Монгольское завоевание владений восточных кыпчаков и Волжской Булгарии

Пилипчук Я. В. Монгольское завоевание владений восточных кыпчаков и Волжской Булгарии

Завоевание монголами стран Европы и Азии достаточно детально освещено в историографии. Однако некоторые проблемы еще не рассмотрены. К сожалению, почти не исследована борьба племен восточных кыпчаков и волжских булгар с монгольскими завоевателями. Это обусловлено фрагментарностью источников по данной тематике и недостаточным интересом к ней со стороны историков, которые фокусируют свое внимание на монголо-хорезмийской войне 1219-1222 гг. и на походе Субэдэя-багатура и Джэбэ-нойона против кыпчаков восточноевропейских и северокавказских степей. В. Бартольд исследовал историю кыпчаков в контексте истории Средней Азии (в нашей терминологии Центральной Азии). Соответственно и история монгольского завоевания Дашт-и-Кыпчак рассматривалась им как история хорезмийско-монгольских отношений [5]. Й. Маркварт рассматривал войны восточных кыпчаков с монголами в фокусе общекыпчакской истории [45]. Предметом исследования Т. Оллсена были как военные действия в Волжско-Уральском междуречьи, так и в восточной части Дашт-и-Кыпчак [51]. Отдельно необходимо отметить исследования казахских ученных С. Ахинжанова [4], А. Кадырбаева [29], Т.Султанова [32].

Составители «Юань-ши» указывают, что причиной столкновения между монголами и кыпчаками была помощь кыпчакского хана Инасы меркитам. Перед началом войны Чингис-хан послал ему ультиматум и желал выдачи сыновей Тохтоа-беки. Инасы отказался это сделать и ответил такими словами: «Спасшийся от ястреба воробей спрятался в зарослях, и [у него] появилась возможность спасти свою жизнь. Разве моя забота [о Ходу] хуже [заботы] трав и деревьев о воробье» [42, с. 78; 95, с. 97-98]. По информации Джувейни, меркитский вождь нашел укрытие в местности Каракорум в землях канглов [55, с. 222]. А. Кадырбаев считает, что меркиты и найманы были союзниками кыпчаков до монгольской экспансии [29,38-39]. К сожалению, арабские и персидские хронисты почти ничего не сообщали об этих фактах. Но сведения китайских источников подтверждает монгольский аноним. Он сообщал, что после битвы на Бухдурме найманы искали укрытия у кара-китаев, а меркиты - у канлинов и кибчаутов [60, с. 94].

Французский востоковед П. Пелльо отождествлял Инасы с Иналом. Производной формой от титула Инал был Иналджык [95, с. 102-103]. Ан-Насави сообщал, что именно Инал-хан был инициатором отрарского инцидента [49, Глава 14]. Среди покровителей Инал-xaнa главную роль играла его кузина Тэркэн-хатун [49, Глава 14; 48, с. 87]. Необходимо отметить, что ее поддержавала кыпчакская знать, которая была опорой хорезмийской армии [49, Глава 77]. Еще в 1182 г. кыпчаки стали союзниками хорезмшахов, воевавших против кара-китаев [4, с. 208-210]. Ан-Насави датировал первое столкновение хорезмийцев с монголами 612 г. х. и считал, что оно произошло во время похода монголов против кара-китаев [49, Глава 4]. Ибн ал-Асир указывал, что это событие произошло в 616 г. х. на расстоянии четырех месяцев пути от Сейхуна (Сырдарьи) [67, с. 7-8]. Ал-Джузджани считал, что столкновение между монголами и хорезмийцами произошло в 615 г. х. на расстоянии четырех месяцев пути от владений хорезмшахов в местности Югур [68, с. 14; 4, с. 221]. Джувейни датировал этот конфликт временем после 615 г. х. в долине рек Кайлы и Каймыч на границах Туркестана [4, с. 221 ]. О. Прицак отождествлял эти реки с Иргизом и Тургаем [55, с. 222].

Китайский хронист датировал поход Субэдэя против кыпчаков годом цзы-мао (18 января 1219 г. - 5 февраля 1220 г.). По другим данным, он происходил в год жзнь-у (13 февраля 1222 г. - 2 февраля 1223 г.) [74, с. 499]. Существуют разные данные относительно локализации событий. В биографии Субэдэя есть сообщение, что битва произошла в горной местности Юй-Юй и его противниками были мусульмане [74, с. 498-499]. По данным этого же источника, во время похода на Хуйхуйго (земли мусульман) произошла битва на р. Хуйли. Фактически это описание двух событий.

По сведениям монгольского анонима, вторжения во владения кыпчаков и хорезмийцев происходили в годы Быка (1205 г.) и Зайца (1219 г.) [60, с. 94-96,138-139]. И. де Рахевильц считает, что события года Быка датируются тем же календарным циклом, что и события года Зайца. Первый поход монголов датирован австралийским исследователем 1217 г. Такая точка зрения была призвана согласовать данные монгольского источника с известиями персидских и арабских хроник [51, с. 353, прим. 11].

Й. Маркварт утверждал, что война монголов с кыпчаками происходила во время монгольского похода против хорезмийского султаната [45]. С. Ахинжанов считал, что было два похода и первый из них происходил в 1216 г. [4, с. 220-221]. З. Буниятов [12, с. 134] и Р. Храпачевский [74, с. 191] датируют его 1218 г. Похожие точки зрения предлагали Э. Бретшнейдер и Л. де Хартог [88, с. 276; 73, с. 132]. Д. Синор вообще не датировал походы монголов в восточный Дашт-и-Кыпчак, но сообщал, что кыпчакский вождь Хулусумань сдался в плен монголам перед «Великим Западным походом» [96; 61, с. 365]. Т. Оллсен считает, что первый конфликт между монголами и кыпчаками случился в 1219 г. [51, с. 353] И. Ундасынов предположил, что два похода монголов в Дашт-и-Кыпчак произошли в 1216 и 1219 гг. [69]. И. Измайлов считает, что вторжение монголов в Дашт-и-Кыпчак случилось в 1218 г. [25, с. 133].

Как мы могли убедиться, взгляды ученых на этот вопрос слишком разные. Одни опираются на сведения Ан-Насави. другие - на информацию Ибн ал-Асира, третьи отдают предпочтение данным «Юань-ши». В связи с этим более детально необходимо рассмотреть сведения «Сокровенного Сказания монголов», где указано, что Субэдэй получил приказ преследовать меркитов после битвы на Эрдышской Бухдурме. В этой битве монголы победили обьединенные силы найманов и меркитов [60, с. 94-97]. Согласно сведениям ал-Джузджани, когда в Туркестане и Дашт-и-Кыпчак впервые появились монголы, хорезмшах преследовал войска Кадр-хана, сына Йакафтана (Сафактана) йемекского [68, с. 14; 97, с. 961, 1096-1097]. Но этот факт обошли вниманием Ан-Насави, Ибн ал-Асир, Рашид ад-Дин и Джувейни. Согласно сведениям ан-Насави, в первой четверти ХIII в. Отраром правил Инал-хан ]49, Глава 14]. Рашид ад-Дин сообщал, что правителем этого города был Гайр Таку-хан уйгурский [57, с. 198-199]. Скорее всего, разные хронисты имели в виду одного и того же человека. Если это действительно так, то гипотеза П. Пелльо относительно хана Инасы верна [95, с. 102-103, 104-107]. Относительно происхождения правящей династии восточных кыпчаков мы имеем сведения Джузджани, который называл одного из предков Улуг-хана Аджама ханом ильбари и шахом йемеков [97, с. 800, 961, 1294]. В славянских летописях упомянуты племена «отперлюеве» и «половцы емякове», но при описании похода восточных кыпчаков против Волжской Булгарии упомянуты только «половцы емякове» [43, с. 389]. «Половцев Емякове» Лаврентьевской летописи можно сопоставить с племенем, которое Абу Хайан знал как племя йимэк [40, с. 118]. Ан-Насави и ал-Джузджани называли его йемек [49, Глава 11; 68, с. 16].

До монгольского завоевания ставка правящей династии восточных кыпчаков находилась вблизи Юйлиболи-шань [41; 95, с. 97-98, 103-107; 45]. Среди правителей были названы Цюйчу (Кунан или Кючю), Сомона и Инасы [41; 55, 39; 95, с. 97-98, 102-107; 45]. По поводу локализации ставки в науке продолжается дискуссия. Й. Маркварт и С. Ахинжанов считали, что горы Юйлиболи-шань находились на Южном Урале [4, с. 89, 198-199, 201, 282-283; 45]. О. Прицак утверждал, чго Юйлиболи-шань это горы Барлык вблизи от оз. Алакуль [55, с. 39]. Горы Юйлиболи могли получить название от племени ильбари [95, с. 103-104, 107-108]. Б. Кумеков предполагает, что бергу (баргу) это племя ильбари [40, с. 120]. Похожую точку зрения высказал и Й. Маркварт [45]. В. Г. Тизенгаузен и Н. Аристов для обозначения этого этнонима использовали формы бурлы и эльбулы, а К. Д'Оссон - олберли [95, с. 108]. В мусульманской историографии почти не освещена история правящей династии восточных кыпчаков. Только в хронике Джузджани упоминается о Улуг-Хане Аджаме, который был делийским султаном и происходил из восточных кыпчаков [97, с. 791-796, 961, 1294; 95, с. 107]. Абар-хана ильбари можно сопоставить с Цюйчу (Кунан, Кючю) [95, с. 103]. Влияние ильбари было настолько значительным, что Хулагу в письме Людовику IX Святому упоминал о победе монголов над ольперитами [34; 90,22; 95,13].

Тесные связи ильбари с Внутренней Азией (этот термин обозначает степи Центральной Азии) не могут быть оспорены. Но как тогда воспринимать сведения славянских летописцев об отперлюеве в Восточной Европе? Не могли же они наниматься на службу к Юрию Долгорукому из степей Халхи!? Рашид ад-Дин и Джувейни указывали, что Бачман из племени ольбурлик кочевал степями вдоль Волги [68, с. 24, 36-37]. В 1152 г. Юрий Долгорукий пользовался помощью отперлюеве и токсобичей в противостоянии с великим князем Изяславом [28, с. 455; 91, с. 300].

В. Бартольд считал, что Субэдэй столкнулся с хорезмийцами в Тургайской степи уже после победы над меркитами [5, с. 436]. В. Минорский предполагал, что битва произошла в землях канглов между реками Иргизом и Тургаем, с которыми он сопоставил реки Кайли и Каймач [93, Глава 18, Комментарий]. Г. Грумм-Гржимайло предположил, что место битвы может быть локализировано на берегах реки Иргиз [22, с. 425]. Похожей точки зрения придерживался Й. Маркварт [45].

С. Ахинжанов утверждал, что битва между монголами и хорезмийцами произошла в междуречьи рек Кумак и Джарлы [4, с. 220-221]. Э. Бретшнейдер указывал, что битва происходила на север от Дженда и Сырдарьи в землях канглов [88, с. 277]. И. Ундасынов считает, что она была на реке Иргиз [69]. Джузджани и Ион ал-Асир считали, что войско хорезмшаха двигаюсь на север. Но нам неизвестен точный маршрут передвижения хорезмийцев. Современник событий, Ан-Насави, утверждал, что битва между монголами и хорезмийцами произошла на територии кара-китаев, а не в Дешт-и-Кыпчак [49, Глава 4]. Это случайность или неточность?

Накануне войны с монголами приоритетными для внешней политики Ануштегинидов были западное и восточное направления. События в степях их не очень интересовали. Последнее восстание кыпчаков было подавлено еще в 1210 г. [4, с. 216]. Действия в Дешт-и-Кыпчак были прерогативой местных кыпчакских правителей, которые находились в зависимости от Хорезма. Имея такого покровителя, как Тэркэн-хатун, Иналджик (Инал-хан) мог себе позволить активную внешнюю политику. В начале XIII в. монголы были известны только на просторах Халха-Монголии. И хотя они уже победили кереитов и найманов, Инал-хан считал себя способным противостоять монголам. Учитывая что, становится понятным, почему Инал-хан укрыл у себя меркитов и не желал их выдачи [60, с. 81-93; 41]. Во время свого первого похода в Дашт-и-Кыпчак вряд ли дошли до речки Иргиз. Местом битвы в горной долине Юй-Юй, могли быть холмистые пространства Северо-Восточного Казахстана, которые более точно отвечали описанию китайского хрониста, чем Тургайское плато. Этому не противоречит информация Джувейни о битве в местности Кумак на границах Туркестана [4, с. 228]. Так персидский хронист мог назвать владения йемеков, наследников Кимакского каганата. Информация о Йакафтане йемекском косвенно подтверждает нашу версию [68, с. 14]. Даже если Йакафтан - это Йусуф татарский, то это не противоречит ей, поскольку татары были одним из племен Кимакского каганата [39, с. 41—42]. Гардизи указывал в легенде о происхождении кимаков о том, что к Шаду пришли семь человек из родственников татар [39, с. 35-36]. Тзркэн-хатун и ее кузен Инал-хан принадлежали к племени йемек [49, Глава 11, Глава 14]. Поскольку Кимакский каганат когда-то был соседом Мавераннахра (Туркестана), го возможна характеристика владения кимаков как окраин Туркестана.

Под 1182 г. мусульманский хронист упоминал о сыновьях йогуров, которые прибыли с кыпчакским вождем Алп-Кара [4, с. 210]. Рашид ад-Дин называл Инал-хана Гайр-ханом уйгурским [57, с. 137]. Китайский хронист считал, что правящая династия восточных кыпчаков вела свое происхождение от байаутов [41; 95, с. 97, 103-107]. Мы считаем, что тюркским соответствием этнонима байаут было огузское племя байандур. Кимаки поддерживали союзные отношения с огузами. Некоторые племена Кимакского каганата имели огузское происхождение [39, с. 37-38, 44]. Кимаки и огузы кочевали во владениях друг друга [39, с. 120]. Они могли заключать династические браки. Мы не видим причин, почему среди предков ханов йемеков не могли быть огузы. По данным китайского источника «Meng-wu erh shih-chi» клан Тутухи не был правящим, а всего лишь был одним из многих. Нам известно, что он имел название па-йа-ву т. е. байаут. Это же племя известно китайцам под другими названиями - Pai-yao-wou, Pai-ya-wou-t’a, Pai-ya-wou-ta, Pai-yao-ta, Pai-yao-tai, Pai-yao-wou-tchen, Pai-yao [90, c. 23; 95, c. 111-112]. Ан-Насави и Ибн Халдун указывали, что Тэркэн-хатун происходила из племени байаут. Это племя аи-Насави относил к йемекам. Джувейни относил Тэркэн-хатун к канглам [90, с. 23].

В связи с этим в историографии сложились две точки зрения на то, какое из племен возглавляло восточных кыпчаков. П. Голдэн считает, что восточные кыпчаки это канглы [90, с. 23]. Йемеков он относит к другой конфедерации, которую возлавляли ильбари. Западные исследователи предполагали, что миграция монголоязычных племен (ильбари и байаут) из Маньчжурии в Центральную (Среднюю) Азию произошла в первой половине ХII в. [20, с. 477; 95,98-110]. С. Ахинжанов же считает, что восточных кыпчаков возглавляли урани из числа кимакских племен и ильбари. Канглов казахский исследователь также считает восточными кыпчаками [4, с. 200-204, 231- 234]. Б. Кумеков предполагает, что в Восточном Дашт-и-Кыпчак, как и в Делийском султанате, доминировали ильбари [40, 127]. О. Прицак утверждал, что ильбари (ольберлю, ольберлик) доминировали в Донецкой и Восточнокыпчакской конфедерациях племен [55, с. 39, 42, 239]. Мы можем предположить, что в конфедерации восточных кыпчаков (йемеков) племя байаут было хатунским, т. е. было связано с кланом ильбари по женской линии, подобно тому, как кунграты (хонкираты) были связаны с династией Джучидов.

Б. Кумеков считает, что в восточной части Дашт-и-Кыпчак доминировали ильбари [40, с. 119, 127]. Улуг-хан, султан Дели, также происходил из этого клана [97, с. 791-796, 961, 1294]. Джувейни указывал, что правителя восточных кыпчаков, которого Джузджани знал как Кадр-хана, еще называли Кадыр-Буку или Кайр-Буку [4, с. 210]. Впервые он упомянут в 1182 г. С. Ахинжанов предположил, что это сын Алп-Кара Урана [4, с. 208]. О Кадыр-хане также сообщали при описании событий 1195 года [4, с. 211; 47, с. 448]. Джувейни указывал, что в том году кыпчаки победили хорезмийцев |47, с. 448]. Рашид ад-Дин утверждал, что Текеша победил Кайр Таку-хан уйгурский [57, с. 137]. Венгерский миссионер Юлиан также указывал на столкновение куманского вождя Витута с султаном Орнаса (то есть Хорезма) [2, 84]. По сведениям Джувейни, в 1198 г. Кутб ад-Дин вместе с Али-Дэрэком воевал против Кадыр-Буку [4, с. 212; 47, с. 448]. После этих событий Джувейни уже не вспоминал о Кадыр-Буку, а его место занял Али-Дэрэк Иналчук (Инал-хан) [4, с. 213].

Но возникает логический вопрос; что именно связывало последнего с меркитами? Этноним меркит читается еще как меркут. В тюркских языках ему соответствовал этноним беркут [59]. Возможность такого отождествления меркитов-беркутов с кыпчаками предположил Д. Исхаков [27, с. 48-49]. Монгольский компонент сыграл заметную роль в кыпчакском этногенезе. Токсоба были названы арабскими энциклопедистами татарским племенем. Проблема монголо-кыпчакского взаимодействия в центральноазиатских (западноевразийских) степях разработана Й. Марквартом [45], О. Прицаком [55, с. 29,39], С. Ахинжановым [4, с. 110-115] и А. Шабашовым [85, с. 610-629]. Меркиты до монгольской экспансии должны были поддерживать активные контакты с йемеками. Во владениях кыпчаков меркиты могли появиться, только откочевав со своих кочевий через земли найманов в район реки Иртыш [57, с. 153; 60, с. 93-94]. Природные характеристики региона соответствовали описанию Джузджани. Принимая к сведению данные «Юань-ши» о том, что Инасы укрывал у себя меркитов и получил от Чингис-хана ультиматум, можно предположить, что на момент вторжения меркиты уже достаточно далеко мигрировали на запад и находились под защитой кыпчаков. Если хорезмийцы продвигались к месту битвы четыре месяца, то это было бы возможным, если бы двигались из бассейна Сырдарьи. При этом нужно сделать одно существенное замечание: войско возглавлял не хорезмшах Мухаммед и не Джелал ад-Дин, а их родственник. Это мог быть не Ануштегенид, а кыпчак из клана ильбари.

Современные исследователи считают, что хорезмийское войско двигалось из Хорезма на север к Иргизу. Но если оно начало продвижение в степи из Сыгнака, можно сделать предположение, что войска шли вдоль течения Сырдарьи к Янгикенту, а потом вышли к реке Сары-Су. Далее войско должно было двигаться вдоль течения этой реки на север на протяжении нескольких месяцев. Таким образом, кыпчаки столкнулись с монголами в междуречьи Ишима и Иртыша. Проникнуть в этот регион можно было по «Сары-Суйской дороге» [39, с. 52], от Янгикента она шла на север по течению Сары-су, далее - к горам Улутау и выходила в междуречье Ишима и Иртыша. Продвигаясь далее на восток, кыпчаки вышли в горную местность. Если это столкновение действительно происходило, то это должно было найти отображение в исторической памяти сибирских татар.

Документально эго событие было зафиксировано в сибирских летописях. По версии одного из летописцев, ногайский хан Он воевал с Чингиз-ханом. Сыном Она был Тайбуга, который потом покорился завоевателю [70; 83, с. 91-92]. По другим данным, Кызыл-Туром правил Онсон. Его сыном был Иртышак, против которого и воевал Чингиз-хан [70; 83, с. 93]. Летописцы могли модернизировать этническую номенклатуру. Поскольку во время монгольского завоевания Дашт-и-Кыпчак ногайцы и казахи еще не сформировать, как этносы, возможно предположить, что династия, к которой принадлежали Онсон и его сын, была кыпчакской. Есть и другие гипотезы. О. Прицак считал, что династия Тайбуги была найманской по происхождению, а сам Тайбуга - Даян-хан найманский [55, с. 223-224]. Г. Файзрахманов утверждает, что владения Онсона локализировались летописцами в бассейнах рек Ишим, Обь, Иртыш, а правящую династию этого ханства считает татарской [70; 83, с. 91-94].

Сибирские летописцы, сообщая об основании Сибирского ханства фактически передавали татарскую историческую традицию, дошедшую к россиянам благодаря родословной сибирских ханов. Сибирский летописец указывал, что монголам противостоял не сам Онсон, а его сын. Эти данные получают неожиданное подтверждение в «Юань-ши». В биографии Тутуха указано, что сын Инасы Хулусумань желал договориться с монголами, но его инициативы не были приняты [41]. Принимая датировку монгольского анонима, необходимо учитывать, что описанные события могли происходить непосредственно в конце объединения монголоязычных племен, т. е. в 1205 г. [60, с. 94-96]. Меркитскую опасность необходимо было устранить как можно скорее, и вряд ли Субэдэй откладывал решение этой проблемы надолго. Но почему тогда между походами 1205 и 1219 гг. существовал такой перерыв во времени? Это возможно объяснить активностью хорезмийцев и монголов на других фронтах. Неинформированность современников о событиях в Дашт-и-Кыпчак привела к тому, что два монгольских похода в описаниях арабов и персов слились в один. В связи с этим, для нас очень важны данные монгольского анонима относительно войн монголов с кыпчаками [60, с, 94- 96,141,146,148].

То, что Рашид ад-Дин и Джувейни не сообщали о битве между Инал-ханом (а точнее, его сыном) и Субэдэем. которая произошла задолго до монгольского вторжения в Мавераннахр, имело политический подтекст. Если бы они написати об этом, то убийство послов рассматривалось уже не как кровавое преступление против безоружных послов, а как месть. Позицию Инал-хана и хорезмшаха Мухаммеда б. Текеша при таких обстоятельствах можно было оправдать зашитой своих владений от посяганий завоевателей. Джувейни и Рашид ад-Дин выступают как апологеты политики Чингисидов и оправдывают их политику на завоеванных землях. Но как же тогда относиться к сведениям Джузджани? Он был придворным историком делийского султана кыпчакского происхождения. Логично сделать предположение, что его информация была неверно интерпретирована. Возможно, хронист не совсем точно понял то, что ему хотели сообщить, поскольку он был не тюрком, а иранцем. К тому же на рассказ Джузджани влияла арабская и персидская исторические традиции. В контексте полученной информации возможно реконструировать сообщение информатора Джузджани. Согласно его данным, перед вторжением монголов в западноевразиатских степях хорезмшах воевал против кыпчаков Кадыр-хана. Правитель кыпчаков совершил поход на север и через четыре месяца пути столкнулся с монголами. Эта информация относилась к первому вторжению Субэдэя в Дашт-и-Кыпчак. Поскольку Джузджани получил информацию уже после монгольского вторжения в Мавераннахр, то можно утверждать, что столкновения в степи он соотнес с походом против хорезмийского султаната, хотя эти события происходили в разное время.

Поход в Дашт-и-Кылчак был демонстрацией силы со стороны монголов. Иначе сложно объяснить, почему кыргызские правители добровольно сдались Джучи-хану. Вместе с киргизами под властью монголов оказались тасы, тенлеки, тоелесы, тухасы, урсуты, хабханасы, которые, возможно, были кыштымами кыргызов [3, с. 127; 78, с. 104; 60, с. 123; 44, с. 183-184]. Но в «Алтан Тобчи» и «Сокровенном Сказании монголов» упоминался этноним кесдиин, который соответствует кыргызскому термину кыштым [60, с. 123; 44, с. 183-184]. Этот термин использовался киргизами для обозначения всех своих подданых [77, с. 48]. Поздние тюркские хронисты не знали о кыштымах, но знали о существовании иштяков. Происхождение этнонима иштяк до сих пор неизвестно. Он использовался преимущественно в тюркских источниках. Кроме хроники Абу-л-Гази иштяки упоминались в родословии башкиров племени айлэ. Остяками (иштяками) также называли пермских и сибирских татар [26, с. 24-42[. Возможно, происхождение этнонима «остяк» связано с этнонимом иштяк. Остяками русские называли не только хантов, но и самодийцев [52, с. 238-241]. В качестве рабочей гипотезы можно предположить, что этноним иштяк употреблялся в значении, близком к термину кыштым у кыргызов. Использование термина остяк было обидным для карагасов, поскольку напоминало им о зависимости от кыргызов [52, с. 238-241].

Владения народа шибир, владения логично локализировать в степных и лесостепных просторах Западной Сибири [3, с. 127; 60, с. 123]. Эти территории были известны ал-Умари как страна Ибир-Сибир [67,236,460; 68,127]. Столицей Сибирского ханства был город Сибирь, который нам больше известен как Искер [26, с. 27; 55, с. 222-223]. Турок Сейфи Челеби называл соседние с Казанским ханством территории Турой [64, с. 261]. В других документах они названы вилайетом Чимги-Тура [26, с. 33—34]. Именно с монголами связывают основание города Цымги-Тура и других городов Сибирского ханства [7, с. 14-30.]. Этот город до отделения Сибирского ханства от Улуса Джучи был столицей сибирских владений Джучидов, а столицей тюрок Западной Сибири до монгольского завоевания был город Кызыл-Тура [55, с. 223]. Кроме того, нам известно, что монголы во время похода Джучи-хана против «лесных народов» дошли до владений народа Байчжигит. Последних И. Антонов сопоставляет с зауральскими башкирами [3, с. 127]. Масштабные завоевания Джучи-хана были бы невозможны без предварительного разведывательного похода в земли кыпчаков. Поражение, нанесенное Субэдэем, должно было настолько запомниться Иналджыку, дабы отбить у него желание сражаться с монголами.

Следующий монгольский поход в восточную часть Дешт-и-Кыпчак произошел в 1219 г. Известно, что в Туркестане (1219-1220 гг.) воевал сам Чингиз-хан и его сыновья [57, с. 198-203]. О действиях Субэдэя большинство персидских и арабских хронистов не сообщали, опи даже нс знали о факте существования этого полководца, приписывая его успехи полководческим талантам Чингиз-хана или Джучи [68, с. 14; 67, с. 4-11]. Рашид ад-Дин достаточно детально описал действия монголов в бассейне Сырдарьи и в районе Отрара [57, с. 198-199; 5, с. 474-480, 482-484]. Детали степных войн описаны в китайской хронике «Юань-ши». Место Субэдэя гам занимает Сянь-Цзун (в данном случае Джучи. - Я. П.) [41]. Аналогичный случай можем наблюдать и в кампании монголов против хана Бачмана. Победу над этим кыпчакским вождем хронист также приписывал Сяньцзуну (в этом случае Мункэ - Я. П.) [11, с. 200-201]. Но вряд ли такой ответственный театр боевых действий доверили неопытным Чингизидам. Победителем кыпчаков в обоих случаях должен быть Субэдэй.

В биографии Тутухи противниками монголов выступают Инасы и его сын Хулусумань (Hou-lou-sou-man) [95, с. 97]. Необходимо отметить, что не все кипчакские вожди поддерживали позицию Инасы. Хулусумань, хотел договариваться о мире, но монголы на его предложения не согласились. Уже сын Хулусуманя Баньдуча (Pan-tou-tch’a, Баньдучар) со всеми племенами (восточных кыпчаков) стал служить монголам [95, с. 97; 41]. Эти данные похожи на сведения сибирских летописцев о Тайбуге [70]. Пэн Да-я указывал, что кебишао сначала покорились, а потом бежали за горы и реки, чтобы продолжать сопротивление [75, с. 77]. В рассказе сунского дипломата освещены события в восточной части Дешт-и-Кыпчак. Самих кыпчаков китайцы считали мусульманами и уйгурским племенем [75, с. 77]. Народ канли, о котором упоминает Пэн Да-я, соответствует канглам персидских и арабских источников [75, с. 77]. Посол чжурчжэней в «Pei shi ki» о кыпчаках не упоминал, но указывал, что в регионе, где он был с миссией, кочевали народы молихи (меркиты), холихиз (кыргызы), хангли (канглы), гуйгу (уйгуры), тума (думаты), холу (карлуки) [88, с. 27-28].

Победа над восточными кыпчаками получила освещение и в монгольской летописной традиции. Анонимным монгольским летописцем она оценивалась как победа над хорезмийскими властителями Хан-Меликом и Чжалалдин-Солтаном [60, с. 139]. В поздней монгольской летописи «Белая История» указано, что Чингис-хан согласно пророчеству, друг за другом, победил Манг Кулиг Султан-хагана тогмакского и Дзалилдун султана Сартагулского [6, с. 123]. В «Хрустальном Зерцале» был упомянут сартагульский хан Джэлиледун-султан и томогский Манулан-султан-хан [75, с. 322]. Тогмок, а вернее Тогмак, монгольское название, которое использывалось для обозначения территории Дешт-и-Кыпчак [14; 50]. В юаньской историографии очень часто объединяли кыпчакских и хорезмийских властителей. В биографии Го Бао-юя противником монголов был назван султан-хан державы кыпчаков [75, с. 250]. Относительно дальнейшего описания событий в жизни китайского полководца станет понятным, что составители биографии приписали анонимному султан-хану действия, которое совершили Мухаммед б. Текеш и Джелал ад-Дин.

Уже во время монгольского завоевания значительное количество кыпчаков находилось на службе у монголов. После возвращения из Восточной Европы Субэдэй в 1224 г. сформировал войско из побежденных племен - меркитов, найманов, кереитов, канглов и кыпчаков [74, с. 500- 501]. Фома Сплитский, описывая монгольское вторжение в Европу, сообщал, что в монгольских арміїях было много куманов [84, Глава XXXVI]. Известно, что кыпчак Тутука (Тутуха) был командующим отделения императорской гвардии при хане Хубилае [29, с. 97-98]. Сын Тутухи, Чинкур, был одним из могущественных эмиров Хубилая и после смерти хана Хубилая был одним из тех, кто назначал ханов на престол. Внук Тутухи, Эль-Тимур, также занимал высокое положение в юаньской администрации и фактически сам назначал ханов [90, с. 11; 95, с. 97; 16, с. 393]. После 1335 г. кыпчаков оттеснили от власти, но женщина из кыпчаков-ильбари была женой последнего монгольского императора Юань Тогон-Темура [16, с. 393]. Рашид ад-Дин указывает, что хан Кунджек был старейшиной тех, кто держал зонтик над Чингиз-ханом [32, с. 218]. Кучунь служил в войске Субэдэя [29, с. 46]. Среди кыпчаков на службе у монголов наиболее известны Тутуха, Сидур, Ульчейбадур, Байтимур, Кучебадур, Хасан [29, с. 98-102]. Баньдучар воевал против города Май-цэ-сы [41]. Сидур, Хасан, Ульчейбадур воевали против китайской династии Сун, а Тутуха, Байтимур, Кучебадур - против Хайду и других монгольских повстанцев [29, с. 98-102]. Жалчек-батур отличился в войне против чжурчжэней [75, с. 243]. Кроме кыпчаков в составе монгольского войска были канглы. В китайских источниках указано, что на службе у Чингисидов пребывали вожди Асанбука, Согнак-тегин, Айбай, Або-баяут [29, с. 28, 32-33, 35, 46; 95, с. 107]. Кангл Аймаур (Эймур, Аймяо) принимал участие в походе Субэдэя и Джэбэ в Восточную Европу и кампании Чингиз-хана против тангутов [75, с. 244]. На сторону монголов перешло 7 тыс. кыпчаков-урани [48, с. 328].

Мать Ала ад-Дина Мухаммеда б. Текеша - Тэркэн-хатун - во время монгольского вторжения в Мавераннахр бежала из Гурганджа в Мазандаран. Но после четырехмесячной осады крепость Илал пала, и Тэркэн-хатун попала в плен [48, с. 85-86]. Чингиз-хан сохранил ей жизнь, невзирая на то, что она была кузиной Иналджыка [48, с. 77-80]. Тэркэн-хатун пережила самого Чингиз-хана и умерла только в 630 г. х. (18 октября 1232 г. - 6 октября 1233 г.) [48, с. 86]. Иналджык был убит в Отраре, который оборонял полгода [57, с. 198-199; 48. с. 324]. Чингиз-хан еще до того, как монголы подошли к Гурганджу, направил к Тэркэн-хатун посла - хаджиба Данишмеда. Наиболее интересно содержание письма Чингиз-хана к Тэркэн-хатун. Грозный завоеватель неожиданно предложил ей договор, согласно которому он обещал не трогать ее владений [48, с. 83]. Удивительно, что вместо того, чтобы остаться в хорошо укрепленном Гургандже, Тэркэн-хатун почему-то убегает в Мазандран с маленькой свитой, убив при этом много эмиров [48, с. 83-84]. Эти действия невозможно объяснить, не зная особенностей внутренней политики Хорезма. Йемеки Тэркэн-хатун противостояли канглам [48, с. 85]. Ала ад-Дин Мухаммед де-факто не был главным правителем в своем государстве [48. с. 87].

Монгольский летописец указывал, что Субэдэй и Джэбэ вторглись во владения «сартаульского народа», но не хотели трогать владения Хан-Мелика. Хан-мелик - это наместник Хорасана Йамин (Амин) ал-Мульк. Он был кузеном Джелал ад-Дина и одним из вождей канглы [48, с. 334]. Об его измене хорезмшаху сообщал Рашид ад-Дин [57, с. 220-221]. Тактическая уловка монголов сработала [60, с. 139]. Монголы не желали союза с йемеками и канглами, но использовали их разногласия в своих целях. Рашид ад-Дин описывал казни канглов монголами. Карача-хаджиб изменил Иналджыку, но тем не менее его воины были убиты монголами [57, с. 198-199]. Так же же, как и с канглами Отрара, монголы поступили с гарнизонами Бенакента, Сыгнака, Бухары и Самарканда [57, с. 199- 208]. Чингиз-хан дипломатическими приемами хотел ослабить кыпчаков руками самих кыпчаков. Тэркэн-хатун лишили власти и бросили в тюрьму [48, с. 325, прим. 10]. Среди заложников были Чулюй и Яя [29, с. 32-33, 44]. Но было бы ошибкой считать, что вся знать восточной части Дашт-и-Кыпчак перешла на сторону монголов. Нам известно несколько имен вождей, которые продолжали сопротивление. Представитель клана ильбари Бачман продолжал воевать с монголами до 1237 г. [51, с. 351-362]. Канглы хана Хотосы воевали против монголов в 1223 г. [74, с. 522; 95, с. 105]. Некоторые кыпчаки, которые сначала служили монголам, переходили на сторону их врагов. В 1232 г. часть кыпчаков бежала к чжурчженям [36, с. 221, прим. 27].

Война против кыпчаков продолжалась и после «Туркестанской кампании» 1219-1220 гг. Рашид ад-Дин сообщал, что Чингиз-хан хотел послать против кыпчаков войско Джучи. Джувейни и Вассаф указывали, что Субэдэй и Джэбэ присоеденились к Джучи, ставка которого находилась в восточной части Дашт-и-Кыпчак [68, с. 23; 9, с. 244]. Монгольский аноним и в дальнейшем сообщал о столкновениях с кибчаутами и канлинами [60, с. 141, 146, 148]. Абу-л-Гази утверждал, что экспедиция Джучи в Дешт-и-Кыпчак была совершена уже после завоевания Гурганджа. Необходимо критически воспринимать данные Абу-л-Гази об уничтожении кыпчаков, поскольку они очень гиперболизированы. По его информации, кыпчаки, которые не хотели покоряться монголам, бежали в земли иштяков [35, с. 44]. Сибирские летописцы упоминали, что вождь Тайбуга помогал монголам покорять остяков (иштяков) [83, с. 91-94]. Установление монгольской власти над Западной Сибирью стало возможным благодаря помощи кыпчаков. Последние продвинулись в Прииртышье до реки Исеть [46, с. 35-36]. По данным родословца башкирского племени табын мы знаем, что это племя было вынуждено переселиться с Иртыша на Чулман (Каму). Его вождь Илэк-бий (сын Майкы-бия) воевал с сибирским народом [26, с. 29]. Тюркизация Западной Сибири только усилилась во время правления Джучидов [46, с. 31-36]. Можно отметить усиление кыпчакских влияний в Западной Сибири в ХIII-XIV вв. [26, с. 23]. К тому же языки сибирских и волжских татар принадлежат к одной и той же диалектной группе, что свидетельствует о значительном кыпчакском компоненте в составе сибирских татар [26, с. 19-23]. Информацию Абу-л-Гази об иштяках, которые сами потом стали кыпчаками, можно истолковать именно таким образом [35, с. 44].

Относительно кыпчакского населения Южного Урала в последнее время пересмотрены традиционные постулаты историографии. В. Костюков и С. Боталов датируют курган у Третьего Плеса, курган 5 могильника Кайнсай и курган 2 могильника Змеиный Дол не ХI-ХII вв., а ХIII-XIV вв. [37, с. 116]. К. Шаниязов считал, то основная часть восточнокыпчакских степей была населена канглами [37, с. 119]. Основные кочевья канглов находились между Уралом и Джембой, где команов кангле и зафиксировал Вильгельм Рубрук [31, с. 118-122]. Р. Юсупов при анализе памятников Оренбуржья сообщал о разнообразии расовых типов среди местного населения. Он ассоциирует с кыпчаками носителей южносибирского типа. В связи с отличием башкирских серий от степных Р. Юсупов выразил сомнение в возможности массовых миграций кыпчаков в Башкортостан [37, с. 121]. Проникновение кыпчаков в Башкортостан шло с запада с Северного Кавказа и Донщины. Он поддержал гипотезу В. Иванова о том, что степи Южного Урала были тылом восточноевропейских кыпчаков [23, с. 503].

По подсчетам В. Иванова, на каждое кыпчакское захоронение в данном регионе приходилось 14 тыс. квадратных километров. В них отсутствовали булгарские ремесленные изделия, при том, что через кыпчакские степи проходил торговый путь Булгар-Джурджания (Гургандж, Хорезм) [23, с. 502-503]. Приуралье находилось на северной периферии Дашт-и-Кыпчак, и заволжские кочевники не принимали активного участия в политической жизни региона. Большинство кыпчаков, которые проходили через степи Южного Урала, были заинтересованы в пастбищах Восточной Европы [23, с. 503]. 60 % кыпчакских памятников кыпчаков Волго-Уральского региона находитись в степном Заволжье, на территории Самарской, Саратовской, Волгоградской и Астраханской областей [23, с. 501; 18. с. 217-226]. Из них 45 % находились на берегах Волги, Самары, Еруслана и Ахтубы. Относительно предгорий Южного Урала кыпчаки в XIV в. кочевали в бассейне р. Сакмары. К тому же, на Нижней Волге доминировало печенежско-торческое население. Кыпчаки Заволжья кочевали на территориях Оренбургской, Челябинской и Уральской областей [23, с. 501]. Приаральские степи были заняты канглами [31, с. 118-122]. Хотя кыпчаки и кимаки присутствовали на Южном Урале еще в IX в., их роль в этнической истории региона была сильно преувеличена [23, с. 499]. На Урале в домонгольскую эпоху жили башкиры, по соседству с которыми кочевали родственные им печенеги и огузы. Махмуд ал-Кашгари указывал на близость языков огузов и кыпчаков с башкирским языком. В этногенезе башкир также приняли участие и угорские народы Приуралья [87].

Т. Оллсен предлагает следующую реконструкцию завоевания владений канглов: Джучи, известный в исторических хрониках также, как Улуш-иди, атаковал канглов и совершил отдельный поход в местность Кара-Кум (или Каракорум) [51, с. 354]. Китайский хронист указывал, что после побед над русами и аланами Хесымайли воевал против канглов и дошел до города Бо-цзы-ба-ли [29, с. 67; 8, с. 111; 74, с. 522; 95, с. 105]. Р.Храпачевский считает, что Бо-цзы-ба-ли - это Булгар [74, с. 522]. Насколько известно из китайских источников, Хесымайли действовал в составе корпуса Субэдэя, из чего можно предположить, что Бо-цзы-ба-ли китайского хрониста это Булгар, а описание народов, с которыми воевали монголы, отвечает схеме продвижения войск Субэдэя и Джэбэ, которую описал Ибн ал-Асир. Но война восточных кыпчаков с монголами продолжалось еще до 1237 г. [51, с. 351-362]. Это было бы невозможно без поддержки волжских булгар. Для того чтобы завуалировать первую серьезную неудачу монголов и угодить своему начальству, персидские хронисты выдумали историю о непос