«В американке нет неуспешных людей»: что собой представляет изолятор КГБ

Рассказывает бывший узник Алесь Михалевич

Следственный изолятор КГБ, известный в народе как Американка, находится в комплексе зданий КГБ и МВД в самом центре Минска. Он печально известен еще с 1930-х годов: здесь держали безосновательно арестованных писателей, представителей интеллигенции, политических узников. Что собой представляет тюрьма КГБ сегодня, какие там условия содержания и порядки? Об этом «Белсату» рассказал бывший узник Американки Алесь Михалевич, беларусский юрист, кандидат в президенты в 2010 году.

Камера как гроб

Нет ни одного места, откуда с улицы можно увидеть следственный изолятор КГБ. На него можно посмотреть только на картах и снимках сверху. Название Американка здание получило за то, что построено по американскому принципу: все камеры располагаются по кругу, их двери выходят в один замкнутый коридор-галерею.

«Здание изолятора круглое, из-за этого каждая камера имеет вид гроба: она сужается к двери и расширяется к окну. [Размер камеры таков: ширина у двери – 1,2 метра, у окна – более двух метров, длина – 5 метров, высота – 3,5 метра. Окна зарешечены, большинство из них выходят на стены соседних построек. – Прим. ред.]. Слева и справа – двухэтажные нары и тумбочки. У окна, которое немножко больше по размеру стандартной форточки, – маленький стол и табурет. Если бы это все хорошо отремонтировать, вложить деньги, это был бы нормальный изолятор по всем соответствующим стандартам», – рассказывает Алесь Михалевич.

Здание изолятора двухэтажное, коридоры внутри довольно узкие. На полуподвальном этаже – несколько кабинетов для допросов, которые проводят сотрудники КГБ. На первом этаже располагаются душевая комната, кухня, вспомогательные помещения. Узников держат на втором этаже, который имеет 18 камер. Камеры рассчитаны на разное количество людей, но максимум – на 4 человека. Общая вместимость – 34 арестованных. Нижний и верхний этажи соединяет узкая маленькая винтовая лестница, по которой очень сложно идти, особенно если у тебя связаны сзади руки.

«В мое время там было несколько камер, где был унитаз. Во всех остальных камерах просто стояло пластмассовое ведро. Узников из таких камер выводили дополнительно в туалет два раза в день – в помещение с двумя дырками в полу. Два человека должны были стоять совсем рядом, чтобы справлять свои естественные потребности», – комментирует Алесь Михалевич.

Еда как в хорошей студенческой столовой, а с отоплением – беда

В течение дня заключенные в камерах остаются под постоянным наблюдением двух надзирателей, которые ходят по коридору и заглядывают в глазки дверей. Оба надзирателя всегда друг напротив друга. Когда один из них открывает камеру, другой видит, что происходит внутри, и при необходимости может нажать кнопку тревоги. При ее надавливании вызывается группа «Альфа», а электрозамки всех дверей тюрьмы блокируются.

«В Американке нет неуспешных людей. Здесь сидят крупные бизнесмены, директора предприятий, чиновники, начальники, силовики – со всеми своими регалиями и званиями. Со мною, например, сидело руководство Комитета госконтроля, один из руководителей ОБЭП.

Нас, кандидатов в президенты, руководителей штабов, разбрасывали как дополнительных людей в разные камеры на дополнительные нары, сколоченные из досок. Для меня не было проблемой спать на нарах, тем более давался матрас, чистое белое белье. Поскольку Американка удерживается из бюджета КГБ и имеет хорошее финансирование, питание там в разы лучше, чем в следственном изоляторе МВД на Володарского. На уровне очень хорошей студенческой столовой», – вспоминает Алесь Михалевич.

Что дают? Салаты из овощей, картофель, каши, мясо, сельдь. К тому же в изоляторе принимали довольно большие передачи с разными сладостями от родных узников. Поэтому у арестантов всегда было что поесть, но в принципе хватало и внутреннего питания.

А вот с отоплением в изоляторе беда: система очень старая и плохая. Поскольку помещение круглое, тепло до самых удаленных камер уже не доходит.

«Я однажды попал в такую отдаленную камеру. Там на стенах была сине-зеленая плесень толщиной в половину пальца. Мы своими руками это все отскребали. К счастью, сотрудники охраны дали нам тряпки и моющее средство. В моей камере была низкая температура, ведь мы никогда не закрывали форточки. Поскольку как только ее закрывали, возвращалась плесень. Мы выбрали жизнь при низкой температуре (иногда в камере было градусов 5) вместо перспективы заболеть туберкулезом», – говорит Алесь Михалевич.

«Я был в плену у «Талибана»: к людям там относятся намного лучше»

Если сравнить с огромной структурой, молохом Володарки, Окрестина или Жодино, Американка – микротюрьма, где все друг друга знают, поэтому и взаимоотношения между всеми соответствующие.

«Старожилы обращались к охранникам по имени или отчеству, например: «Петрович, дай мне, пожалуйста, еще одну таблетку». Весь штат – несколько десятков сотрудников, включая доктора. Вертухаи всех хорошо знают. У меня среди них было прозвище «танцор», так как во время прогулок я танцевал. Для меня это была своеобразная физуха, которая помогала мне сохранять правильный настрой», – говорит Алесь Михалевич.

По словам бывшего узника, условия содержания в Американке лучше, чем в других изоляторах, однако изоляция и надзор намного жестче. Это место, где коммуникация с внешним миром полностью прекращается. Единственное средство коммуникации – это адвокат. Встречи с адвокатами происходят в отдельных комнатах, где собеседники отделены двумя стеклами с маленькими отверстиями.

«Главное правило камеры – жить по законам камеры. Когда я, например, чистил зубы, мне сказали, чтобы я убирал губку из раковины, чтобы на нее не попадала паста. Это вполне рационально, такие правила нужны для организации совместной жизни на ограниченном пространстве. Блатная система здесь не работает, это полностью гражданское учреждение, где полный контроль над процессом и людьми держит администрация. Здесь нет «маляв» – передать сообщение из одной камеры в другую невозможно, как и переговариваться между прогулочными дворами – во время прогулок включается громкая музыка», – говорит Алесь Михалевич.

Для прогулок, которые длятся час или два, предназначены 5 внутренних двориков, сверху затянутые решеткой, откуда за арестантами наблюдает надзиратель. Самый маленький дворик размером около 5 квадратных метров. Фоном во время прогулки включают беларусское радио. Но иногда ставят и музыку.

«Был один очень классный сотрудник, который любил Шевчука, а я очень люблю «ДДТ». Он ставил один из последних альбомов группы, но перематывал песню «В гостях у генерала ФСБ». Однажды эту кассету поставил другой вертухой, который не знал, что это за песня. Это был очень веселый день», – вспоминает политик.

Еще один из законов камеры – не портить настроения другим.

«Мы постоянно смеялись, хохотали, очень по-хорошему подкалывали новеньких. Я тоже прошел через розыгрыш. Я постоянно отжимался, танцевал на прогулках, занимался физухой, поэтому один из старожилов спросил: мол, знаешь, почему Американка называется Американкой? Говорю, да, потому что построена по американскому проекту. Он: знаешь, что здесь есть спортзал? Говорю, нет, а что, можно туда записаться? Он отвечает: да, можно, вместо прогулки. Спрашиваю: то, может, там хорошая тренажерка? Он: да нет, какая тренажерка, несколько гирь и маты лежат. На следующий день я был дежурный, отчитался о камере, выносил ведро. На вопрос, есть ли замечания и предложения, попросил записать меня в спортзал. Из реакции камеры, которая едва сдерживала смех, понимаю, что меня разыграли. Мне сухо ответили: нет, нельзя. Я тогда говорю: ну хоть гирю из нее дайте. Моя камера взрывается смехом.

После, когда пришла охрана президента, нас всей камерой завели в «спортзал». Там нас заставляли раздеваться до гола, отжиматься, ставили нас на растяжку – практически на полный шпагат. Когда мы вернулись в камеру, вертухаи начали подслушивать, что у нас происходит. Раньше подобного здесь не было, значит, эти издевательства связаны с нами, с политическими, а делалось все для того, чтобы поссорить нас с другими. Тот дядя, который предлагал мне записаться в спортзал, старейший в камере, пытается минуты две отдышаться, приходит в себя и говорит: мол, я же тебе, Михалевич, говорил в спортзал записаться, вот ты и записался. По камере пошел хохот. Через две минуты открываются двери камеры: Михалевич, с вещами на выход. Меня перебросили в другую камеру. Целью всего этого было то, чтобы меня возненавидели в камере. Она не была достигнута, мои сокамерники все прекрасно понимали», – рассказывает Алесь Михалевич.

Бывший заключенный вспоминает, как в одной из камер сидел вместе с афганцем, который имел беларусский вид на жительство:

«Держали его практически ни за что. Официально ему инкриминировали то, что он создал преступную группу, которая перебрасывала людей через границу. На практике к нему из России приехали несколько друзей, которые не имели беларусской визы, только российскую, а преступная группа состояла из него и двух женщин, сдавших им квартиры. Мы сидели в камере на трех, и беларусский парень, наш сокамерник, сказал как-то: над нами здесь издеваются, нас пытают, но все же здесь лучше, чем в плену у «Талибана». На что этот афганец спрыгнул с верхней шконки и говорит: «Я был в плену у «Талибана». Там нет такой модернизации (указывает на белую чистую постель), но к людям там относятся намного лучше».

«Давили люди извне, и сотрудникам это не нравилось»

В Американке есть начальник и заместитель по оперативной части – «кум», который должен «способствовать» тому, чтобы следователи получили от заключенного больше информации. Начальник в теории просто руководит процессом.

Делами кухни занимаются так называемые пересиженные: узники, у которых очень хорошие отношения с администрацией (они, например, сотрудничали со следствием, давали показания), поэтому их оставляют в Американке, где они отбывают свой срок тюремного заключения и одновременно работают на кухне. Также администрация оставляет пересиженных, которые «ломают» новеньких: убеждают давать показания.

«Рядовые сотрудники изолятора относятся к своей работе как к выполнению служебных обязанностей. Они выполняют их согласно инструкциям, приказам. Я не увидел там ни одного садиста: не было тех, кому бы доставляло удовольствие издеваться над людьми. Могли быть какие-то оскорбительные обращения, но это такой обычный стиль коммуникации этих людей. Я не заметил к нам какого-то специфического негативного отношения. Надо понимать, что там часто сидят люди, которых «берут» с высокой офицерской должности, силовых структур, которые могут в них вернуться.

Начальники – это, конечно, другое дело, они получают свои приказы сверху. Когда меня пытали, как я считаю, работники охраны президента, никого из сотрудников тюрьмы рядом не было, они делали вид, будто исчезли. Сотрудники изолятора отвечали за нас, все давление оказывали люди извне, и сотрудникам это не нравилось: кто-то может издеваться, а отгребать за все будешь ты. Надо понимать, что КГБ и изолятор КГБ – структуры институциализированные, они существуют долго, и никто в них не хочет делать что-то чрезмерное. Большинство рядовых сотрудников интересует то, чтобы спокойно дослужить там до пенсии», – отмечает Алесь Михалевич.

Известные узники американки

В разное время за решетку Американки попадали известные общественно-политические деятели беларусского национального движения, представители интеллигенции, публицисты и писатели, участники антисоветского движения. Например, именно здесь содержались беларусские деятели, расстрелянные 29-30 октября 1937 года: Михаил Камыш, Алесь Дудар, Михаил Зарецкий, Янка Неманский, Анатолий Вольный, Масей Кульбак и другие. Сидели здесь и польские граждане, арестованные после советского вторжения в 1939 году.

За время Лукашенко через СИЗО КГБ прошло много оппонентов режима: Славомир Адамович, Дмитрий Бондаренко, Анастасия Дашкевич (Положанко), Андрей Дмитриев, Андрей Санников, Павел Северинец, Дмитрий Дашкевич, Анатолий Лебедько, Алесь Михалевич, Владимир Некляев, Николай Статкевич, Наталья Радина, Виталий Рымашевский, Александр Федута, Ирина Халип. Побывал здесь и известный российский топ-менеджер Владислав Баумгертнер.

После событий 2020 года в Американку попали беларусский и американский политический консультант, политтехнолог Виталий Шкляров (был освобожден и уехал в США), фигуранты «дела заговорщиков» (политолог и литературовед Александр Федута, руководитель Партии БНФ Григорий Костусев, работница минского офиса Зенковича – Ольга Голубович, активист и дальнобойщик Денис Кравчук, а также юрист Юрий Зенкович), четыре работника предприятия «Гродно Азот», которых обвиняли в якобы предательстве Родины, бывший волковысский предприниматель и активист Николай Автухович и другие.

Саша Гомон / АА belsat.eu