю?» Он говорит: «Давай». И я десять дней хвостиком проходил за Юрием Петровичем Любимовым. Любимов приехал по приглашению Губенко и все эти десять дней жил у него на Фрунзенской набережной. Он был лишен советского гражданства и приезжал на разведку, стоит ему возвращаться или нет. Когда в аэропорту пограничник спросил у него цель приезда, Юрий Петрович ответил: «По могилам». — «Что значит «по могилам»?» — «Поеду к маме, к папе, к Володе Высоцкому зайду». Они с Вениамином Смеховым ездили, а я сидел сзади. Смехов спрашивает: «Юрий Петрович, а у вас собака есть?» — «Нет, Веня, собака нужна в доме, а я то в Израиле спектакль ставлю, то в Милане, то в Лондоне». Приезжаем на Ваганьковское кладбище, там лежит бездомный пес. Юрий Петрович на пару минут присел возле этого пса. То есть два бездомных сидели друг напротив друга.
Я планировал сделать главный кадр в его кабинете — видел фотографии Валерия Плотникова со стенами, расписанными автографами великих людей, и хотел снять первый его шаг в этот кабинет. Приехав из аэропорта, напечатал десять фотографий Губенко и десять — Любимова. И сразу поехал в квартиру Губенко. Фотоаппарат висит у меня на груди, он открывает: «Нет-нет, съемок никаких». Я говорю: «Да нет, я хочу вам фотографии подарить. У меня единственная просьба: когда Юрий Петрович приедет в театр?» Губенко говорит: «10 мая в 10 часов», — и написал записку охране, чтобы меня пропустили.
В 10 утра я бегом в театр, сначала снял, как Любимов идет по коридору и смотрит на этот иконостас Таганки (портреты актеров в фойе. — «Культура»), кто остался, кто не остался. Потом забегаю вперед и занимаю место под его столом. Оттуда я сделал снимок: из всего моего десятидневного репортажа в «Огоньке» был напечатан только он, но зато на полполосы.
Потом Таганка разделилась, Филатов ушел к Губенко. Я помню, корреспондентка спрашивает Губенко: «Что вы думаете о Юрии Петровиче Любимове?» Губенко: «А кто это?»
АЛЕКСАНДР СОЛЖЕНИЦЫН
— В 1994 году мне позвонил оператор «1-го канала Останкино» Юра Прокофьев, они до этого снимали вместе с Говорухиным фильм о Солженицыне, ездили в Вермонт. Мы с ним постоянно встречались на съемках и подружились, и вот он мне звонит и говорит: «Срочно покупай билет во Владивосток. Солженицын прилетает». Я утром быстро купил билет, а в 12 часов ТАСС сообщил о приезде Солженицына, и билеты смели, все корреспонденты туда поехали.
Солженицын выстраивал свою жизнь как миф, его выслали на запад, а когда он возвращался с востока, круг замкнул. Ему дали два вагона, и он в этих вагонах два месяца ехал от Владивостока до Москвы. Я с ним провел дня три или четыре, доехал до Хабаровска. На станциях он выходил, беседовал с людьми. Ему надо было набирать материал, он же писатель.
В соседнем вагоне ехала группа «Би-Би-Си», снимала его приезд. Во Владивостоке нас поселили в гостиницу, в которой не было горячей воды, и Наталья Дмитриевна бегала по коридору с кастрюлькой и кипятильником. Англичане в этот момент начали разбирать аппаратуру, я им говорю: «Ребята, вам надо снимать, как Наталья Дмитриевна с кастрюлей бегает по коридору. Вот она, Россия».
Я договорился с Натальей Дмитриевной, чтобы она меня пустила в свой вагон, потому что они прессу вообще не пускали. Вместе с ними ехали сыновья, Ермолай и Степан, Игната не было. Я сделал с ними блицинтервью, спрашиваю: «А вы какие песни поете? У вас есть любимая советская песня?» Они в один голос отвечают: «Есть. Высоцкий «На братских могилах не ставят крестов».
В 2007-м мне звонят немцы из журнала «Шпигель», говорят, что нужно поехать в Троице-Лыково, снять Солженицына. Они взяли интервью по электронной почте, им нужны были фотографии, и Наталья Дмитриевна сказала: «Найдите Феклистова, Александр Исаевич его знает и не будет волноваться». Действительно, он меня увидел и вспомнил, заулыбался. А через год его уже не стало.
МСТИСЛАВ РОСТРОПОВИЧ
— В 1990 году возвращается в Советский Союз Мстислав Ростропович, привозит в фонд «Огонек — АнтиСПИД» миллион одноразовых шприцев. Приехал он не один, а со своим другом Армандом Хаммером. При Ленине Хаммер вывез в Америку пол-России, и яйца Фаберже, и иконы. В ту поездку он пошел на Красную площадь, хотел посетить Мавзолей. Приходит, а ему часовой говорит, что сегодня санитарный день, никого не пускают. Тогда Хаммер достает записку, часовой ее читает, а там написано: «Прошу пропускать товарища Хаммера ко мне в любое время дня и ночи. Владимир Ульянов-Ленин». Часовой звонит начальству: «Тут какой-то американец пришел с запиской от Ленина».
Мы переходим к самой знаменитой моей фотографии, ставшей моей визитной карточкой. Многие ее знают. В 1991 году Мстислав Леопольдович Ростропович шел по Парижу и увидел в телевизоре, какие события развернулись в Москве. У него был паспорт Монако, принц Ренье ему подарил, с ним он во все страны мог летать, но советской визы у него не было. Он купил билет, прилетел в Шереметьево. Пограничник ему говорит: «Я не могу вас пустить без визы». Ростропович потом рассказывал, что вспомнил — в эти дни должен был проходить первый Конгресс соотечественников. «Я на Конгресс». Следующие три дня он провел в Белом доме.
В ту ночь, когда полетели за Горбачевым, с 21 на 22 августа, я слонялся по Белому дому и набрел в полуподвале на радиостудию. Зашел туда и сделал эту фотографию. Какой-то охранник заснул на плече у Ростроповича. Было уже два часа ночи, у него автомат лежал на коленях, Мстислав Леопольдович его взял и стал крутить, я кадров пять сделал.
Я жил рядом, на Смоленской набережной, и в Белый дом ходил как на работу. Иногда было страшно, потому что говорили, что подразделение КГБ «Альфа» будет штурмовать.
В 1997 году Мстислав Леопольдович праздновал свой юбилей в Париже, 70 лет, и я договорился с его дочкой Леной, что она меня аккредитует и я его поснимаю. Я провел с Мстиславом Леопольдовичем два дня, вся его семья собралась.
На следующий день гости стали съезжаться. Ростропович дружил со всеми, поэтому приехали принц Чарльз, София, королева Испании, Ильхам Алиев, Татьяна Ельцина, которая только вошла в политику, ее еще никто не знал.
На следующий день я пришел в его дом, он жил недалеко от площади Трокадеро. Вижу, он подарки разбирает, какие-то ордена, медали. Элтон Джон какую-то золотую виолончель ему подарил. Я спрашиваю: «Мстислав Леопольдович, а что здесь для вас самое дорогое?» — «Вот это». Вытаскивает клочок бумаги, там написано: «Дорогой Слава, желаю тебе сил и здоровья для всего прекрасного, что ты делаешь. Храни тебя Бог. Твой Альфредо». Он говорит: «Эту записку Шнитке писал три дня, после второго инсульта, и для меня это самый дорогой подарок».
В Большом театре Борис Покровский начал репетировать оперу «Князь Игорь», а дирижировать должен был Ростропович. Я хотел поснимать первый день репетиций, самое начало. Мне выписали пропуск в Большой театр, я подсаживаюсь к Ростроповичу, спрашиваю: «Мстислав Леопольдович, я вас поснимаю?» Ростропович говорит мне: «Пошли своего главного редактора в ж...» Я возвращаюсь в редакцию, беру журнал, а там в новостях культуры маленькая заметка: «В Большом театре планируется постановка оперы «Князь Игорь». Режиссер Борис Покровский, дирижер Мстислав Ростропович. Но, учитывая преклонный возраст первого и невыдающиеся дирижерские способности второго, вряд ли из этой затеи что-нибудь получится». Две строчки, и Ростропович это прочитал. Говорит: «Хоть бы они сначала посмотрели».
МАЙКЛ ДЖЕКСОН
— Король поп-музыки прилетел в Москву в сентябре 1993-го. На концерт в «Лужниках» я аккредитовался, но хотелось еще поснимать его в городе. По Москве Джексон передвигался в бронированном «ЗИЛе», иногда еще и в сопровождении мотоциклистов. Ему дали охрану, потому что это был 1993 год, сентябрь, начало второго путча, и на улицах было неспокойно.
В один из дней у него было запланировано посещение детского дома в Измайлове. Я договорился с гаишниками, они брали меня в свою машину, поэтому мне удавалось приехать на место заранее. Выскочил из машины, бегу в детский дом, там дети-сироты лет десяти. Я им говорю: «Ребята, сейчас к вам приедет дядя такой странный, когда он будет выходить, вы скажите ему: Оne photo, please».
Спрятался, заходят охранники, фэсэошники, они меня знают, я говорю: «Я здесь посижу тихо». — «Ладно».
Девочка спела ему «Санта Лючию», он спрашивает: «Это русская песня?» И собирается выходить. Я детей пинаю под столом: а как же оne photo? И тут дети говорят жалобно: «Майкл, оne photo, please». И я успел сделать снимок. Он даже маску не стал надевать. Подумал, наверное, что это из детского дома фотограф.
В Москве для него снимали клип, подсъемку делали в воинской части в Теплом Стане. Наши туда тоже проскочили, две или три телекамеры и несколько фотографов. Военные начали маршировать, Майкл вместе с ними, американцы снимают, а нас собрали и сказали, что снимать нельзя. Либо после съемки надо будет отдать кассеты и пленки охране. Все так замычали: «Ну-у...» — и разошлись. Американцы отсняли и уехали, и тут фотографы стали вылезать из всех щелей: «Коля, ты снял? Вася, ты снял?» А я заскочил в солдатский туалет, его окна выходили на плац. Стекло было чистое, и я объективом 400 мм снял, как они маршируют.
В последний день, когда Майкл уезжал из «Метрополя», кортеж остановился на Васильевском спуске, он вышел из машины и остановился на пригорочке возле Спасской башни, в милицейском плаще, который был куплен в Военторге. Майкл Джексон — милиционер. Я тоже делаю фотографию, американцы кричат: no photo, а фэсэошники говорят мне: «Снимай, мы тебя отобьем, если что».
Потом мне друг написал, что фотографию, сделанную на Красной площади, напечатали на обложке альбома Джексона.
Юрий Феклистов, журналист, фотограф, начал свою профессиональную деятельность 40 лет назад и всегда, во все переломные моменты эпохи, ухитрялся оказываться в нужное время в нужном месте. В его снимках есть все приметы времени: путчи, смены лидеров страны и сами эти лидеры, великие современники, которыми гордится Россия, и самые обычные люди, ставшие героями его репортажей.
Фотографии: Виктор Горячев; на анонсе фотография Юрия Феклистова "Мстислав Росторопович и Элтон Джон 1997 год". Фотографии предоставлены Юрием Феклистовым.