Гуманитарная война Украины и России

«Первый заместитель главы Специальной мониторинговой миссии ОБСЕ Александр Хуг заявил, что стороны на Донбассе активно вооружаются и минируют территорию, что свидетельствует о подготовке к эскалации конфликта в ближайшее время». Цитата — из «Украинской правды», основанной Георгием Гонгадзе. Читаешь такие сообщения, и на душе тяжело. Еще тяжелее становится, когда видишь результаты социологического опроса, который «Левада-Центр» провел в начале января: россияне считают Украину одним из трех главных врагов России, посередке между США и Евросоюзом. Ну ладно, ненависть к западным капиталистам пришла с генетической памятью из советской эпохи, но братский украинский народ — враг?! Да нет, украинского народа вообще никогда не было и нет! В этот тезис уверовали многие, посмотрев документальный фильм «Проект «Украина» (он был показан на одном из главных каналов российского ТВ еще три года назад, но до сих пор собирает в Интернете большое количество просмотров). Так кто же тогда враг — искусственно созданное западными русофобами государство Украина с обитающими там... кем? Бандеровцами? (Это что за народ такой? ) Русскими отщепенцами и вырожденцами, которым вдолбили в голову, что они «укрАинцы»? (Раньше ударение на «а» считалось малограмотным просторечием; теперь мы их, видимо, так лишний раз ставим на место. ) Я тоже смотрел пресловутый фильм. И меня он укрепил в глубоком убеждении: до тех пор, пока мы будем рассматривать сегодняшние международные отношения сквозь призму истории, ничего хорошего это России не сулит. Если начать считать бывших врагов, которые проливали русскую кровь, быстро собьешься со счета: немцы, шведы, французы, поляки, японцы, турки, татары, кавказские горцы... Если начнете выяснять, кому «по историческому праву» принадлежит та или иная земля, то очень скоро останетесь на маленьком пятачке в Центральной России... или в Киеве с окрестностями. А может быть, это Киев должен предъявить права на российские земли — от нынешнего Краснодарского края до Вологодской области, к примеру? Или больше прав на русские земли имеет Литва как исторический наследник Великого княжества Литовского? Или Монголия, чья империя при Чингисхане и его потомках охватила всю Евразию — от Японского моря до Новгорода? Какой срок давности будем применять? Где проведем границу во времени? Двести лет назад Крым — российский, триста или пятьсот лет назад — турецкий, до этого — ордынский... Если мы хотим мирного сосуществования с окружающим миром, для нас не должно иметь значения, является ли Украина «проектом» недругов России столетней давности. Пусть даже так — какое это имеет отношение к сегодняшнему дню? На карте мира полно государств, искусственно созданных великими державами после распада империй; много стран, которые еще сравнительно недавно были чьими-то колониями или просто входили в состав других государств. Например, Ирак, Сирия, Ливан, Балканские страны — осколки Османской империи. США были частью Британской империи до 1776 года, Индия и Пакистан — до 1947-го. Исландия обрела независимость от Дании в 1944 году. Финляндия с XII по XIX век была в составе Швеции, а потом еще сто лет — в составе России. Ну и что? Проехали! Кто старое помянет... Ведь не озабочены финские политики тем, что город Выборг Ленинградской области России до Второй мировой войны был вторым по населению городом Финляндии. Украинское государство, независимо от его происхождения, реально существует, признано всеми странами мира, представлено в ООН и является, кстати, самым крупным и важным среди государств, граничащих с Россией. К чему тогда эти пропагандистские изыски — отрицание не только государства, но и народа Украины? Что, этот народ перестанет существовать под воздействием московских аргументов о том, что такой нации нет? Чего добивается российская власть, позволяя ура-патриотам озвучивать свои абсурдные «исторические аргументы» на массовую аудиторию через федеральные телеканалы? Почему бы не предоставить историкам вести дебаты на исторические темы, отгородив от этих споров межгосударственную политику? И лингвистика тоже не должна быть орудием политики. У нее нет другой роли в международных отношениях, кроме языкового посредничества в общении дипломатов, коммерсантов и других представителей разных стран. Оставим языковедам научные диспуты о том, является ли тот или иной язык самостоятельным языком или диалектом другого, родственного языка. Пусть лингвисты продолжают спорить, существует ли азербайджанский язык или это диалект турецкого; существует ли бурятский язык или это вариант монгольского. Пусть они ломают копья, обсуждая, являются ли балтийские языки (литовский, латышский) самостоятельной группой в индоевропейской семье языков или же это славянские языки и ничто больше. Пусть языковедов, а не тех, кто работает в Госдуме, Совете Федерации, президентской администрации и МИДе, волнует вопрос о существовании или отсутствии в природе молдавского языка, который, как считают многие, не то что тянет на диалект румынского, а просто им является. Чем бы он ни был, это не должно иметь отношения к политическим решениям. Всегда бывает полезно посмотреть на мировой опыт. Взаимоотношения этнически близких народов — ситуация не исключительная и не ограниченная рамками бывшего СССР. Если кто-то считает, что украинский народ был «придуман в пику России», то он с таким же успехом может думать, например, что норвежский народ был «придуман в пику Дании». Норвежцы 500 лет жили под датской короной, литературным языком королевства был датский, а норвежского языка официоз не признавал — были просто деревенские диалекты на территории Норвегии (точно как в фильме про Украину). После выхода в 1814 году из унии с Данией и перехода в другую унию, со Швецией, у норвежцев повысилось национальное самосознание, апогеем которого стало восстановление в 1905 году независимого Королевства Норвегия, которого не было с 1319 года. Национальное самосознание требовало для норвежской нации своего языка, и норвежская интеллигенция в XIX веке активно занялась его разработкой. Языковеды и литераторы создали норвежский язык в двух формах: «государственный» и «деревенский» (для последнего собирали по деревням диалекты). Позже эти наименования заменили на более политкорректные термины: «книжный норвежский» и «новонорвежский». Первый довольно незначительно отличается от датского (кроме разве что совсем другого произношения), а второй — побольше. Различие между «новонорвежским» и датским — приблизительно как между украинским и русским. Письменный язык страны Норвегии на 92% «книжный», и лишь в 8% случаев используется «новонорвежский». Но статус ему с 1885 года предоставлен равноправный — видимо, чтобы лингвистические национал-патриоты не возникали. Хочешь — пиши на «деревенском», хочешь — на «книжном».... Кстати, после восстановления независимости Норвегии Россия была одной из четырех держав, выступивших в качестве ее гарантов. В 1907 году вместе с Германией, Францией и Великобританией Россия подписала Договор о территориальной неприкосновенности Норвегии. Тогда российские гарантии были куда крепче, чем те, которые были даны Украине в 1994 году (Будапештский меморандум)... В Скандинавии никто, кроме ученых, не вспоминает об этих делах давно минувших дней. И даже среди ученых никто не подвергает сомнению, что норвежцы — это самостоятельная нация со своим языком. Чьим «проектом» была или не была независимая Норвегия сто или двести лет назад, не волнует ровным счетом никого. Вот поэтому народы Скандинавии живут друг с другом как братья — дальше безобидных шуток и анекдотов друг о друге их противоречия не идут. Между скандинавскими странами не было границ задолго до вступления Дании, а потом Швеции и Финляндии в Евросоюз. Они признают образование друг друга, позволяют своим гражданам жить в одной стране, а работать в другой, по ту сторону чисто символической границы. А мы с Украиной живем как враги и занимаемся бесплодными историко-лингвистическими инсинуациями, цель которых доказать, насколько плох неблагодарный народ, которого вообще-то и нет в природе. Конечный результат этих различий в менталитете — вполне материальный. Как писали «Ведомости» 19 сентября 2017 года, размер фонда национального благосостояния Норвегии на тот момент превысил $1 трлн, «поставив абсолютный мировой рекорд суверенных фондов. Суммарный размер российского резервного фонда и фонда национального благосостояния на 1 сентября был в десять с лишним раз меньше — $92,4 млрд». И Россия, и Норвегия откладывают деньги в «кубышку» из нефтяных доходов. При этом российская нефтедобыча в шесть с лишним раз превышает норвежскую...