Врагу никогда не добиться: как Дунаевский Гимн Москвы создавал

Материал опубликован в декабрьском номере журнала Никиты Михалкова «Свой».

Перед Великой Отечественной войной, наверное, не было в СССР более известного и любимого в народе композитора, чем Исаак Дунаевский. В своих песнях он бесподобно передал дух времени первых пятилеток, эпохи великих энтузиастов — их оптимизм, надежды, тревоги. Сочиненные Исааком Осиповичем мелодии звучали на праздничных демонстрациях и танцевальных вечерах, на товарищеских и семейных посиделках, на великих стройках и колхозных полях, в воскресных поездках за город и многодневных армейских походах...

Маэстро не скупился на музыкальные фразы. Из одной его насыщенной мелодическими оборотами песни можно было бы сделать не меньше пяти современных шлягеров. Тонко чувствуя жизнелюбие фольклора (русского и еврейского), он украшал свои вещи элементами темпераментной народной музыки. Исаак Осипович говорил: «Мое творчество я посвятил молодости. Без преувеличения могу сказать, что, когда пишу новую песню или иное музыкальное произведение, мысленно всегда его адресую нашей молодежи».

Когда началась война, ему шел 42-й год. В один из первых советских «боевых киносборников» вошла его песня на слова давнего соавтора Василия Лебедева-Кумача «На врага! За Родину — вперед!». Со своим оркестром композитор разъезжал по стране, включая прифронтовые территории, давал концерты, однако новых ярких мелодий сочинил в ту пору мало. Военные марши и баллады получались... слишком обыкновенными.

Еще в 1941 году в журнале «Новый мир» было опубликовано стихотворение мало кому известного тогда поэта-фронтовика, командира саперного взвода Марка Лисянского, который перед возвращением в родную дивизию (после ранения) отдал стихи в редакцию. Энергичные, искренние, взволнованные строчки брали за душу:

Я по свету немало хаживал

Жил в землянке, в окопах, в тайге,

Похоронен был дважды заживо,

Знал разлуку, любил в тоске.

Но всегда я привык гордиться

И везде повторял слова:

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

У комбайнов, станков и орудий.

В нескончаемой лютой борьбе

О тебе беспокоятся люди,

Пишут письма друзьям о тебе.

Никогда врагу не добиться,

Чтоб склонилась твоя голова,

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

Весной 1942-го руководивший ансамблем песни и пляски Центрального Дома культуры железнодорожников Дунаевский прочитал это стихотворение в вагоне агитпоезда и, пожалуй, впервые за без малого год войны испытал настоящее вдохновение. Тут же решил: вот она, настоящая боевая песня — с верой в победу, нужными словами, воспевающими героический характер нашего солдата, неодолимого чудо-богатыря, словно вышедшего из древней былины.

Ансамбль в то время гастролировал по Сибири, выступал перед трудовыми коллективами, нередко под открытым небом. На полях журнальной страницы Исаак Осипович записал навеянную первым четверостишием «Моей Москвы» мелодию. Для марша-баллады, где основная тема раскрывалась бы с разных сторон, требовались еще два-три куплета. В те тяжелые месяцы Дунаевский, как и миллионы советских людей, увидел в контрнаступлении Красной армии под столицей первый проблеск великой Победы. Воспоминания о решающем успехе наших воинов, отбросивших гитлеровцев от Москвы, должны были обязательно отразиться в песне. Найти Марка Лисянского не удалось (он воевал), и композитор попросил режиссера своего ансамбля Сергея Аграняна дописать текст. Так появились знаменитые строки:

Мы запомним суровую осень,

Скрежет танков и отблеск штыков,

И в веках будут жить двадцать восемь

Самых храбрых твоих сынов.

А завершало песню новое четверостишие — о возвращении домой с победой:

Я увижу родные лица,

Расскажу, как вдали тосковал...

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

Теперь, по завершении грандиозной панорамы, Дунаевский доработал незабываемую мелодию.

Для автора «Марша энтузиастов» и гимна «Широка страна моя родная» песня была не совсем обычной. Ее исполненные суровости, решимости, недюжинного темперамента и готовности к самопожертвованию строки волновали слушателей необычайно. Захватывали с первого куплета, отразившего беспримерный народный подвиг военного времени: «Похоронен был дважды заживо...»

«Песня о Москве» раскрыла нам совершенно иного композитора, скупого на эмоции, очень сдержанного, но по-прежнему необыкновенно лиричного. Только лирика его на этот раз была очень мужественной, подтянутой», — отмечал коллега Дунаевского Кирилл Молчанов.

Первое исполнение состоялось недалеко от Читы, на станции Дивизионная, а спела песню в сопровождении хора и оркестра ансамбля солистка Марина Бабьяло. Много лет спустя она вспоминала: «Представьте себе ночь, железнодорожный разъезд, импровизированную сцену, составленную из нескольких платформ, и тут же рядом — составы воинских эшелонов, отправляющихся к фронту: вагоны, платформы с зачехленными танками и орудиями, суровые лица бойцов в касках, с автоматами на груди. Этот необычайный концерт навсегда мне запомнился. Волновалась я, конечно же, очень. Вы не представляете, как трудно было сдерживать слезы: москвичи ведь все мы, а Москва-то далеко, а Москве трудно... Отзвучали последние аккорды. Что творилось! Заставили петь снова. Пять раз подряд исполняли мы эту песню. Видели бы вы лица, в особенности глаза слушавших нас бойцов и командиров! Они светились решимостью и гневом, гордостью и печалью. Это непередаваемо!»

Однако Дунаевский после концерта был недоволен (говорил солистке, что петь нужно иначе — «светлей», «мажорнее»). Ему даже не понравилось, что люди плакали. Автор надеялся, что его произведение будет поднимать боевой дух. Как бы то ни было, песня очень быстро облетела всю страну, тысячекратно прозвучав и на фронте, и в тылу.

Через год оркестр железнодорожников впервые исполнил «Дорогую мою столицу» на правительственном концерте. Ее трижды просили повторить на бис, а Иосиф Сталин указал записать на грампластинку. В радиокомитете неизвестный автор добавил к тексту куплет о верховном главнокомандующем:

Над Москвою в сиянии славы

Солнце нашей победы взойдет.

Здравствуй, город Великой Державы,

Где любимый наш Сталин живет...

Так и записали. Солировала на этот раз еще одна ученица Дунаевского Зоя Рождественская. Верховному такое славословие не понравилось, и «Москву» стали петь в первоначальном варианте.

После Победы, в 1947 году, к 800-летию столицы на экраны вышел документальный фильм «Тебе, Москва!», где в качестве лейтмотива звучала мелодия Дунаевского. Ее уже воспринимали как музыкальный символ главного города страны.

Своей популярности с годами песня не утратила. Звучала в исполнении Краснознаменного хора, Юрия Гуляева, Людмилы Зыкиной, Иосифа Кобзона и даже французской звезды Мирей Матье...

На гранитном постаменте памятника героям-панфиловцам на Волоколамском шоссе у разъезда Дубосеково, там, где в 1941 году красноармейцам удалось остановить рвавшихся к Первопрестольной гитлеровцев, высечены слова:

И врагу никогда не добиться,

Чтоб склонилась твоя голова,

Дорогая моя столица,

Золотая моя Москва!

14 июля 1995 года согласно выбору москвичей песня стала гимном Белокаменной. В этих аккордах — священные мотивы русской истории, отражение бесчисленных подвигов и несокрушимой веры в Победу, свидетельство величия страны, одолеть которую никому не дано.

Фото: Photoxpress и РИА Новости