«Только после этого он меня отпустил»: убившая отца своих детей журналистка рассказала свою версию произошедшего
Электростальский городской суд Московской области вынес приговор бывшей журналистке «Ведомостей» и РБК Оксане Гончаровой по делу об убийстве Алексея С. — отца своих малолетних детей. Ей назначено наказание в виде семи лет колонии общего режима. Как следует из материалов дела, а также со слов близких, Гончарова с 2007 года систематически подвергалась физическому и моральному насилию со стороны экс-сожителя. Во время очередной «схватки» она смертельно ранила мужчину ножницами. «Вечерняя Москва» неоднократно сообщала о деталях этого дела. В январе 2023 года корреспонденту «ВМ» удалось пообщаться с самой Оксаной во время ее нахождения в СИЗО. Тогда Гончарова раскрыла подробности того рокового дня и рассказала свою версию случившегося.
— Оксана, вас обвиняют в убийстве отца ваших детей. Однако, по словам ваших друзей и коллег, вы много лет подвергались домашнему насилию с его стороны. Расскажите, как начиналась ваша история. Когда Алексей начал проявлять к вам агрессию?
— Я познакомилась с Алексеем в 2007 году. В начале отношений все было хорошо. Мы гуляли в парке, ходили вместе на каток, Алексей помогал делать мелкий ремонт по дому. Постепенно он стал как-то некрасиво распоряжаться моей квартирой. Собирал в ней шумные компании. На этой почве случались конфликты. Алексей начал все чаще поднимать руку. Я прощала. Продать квартиру я не могла: она была в ипотечном кредите. Родственника в городе ни одного не было. Это еще больше развязывало Алексею руки. Я терпела и, наверное, тихо сходила с ума.
— Проявлял ли Алексей агрессию по отношению к вашим детям?
— Да, проявлял. Я также обращалась в полицию по этому поводу. Из-за детей мне хотелось порвать с ним окончательно. К сожалению, за один день такую проблему не решишь, но я упорно шла к своей цели: начала работать с риелтором, чтобы купить новое жилье на родине, в Волгоградской области. Принять решение уехать из Подмосковья было непросто, так как я всегда хотела дать детям образование в Москве. Но другого выхода я не видела.
— Пытались ли ваши родственники или друзья как-то повлиять на его поведение, если все знали, что он применяет по отношению к вам насилие?
— Да, пытались. Звонили — он бросал трубку или хамил. Его приятели тоже время от времени просили: переключись на другую женщину, благо их много. Но Алексей не хотел. Пару раз он признался, что начинал новые отношения, но это, с его слов, «все было не то». Думаю, дело все же в нем, в его поведении. Я оставалась единственным человеком, который его прощал.
— Вы много раз обращались в полицию и просили оградить вас от действий Алексея. Расскажите, что вам говорили полицейские, принимали ли они ваши заявления?
— На все мои заявления приходил один ответ: «В данном деянии не усматривается состав уголовного преступления, но вы можете обратиться с заявлением в прокуратуру и суд». На что я могла рассчитывать в суде с побоями, которые причинили легкий вред здоровью? Сломанные ребра как раз классифицировались как легкий вред. Алексей за подобные правонарушения получал либо административный арест, либо исправительные работы, которые он ни разу не прошел. Правоохранительные органы ни разу его за это не арестовали. Я ждала, когда уголовно-надзорная инспекция обратит внимание на многочисленные правонарушения Алексея (он состоял на учете в этой инспекции) и выйдет в суд с иском для изменения меры пресечения. Но она бездействовала.
— Трагедия произошла вечером 28 сентября 2022 года в вашей квартире. Расскажите вашу версию событий.
— В тот день Алексей пообещал, что будет у меня (в квартире — прим. «ВМ») недолго. Ему нужно было что-то обсудить с другом перед отъездом в Нефтекамск. Он собирался уехать туда с матерью, чтобы купить в городе квартиру и остаться там жить. Я радовалась, что Алексей наконец уедет. Мы спокойно обсудили это накануне, он тоже был готов расстаться. Но Алексей выпил с другом и решил не уходить из моей квартиры. Произошел скандал, он начал избивать меня. Я бы стерпела все и на этот раз, но Алексей крепко сжимал мою руку, не отпускал, когда я пыталась вырваться. В какой-то момент он схватил ножницы и ударил ими меня в бок.
Он не отпускал руку, я перехватила ножницы и ударила ими в область ключицы Алексея. Только после этого он меня отпустил. В этот момент, наконец, подошел его друг Максим, и они с Алексеем ушли из квартиры. Уже на следующее утро я узнала, что Алексею сделали операцию, но он все равно умер.
Специалисты, прочитав экспертизу, высказали предположение, что у него был большой шанс выжить. Я никак не ожидала такого поворота событий. Была уверена, что уже вечером Алексей будет дома. Я и сейчас до конца не верю в то, что произошло.
— Почему Алексей мог спокойно приходить к вам домой, если вы знали, что он способен на физическое насилие?
— Я не живу в Европе, где мужчине можно запретить приближаться к женщине, которую он позволил себе избить. У нас двое малолетних детей, он хотел их видеть. Чаще это был предлог увидеть меня, тем не менее Алексей проявлял большую настойчивость. Не впустишь его — себе дороже выйдет, вот что я понимала. Он обрывал в подъезде интернет-провода, ломал входную дверь, разбивал окна. Соседи на его выходки не реагировали, просто проходили мимо.
Если приезжала полиция, Алексей прятался в своей квартире, которая находится по соседству с моей. По закону забрать хулигана из его собственной квартиры нельзя, задержать его можно только в общественном месте. Приходилось лавировать: то впускать Алексея, делая вид, что ты ему доверяешь, то отключать телефон, чтобы не читать его сообщений, или блокировать номер. В последнем случае, правда, велик был риск вызвать со стороны Алексея ревность, и тогда он шел по своему излюбленному сценарию: провода, дверь, окна.
«Право на насилие»: психолог Инна Литвиненко — о том, как распознать абьюзера и уйти
— Как вы думаете, что могло бы помочь избежать этой трагедии?
— Трагедии можно было бы избежать. Ее мог бы предотвратить друг Алексея Максим В., который проходит по делу как свидетель со стороны обвинения. Когда Алексей меня избивал, я просила Максима о помощи, но он и пальцем не пошевелил. До этого я несколько раз просила Максима отвести Алексея в его квартиру. Максим снова не отреагировал. На очной ставке на вопрос моего защитника, просила ли я о помощи, Валиулин ответил «да». — «Помогли?» — «Нет». — «Почему вы ей не помогли?», — уточнила следователь. — «Потому что это бесполезно», — сообщил свидетель.
Не под протокол он пояснил, что Алексей «очень агрессивный и опасный человек». — «К тому же он тяжелый», — неожиданно заявил Валиулин. — «А я не Геракл, у меня не хватило бы здоровья таскать его».
Свидетель не хотел обременять себя лишними хлопотами. Он не отвел Алексея в его квартиру, а потом не заступился за меня, когда Алексей начал избивать.