Человек, который ни разу не пожаловался в "Фейсбуке"

Моей первой учительницей в далёкой камчатской деревне (вообще-то это была часть технической разведки, но враг не дремлет) была Гертруда Глебовна (далее следует фамилия мужа), в девичестве — Травина. Только не спрашивайте, как первоклассник может запомнить и выговорить "гертрудаглебовнаможновыйтиизкласса", я и сам не знаю. Просто запомнилось на всю жизнь.

Нет, ни фига не просто. Потому что её отец был Глеб Травин — человек, который проехал на велосипеде 85 000 километров в одиночку. Про километры я тогда не знал. Знал только, что он проехал по всему Северу СССР и в какой-то момент сам себе ампутировал пальцы на ногах. Вот это произвело впечатление. Потому что на Камчатке даже дети знают, что такое реальный Север, хотя бы и Крайний.

Все так долго смеются над московским велопробегом под гордым названием "Второй Велопарад" при температуре минус 30, что я теперь точно знаю: ни участники, ни весельчаки точно никогда не слышали про Глеба Леонтьевича Травина. Да и откуда им знать? В СССР его путешествие называли бессмысленным.

Почему? А чёрт его знает — чем пролёты Чкалова под мостом осмысленнее путешествия в одиночку на велосипеде вокруг всей страны? Да ничем, кроме того, что и то и другое расширяет представление людей о возможном.

Травин, конечно, был авантюрист ещё тот. Сын лесника из деревни Касьево Псковского уезда (родился в 1902 году) был большим фанатом природы — а что ещё делать в лесу? Именно отец его научил выживать в любых природных условиях, питаться диким мясом, ночевать в чистом поле. Дальнейшее не очень известно, поэтому писавшие о нём всё время противоречат друг другу по части дат.

Но в мифологии Травина есть рассказ, как он увидел знаменитого голландского велосипедного путешественника в Пскове и это определило его дальнейшую жизнь. Ни опровергнуть, ни доказать это невозможно. Зато известно, что в возрасте 26 лет он дембельнулся из красных командиров и, воспользовавшись правом бесплатного проезда до родного города, написал запрос в Петропавловск-Камчатский — вовсе не в Псков. Он подписался выполнять на Камчатке план ГОЭРЛО. Что бы это ни значило, это гоэрло.

Я не знаю, сколько понадобилось молодому человеку, обуянному мечтой о велопробеге, понять, что голландского путешественника из него не выйдет. Хотя бы потому, что никто его за границу точно не выпустит и кругосветки не будет. Тогда он решил потренироваться на будущее, вдруг опять будут выпускать. Объект для тренировок он выбрал себе нехилый — всю страну СССР. То есть он для начала решил обогнуть весь советский глобус.

Зная, как работает советская система, он стал промотировать свою идею как "пропаганду физкультуры". Хотя какая это физкультура, если мало кто живым доберется на велосипеде хотя бы на тысячу километров по настоящей тайге. Это и не атлетика. Ни тяжёлая и ни лёгкая. Это какие-то рассказы Marvel и DC о сверхлюдях.

Он так проел плешь местному исполкому народных депутатов, что ему привезли настоящий американский велосипед Princeton, модель 404 в одной из двух стандартных расцветок — красный с белыми эмалевыми стрелами на раме. Производства Virginia-Carolina Hardware Co. Модель называлась Motor Bike просто потому, что у неё было мотоциклетное седло. И стоила она, судя по рекламе, которую я нашёл, 55 долларов при курсе 1,95 рубля за доллар. По нынешним ценам где-то 125 000 рублей.

Тренировался Травин на армейском складном велосипеде Leitner, который ошибочно называли в СССР иностранным, хотя собирался он в Риге, на фабрике российского инженера, предпринимателя и пионера отечественного велостроения Александра Лейтнера. Их по заказу царского правительства только в 1914 году сделали 10 000 штук. Это к вопросу об "отсталой России".

Сборы Травина были просты: никаких тёплых вещей, так как был человеком закалённым, обладавшим большим лесным опытом и мощным здоровьем. Шорты, майка, трико и лёгкая куртка. Вместо шапки — длинные волосы, которые он специально отрастил перед поездкой. Из запасов еды — только галеты и шоколад. Немного денег. И фотоаппарат Kodak — какой хипстер без селфи?

В октябре 1928 года велосипедист выехал из Владивостока (до него из Петропавловска на пароходе), добрался до Хабаровска и направился на запад — вдоль Транссибирской магистрали к Байкалу. Не очень понятно, из чего исходил путешественник, отправляясь по Сибири поздней осенью — потому что там теплее с каждым днём не становилось. От Новосибирска он двинул на юг, в пустыни и горы — Казахстан, Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан.

Режим — не менее восьми-десяти часов в седле, еда и вода два раза в день — в шесть часов утра и в шесть часов вечера. Ел то, что мог добыть на местности охотой и рыбалкой, спал ровно там, где застанет ночь, просто на голой земле, подложив под голову свернутую куртку. Как и учил его отец-лесник. В ноябре 1929 года путешественник добрался до Мурманска. Оттуда начался отрезок пути в 40 тысяч километров, которые он проехал вдоль побережья Северного Ледовитого океана.

Ну, в общем, если вы думаете, что прокатиться между кофе и смузи по Садовому кольцу в минус 30 это подвиг, о котором стоит говорить, тогда придется понять разницу в масштабах личности. Материалов осталось очень мало. Все из-за того, что его первый биограф Вивиан Итин был репрессирован, и семья Травина постаралась избавиться от всего, что могло бы связать их с вражеским элементом — часть записок, воспоминания. Есть только "Человек с железным оленем" (как тут не вспомнить Ильфа с Петровым и их "Узун Кулак" и "Шайтан-Арба") А. Харитановского 1959 года и документальный фильм Владлена Крючкина 1981 года.

Чтобы понять, как он ехал по Северу, достаточно прочитать то, что про него писали журналисты.

"Проснувшись после ночлега в районе острова Долгий, Травин обнаружил, что его сапоги и новый меховой комбинезон, которым он разжился в одном из северных селений, вмерзли в лед — спал он, как обычно, зарывшись в сугроб, ночью из трещины выступила морская вода, пропитала шерсть и застыла. При помощи ножа Травину с трудом удалось выбраться, но вещи были безнадежно испорчены — комбинезон превратился в лохмотья, насквозь прорвалась подошва сапог, которые и без того уже приходили в негодность. Почти сутки велосипедист без остановки мчался в поисках жилья. Когда, наконец, Травин ввалился в ненецкий чум, ноги были сильно обморожены. Опасаясь гангрены, он решил, что потемневшие и распухшие большие пальцы лучше ампутировать, и тут же отрезал их ножом. Глядя на это, ненцы решили, что перед ними не человек, а дух. Так по окрестностям распространилась весть — едет по тундре сам черт на железном олене. Сам питается древесным углем, а оленю и вовсе не нужна пища. Подъезжая к полуострову Таймыр, Травин провалился под лед. Первым делом он вытащил велосипед, затем выбрался сам, насквозь мокрый. Снял мокрую одежду, растерся снегом и голый зарылся в сугроб — единственное укрытие на многие километры вокруг. Сколько сидел там, дожидаясь, когда на морозе обсохнет его одежда, неизвестно. Затем Травин надел еще мокрые вещи и в течение нескольких часов бегал по окрестностям, высушивая их собственным теплом. Неподалеку он нашел груду оленьих туш, сваленных местными охотниками, забрался в нее и спал, радуясь, что наконец выдался случай отдохнуть в тепле и комфорте".

А вот как он сам описывает свои будни.

"Я убил старую белую медведицу. Длина снятой шкуры шесть шагов. Двух маленьких медвежат удалось взять живьем. В течение пяти дней медвежата были моими спутниками. Один из них, побольше, раньше примирился с обстановкой и начал брать мясо из рук и сосать палец. Но так как заниматься с обоими было довольно трудно, то, когда вышло все мясо, пришлось старшего убить, а младшего я притащил с собой на факторию мыса Певэк. Мне хотелось отправить медвежонка на материк, но шаманы сказали, что за медвежонком уйдут все медведи и промысла не будет. Поэтому зав. факторией Семенов, который сначала обрадовался медвежонку, не захотел с ним возиться. Я же имел предположение двинуться на о. Врангеля и не мог взять медвежонка с собой".

В июле 1931 года Травин добрался до мыса Дежнева — крайней точки северо-восточной части России. Там он соорудил скромный памятный знак в честь окончания полярного перехода. Он слал телеграммы, испрашивая разрешения выехать за границу, чтобы продолжить путешествие — проехать по западному побережью обеих Америк, достичь Огненной Земли, переправиться в Африку, пересечь Сахару и Аравию, оттуда — в Индию и Китай, чтобы через Тибет и Монголию вернуться в Россию.

Естественно, Родина его обломала, как могла: никакой заграницы и предписание срочно ближайшим судном вернуться в исходную точку своего путешествия. В августе на китобойном пароходе Травин вернулся на Камчатку.

Как чествовала советская власть героя? Травину вручили вымпел с памятной надписью: "Камчатский облсовет физкультуры активному ударнику физкультурного движения Камчатки". И значок ГТО. Советский писатель Викторин Попов, посвятив Травину главу в своей книге про Север, назвал ее "Никчемный герой". Ибо нечего тусоваться на свежем воздухе, пока страна кует сталь и пятилетку.

Травин вернулся к обычной жизни, стал похож на советского человека, работал монтером на электростанции, инструктором, преподавал военное дело. В годы Великой Отечественной войны работал преподавателем военного дела в Камчатском морском рыбтехникуме. В 1962 году вернулся в Псков.

Г.Л. Травин умер в октябре 1979 года. Велосипед, винчестер, компас, документы и фотоматериалы Травина хранятся в Псковском музее-заповеднике. В Германии два велоклуба носят имя Травина — в Берлине и в Гере.

А я сижу и думаю: вот как этот самый Princeton 440 прошел 85 000 километров, и Травин ни разу не пожаловался в Facebook, что у него лопнула шина, погнулась вилка. За ним не ехала бригада ремонтников в модных тату и клетчатых рубашках. Как это вообще возможно? Похоже, теперь таких велосипедов не делают. И людей — тоже.