Они не выходят на сцену и не купаются в овациях зрителей после спектакля. Эту честь они уступают артистам — и по праву. Но, восхищаясь оперой или балетом, мы, зрители, восхищаемся и их работой. Знакомьтесь — мастера закулисных профессий Приморской сцены Мариинского театра. Сегодня наш собеседник — Мария Мигерина, художник-гримёр. Работать она пришла ещё в Приморский театр оперы и балета, в 2013 году. И вот уже 11 лет занимается любимым делом. Мужики, пора краситься — Сегодня в драматических театрах актёры нечасто прибегают к сценическому гриму, как, например, это делали в середине прошлого века, редко используют парики. Но в театре оперы и балета ситуация иная, верно? — Да. Понимаете, в драматических театрах зрительный зал находится непосредственно перед сценой. Артистов можно хорошо разглядеть и, конечно, они должны выглядеть почти как в жизни, может быть, чуть поярче. А в театрах оперы и балета между сценой и зрительным залом есть оркестровая яма, которая создаёт дополнительное пространство. Кроме того, на Приморской сцене Мариинского театра зрительный зал — это сразу четыре этажа! Добавим к этому ещё огромное количество софитов, под которыми обычный макияж становится просто прозрачным и незаметным. Именно поэтому нашим артистам, артистам оперы и балета, делается совсем другой грим. Более утрированный, яркий. Например, мы визуально делаем глаза большими: поднимаем бровь, нижнюю стрелку рисуем ниже века, прорисовываем белым, чтобы увеличить глаз. Выделяем ярко скулы, чтобы сделать черты лица более чёткими, чтобы оно не смотрелось плоским. При близком рассмотрении наш грим выглядит грубоватым, перенасыщенным, можно сказать. Однако на сцене он выполняет свою задачу на все «сто»! — Вы гримируете всех артистов или есть те, кто сами с этой задачей управляются? — Если говорить об исполнителях главных партий, солистах — как оперных, так и балетных, то в основном гримируем всех мы. Также наш цех красит весь мужской состав предстоящего спектакля: мужской хор, мужской миманс, мужской кордебалет. Женская же часть коллектива — хор, миманс, кордебалет — зачастую делает грим самостоятельно. Но есть и исключения: спектакли, которые требуют особого, характерного грима. В их числе — оперы «Аида» (16+), «Турандот» (16+), действия которых происходят в Египте и Китае соответственно. В таких случаях мы гримируем абсолютно всех артистов, задействованных в постановке, перевоплощаем под жителей и героев определённой страны, эпохи. — Это ж за сколько часов до начала представления нужно начать работу, чтобы загримировать несколько десятков артистов, ведь та же «Турандот» — ну очень густонаселённая опера… — Мы стараемся закладывать на грим минимум два часа. Когда перед спектаклем идут репетиции, то часть состава мы гримируем перед репетицией, а часть — после. — Представляю себе эту очередь в гримёрную. А есть какие-то нормативы, ну, например, по 10 минут на человека? — Нет, — смеётся Мария Мигерина. — Просто есть гримы, повторюсь, разной сложности. Опытный мастер нанесёт классический мужской грим за несколько минут. Тон, глаза, брови, скулы — всё это красится очень быстро. А если грим характерный, более сложный, соответственно, время увеличивается. — Вы используете профессиональные средства, выпускают ли сегодня театральный грим? — Специально для театрального грима выпускаются тоны. Обычный тональный крем, даже очень хороший, для театра и условий работы на сцене не годится. Ведь на сцене — софиты, яркий горячий свет, соответственно артисту жарко, лицо начинает краснеть. Поэтому театральный тон очень плотный, жирный, свою работу выполняет на «отлично». Ну, а для всего остального мы используем просто хорошую косметику: стойкую подводку и тушь, качественные пудру и сухие текстуры, чтобы всё держалось. Для этих целей также используется база под макияж, которая не даёт тональному крему потечь. — А есть ли разница между гримом для балетных и оперных артистов? — Есть. Опера более статична, артисты меньше двигаются, поэтому и грим приближен к «человеческому». Если это нижняя стрелка, то она повторяет линию глаза, если это скула, то она более растушёванная. Макияж для оперы выглядит более естественным. В балете же — постоянное движение, и при этом зритель должен видеть лицо артиста. Поэтому грим в балете более чёткий и утрированный. — Сколько слоёв грима, получается, вы наносите на лицо артиста? — Да столько же, сколько и обычно женщина на себя наносит, когда делает макияж: база, тон, пудра… 4-5 слоёв. Ресницы мы, как правило, не красим, а приклеиваем накладные, чуть выше линии роста натуральных ресниц. Это делается, чтобы максимально открыть взгляд. — Смывать грим сложно? — Нет. Как правило, артисты сами это делают, мы только обеспечиваем их специальными салфетками. А бывает, что и домой едут, не разгримировываясь. Всякое случается. — Но ведь есть ещё и грим, когда, например, требуется сделать шрамы или что-то в этом духе… — Да, чтобы изменить лицо, требуются накладные детали — не только шрамы, но и накладные носы, например. Такой вид грима называется пластическим. Сегодня для создания таких эффектов чаще используется латекс, но и без классического, знакомого всем гримерам уже десятки лет гумоза тоже не обойтись. Приклеиваем всё специальным клеем на спиртовой основе. Усы в нос — Какие спектакли Приморской сцены Мариинского театра самые сложные — с точки зрения использования грима, париков? — Пожалуй, самый сложный спектакль для гримёров и костюмеров — балет «Спящая красавица» Петра Чайковского (6+). Там используется около 160 париков и 120 украшений, которые в течение спектакля постоянно меняются на артистах. За кулисами дежурим мы и костюмеры, и у всех сущие минуты, чтобы переодеть артистов, поменять парик, украшение. Всё это в ритме, в темпе, но при этом быстро и аккуратно. Из оперных же спектаклей по количеству грима лидирует «Аида» (16+) Джузеппе Верди. Также очень интересные, яркие образы можно увидеть в опере «Любовь к трём апельсинам» (16+) Сергея Прокофьева. — Вы часто используете парики? — Это зависит от спектакля. Если постановка классическая, то внешний вид артистов должен соответствовать времени, эпохе. Например, в «Пиковой даме» Петра Чайковского действующие лица должны быть в белых напудренных париках. Их в этой постановке используется аж 130 штук. Или, например, в париках ходят герои оперы «Паяцы» Руджеро Леонкавалло (18+). Но зачастую подходящие причёски мы можем сделать артистам и сами — например, в «Кармен» (16+), «Евгении Онегине» (12+), «Травиате» (16+), где достаточно добавить артистам накладные локоны. — Интересно, гримёру удобнее, когда у артистки, например, длинные или короткие волосы? — А здесь тоже всё неоднозначно, — улыбается Мария Мигерина. — Конечно, причёску оперной певице или кичку балерине удобнее сделать из натуральных волос. Но если образ требует парика… То тут длинные волосы становятся проблемой. Тогда мы заплетаем их в плотные косички и укладываем вокруг головы, и только потом надеваем парик. — А бывает так, что приходится «натягивать сову на глобус», ну то есть парик маленького размера на крупную голову? — Бывает. Бывает и наоборот, когда парик великоват. И тут тоже приходится искать выходы, подтягивать, закреплять. — Случалось ли, что во время спектакля у артиста парик слетел или там нос расшатался? — Ой, — смеётся Мария Мигерина, — помню один случай. В опере «Ночь перед Рождеством» Римского-Корсакова (6+) есть сцена, где несколько казаков, в том числе сельский Голова, залезают в мешки, помните? Потом Вакула выносит их на улицу из дома Солохи. Так вот, там, в мешках, артистам тесно, неудобно… И вот однажды одно неловкое движение соседа — и всё, герой остался без усов. А усы особенно важны для героев этой оперы — длинные, колоритные, казацкие… Оперный солист Геннадий Ахмедов, который тогда пел Голову, рассказывал, что просто опешил: что делать? Ему сейчас из мешка вылезать и арию петь, а тут… От отчаяния он засунул себе усы поглубже прямо в нос, молясь, чтобы они не выпали. Вылез из мешка, спел — и быстро-быстро за кулисы. Там мы, конечно, быстро всё вернули на место — клей всегда под рукой. — А именные парики бывают? Для конкретного солиста на конкретную роль? — Бывают. Но случиться может так, например, что парик делали под размер головы Анастасии Кикоть, а потом в театр приехала приглашённая солистка на ту же партию. Индивидуальный парик ей никто делать не будет. И выйдет она в Настином парике, мал он или велик, неважно. — Парики театр сам не делает? — Нет. И вообще во Владивостоке нет такой компании, которая занималась бы изготовлением париков. Мы их заказываем в мастерских Санкт-Петербурга. А вот усы, бороды, бакенбарды, ресницы для спектаклей плетём сами. В частности, и я плету. — А из чего? Из натуральных волос? — И натуральных, и волос буйвола. Но чтобы начать работу с волосом, нужно подвергнуть его достаточно долгой обработке, в том числе термической. Это необходимо, чтобы убрать лишнюю влагу, лишние жиры. — Сложный ли уход за париками? — После спектакля они тщательно просушиваются, надеваются на болванки и отправляются на склад. Для париков важно, чтобы было сухо, не жарко, не холодно, и никакого солнечного света, то есть окон. Перед спектаклем мы заранее достаём все парики, при необходимости расчёсываем, подкручиваем, приводим в тот вид, в котором он должен быть. Бывает, что такую работу и за две недели до спектакля начинаем, чтобы всё вовремя успеть. — Когда над постановкой нового спектакля работает художник, он согласовывает с вами идеи внешнего облика героев? — Если спектакль из Санкт-Петербурга, который в идентичном виде переносится на нашу сцену, то мы всё делаем по паспорту спектакля, чёткой инструкции. Если же постановка новая и создаётся на нашей сцене, то постановщики спектакля рассказывают нам, каким должен быть тот или иной образ: например, юная красавица или старый злой дед… Мы предлагаем варианты, пробуем их на артистах, обязательно проводим репетиции грима. Вообще без репетиций грима на сцене не обойтись, потому что одно дело, как макияж выглядит в гримёрке, и совсем другое — как под софитами. Там сразу видно, нужно ли добавить тёплого или холодного тона, что-то убрать… — И под занавес вопрос: вот вы так много лиц рисуете, делает грим… Хочется ли вам рисовать своё лицо утром, наносить макияж? — Не просто хочется, я это люблю! Я каждый день делаю себе макияж, придумываю что-то интересное. Это же моё дело, я ему училась, для меня это удовольствие — краситься. Ранее «Восток-Медиа» сообщало о том, почему солиста балета заставили толстеть.
