Чебоксарский брутализм
Источник:
Weekend Коммесантъ 20 февраля 2025
Анна Углова. Жизнебетонные блоки. «Оскар» как причина съездить в Чебоксары
Фильм «Бруталист» готовится получить очередные награды. В основе его успеха, конечно, великолепная режиссура, сценарий, актерская игра... А еще — созвучная времени идея об обретении своей безопасной крепости, убедительно воплощенная архитектурой 1950–1980-х. Увидеть достойные внимания ее образцы можно менее чем в двух авиачасах от Москвы...
От Темзы до Волги
Судьбу брутализма в наши дни определили соцсети: блогеров привлекла фотогеничная суровость этой архитектуры и то, что ее мало знали вне профессиональных кругов.
Так, благодаря соцсетям внезапную известность приобрел Театр оперы и балета в Чебоксарах. Футуристичное здание на берегу Чебоксарского залива нередко сравнивают с базой межгалактических повстанцев. С ландшафтами из «Звездных войн» этот объект роднят грузные белоснежные объемы и вентиляционные люки, напоминающие сопла летательных аппаратов.
Здание закончили в 1985 году. Его строили по проекту главного архитектора института «Гипротеатр» Владимира Тенеты и Рубена Бегунца, который также был автором театров в Уфе и Владивостоке. Вокруг сооружения выросло много баек: например, что его построили задом наперед и один из архитекторов упал в обморок, когда увидел это. Или что здание должно было напоминать по форме лебедя.
Внутри театр не такой футуристический — скорее по-советски помпезен, с отделкой из благородных материалов и с узнаваемыми чувашскими орнаментами. Его задумывали как будущий центр культурного квартала: вокруг планировали построить музеи, библиотеки, художественные галереи и другие театры. Однако из-за распада Советского Союза этого не случилось.
Резкие перемены в стране не дали закончить в Чебоксарах еще один большой бруталистский проект — Дворец культуры тракторостроителей. Архитекторы Феликс Новиков, Григорий Саевич и Владимир Биндеман планировали, что вокруг здания раскинется каскадный парк. В реальности денег и материалов едва хватило даже на саму постройку, не говоря уже о благоустройстве территории. Новиков вспоминал, что он с трудом «проскочил» (согласовал.— Прим. ред.) заказ на казахский травертин — камень для наружной облицовки. Для внешних стен изготовили бра из черного металла, но вот на скульптурное оформление фасадов денег уже не хватило.
Не удалось реализовать занавесы для залов. Их должны были исполнить по эскизам художника и сценографа Бориса Мессерера, но нужных тканей уже не было. Наконец, заказчик, завод тяжелых промышленных тракторов, обанкротился. Кое-как завершив стройку, он передал здание республике в счет долгов. Благоустройство парка перед дворцом обозначили только диагональными водоемами и недоделанным фонтаном. И все равно вышло эффектно: травертиновые фасады почти не потемнели и сегодня, а их суровость в сочетании с множеством диагоналей в композиции роднит образ с горной грядой.
Третий бруталистский объект Чебоксар — Музей Чапаева по проекту Михаила Суслова. План здания и его красные фасады из мраморной крошки напоминают реющее советское знамя. Этот объект открыли в 1974 году, и на него, в отличие от предыдущих, не пожалели средств и дорогого декора: здание украшено композицией из меди «Конница Чапаева», в фойе музея находится витраж «Красная Армия» — панно из разноцветного хрусталя работы Анатолия Иванова и Петра Егорова. В 1986 году рядом с музеем разместили реконструированный мемориальный дом Чапаевых из деревни Будайка, где родился будущий полководец.
Привлекательность брутализма состоит том числе в его вызывающем разнообразии. Он отметает условности, штампы, клише, обращен в будущее и дает шанс начать с нуля. Но одновременно это и одно из его слабых мест — направление не любят в том числе за его «инаковость» и отсутствие исторических отсылок.
Это как атональная музыка,— говорит Беккер, художник-постановщик «Бруталиста». В этой архитектуре нет ничего, с чем люди могут себя соотнести. Но для Тота, как и для реальных архитекторов-бруталистов, в этом и состоит главная прелесть. Это — их способ попрощаться со страшной историей XX века. И со всем остальным, что они предпочли бы забыть.