К примеру, на последних выборах губернатора Воронежской области на участки явились лишь 20% избирателей из областного центра, а на выборы депутатов в 2020 году и того меньше – 18%. Почему люди не хотят идти голосовать? Поговорили об этом с секретарем воронежского обкома комсомола, народным депутатом Максимом Рогатневым. – Если говорить начистоту, у воронежцев пропадает интерес к выборам? – Я в политике пропорционально возрасту больше некоторых известных моих партийных товарищей нахожусь. Отец в 5 лет взял меня за руку, да и привел на первые митинги КПРФ. Так что я с пяти лет с алым флагом в руках . Что касается проблемы, которую вы обозначили в вопросе, то я с ней фактически рос. Сначала наблюдая изменения не как кандидат в депутаты, а просто наблюдатель и агитатор. А затем и сам проходил предвыборную кампанию в 2020 году. И тенденция избирательной апатии даже страшнее самих цифр. – Когда это началось? – Я думаю, с конца нулевых годов. На какой-то формальный процесс выборы становились похожими уже тогда. А ведь когда-то, со слов моих родителей, в советское время, они были настоящим праздником! Все наряжались в парадное, вплоть до бабушек с дедушками. Собирались целыми дворами вместе. Дружно на участки приходили! Да и в постсоветское время выборы были местом демократического проявления воли избирателей. Возвращаясь с участков, все активно обсуждали, кто за кого проголосовал. А затем, видимо, начали понимать, что итоги отличаются от того, что они видели в процессе. Результат перестал в их головах соотноситься с действительностью голосования. – Тому есть основания? – Безусловно! Голосование за деньги, мертвые души на выборах, принудительное голосование, голосование на пеньках и многое, многое другое, создают эффект неверия конечному результату. Даже на том участке, где голосую я, моя семья – даже там приходилось видеть, что бабушки и дедушки, которых уже нет в живых, числятся в списках. Можете представить, если эта проблема встречается в Воронеже, то что происходит в селах. – То есть вы лично свидетель таких ситуаций? – Я это видел неоднократно, не только в Воронеже. Я это видел в районах нашей области и в других регионах. Я это видел как наблюдатель и как кандидат. – Вы же наверняка фиксировали эти инциденты, какая дальнейшая судьба была у разбирательств? – Дальнейшая судьба зависит исключительно от твёрдости и принципиальности наблюдателя или кандидата. Мной в том же 2020 году было написано примерно с десяток заявлений в полицию, в прокуратуру, жалоб в территориальные избирательные комиссии. На губернаторских выборах, благодаря моей настойчивости, удалось привлечь к дисциплинарной ответственности участковую избирательную комиссию, что по итогу стало поводом для ее роспуска. Там, их действиями половина избирательного кодекса была нарушена и все это было зафиксировано. И таких примеров более чем достаточно. Это происходит до сих пор. Всё это приводит к тому, что люди не хотят ходить на выборы, не хотят быть участниками этой «грязной стряпни» Воронежцы задаются вопросом: что происходит с их волеизъявлением? А то, что их голоса отдаются куда и за кого нужно ЕР без их участия. В нашем регионе есть отличная иллюстрация всему этому безобразию в виде истории Бавыкина. – Есть ли еще причины для недоверия? – Если говорить тезисно, у нас есть четыре всадника апокалипсиса. Первый – трехдневное голосование. Второй – электронное голосование, не контролируемое абсолютно никем. Третий – партия власти, представляющая большинство во всех собраниях, которая не желает открытых, честных и ярких выборов. – Почему? – Чем ярче картинка, тем больше зрителей. А зрители могут стать свидетелями преступления. Ведь вы не будете спорить, что фальсификации итогов выборов — это преступление? – Могут ли выборы специально делать непривлекательными, чтобы самим рисовать результат при низкой явке? – Безусловно! И чем больше изменений в избирательном законодательстве, тем контрастнее это проявляется. Не случайно КПРФ подготовила и внесла в Государственную Думу новый Избирательный кодекс, главная задача которого – вернуть доверие к выборам. – Вы говорили о четырех всадниках апокалипсиса. Давайте назовем четвертого. – Электоральная импотенция. На это, конечно, сыграли все факторы, о которых мы говорили ранее. Но людей и не пропагандируют ходить на выборы. Наоборот, пропагандисты делают все возможное, чтобы убедить людей не ходить. Это, кстати, в большой степени работа либералов. Мне вот, на самом деле, было приятно наблюдать, что навальнистов признали экстремистами. Они делали всё для того, чтобы создать электоральный голод. Обрисовывали всю политику так, что людям как будто бы ничего и не остается, кроме как брать винтовку и идти на штурм Кремля. Они, на самом деле, страшное для страны готовили. В интересах своих заокеанских хозяев работали на развал нашей страны. И хорошо, что предательские замыслы не прошли. Но чтобы вернуть доверие населения к гражданским институтам власти, возбудить у людей желание к проявлению своей гражданской позиции, необходимо как минимум прекратить перекраивать избирательное законодательство в интересах одной партии власти. Вернуть избирателей на избирательные участки, дав шанс гражданам нашей великой Родины в сложное для неё время борьбы выбирать тех, кому они доверяют и в кого верят. Это сегодня и есть залог наших Побед!
