Эксперт объяснил, почему Россия не торопится поставить «Армату» в войска

Более тысячи военнослужащих танковой дивизии приняли участие в боевых стрельбах на межведомственном полигоне в Челябинской области. Об этом 5 сентября сообщила пресс-служба Центрального военного округа. Стрельбы выполнялись экипажами танков Т-72 с ходу, с места и с закрытых огневых позиций. Средняя дальность до целей составляла около двух километров. Мишени появлялись в зоне огневого поражения на короткое время, попадание по ним требовало от танкистов мгновенной реакции. «Выполнение огневых задач также усложнялось поступлением внезапных вводных», — говорится в сообщении. Всего при выполнении боевых стрельб было задействовано более 500 единиц вооружения и военной техники. Как видим, боевая подготовка в российских танковых войсках ведется непрерывно и довольно масштабно. Что, впрочем, неудивительно — в России танки продолжают рассматриваться в качестве основной ударной силы Сухопутных войск. «Несколько раз «хоронили» на бис…» 8 сентября наша страна в очередной раз будет отмечать День танкиста. В преддверии этого праздника современное состояние российских танковых войск Федеральному агентству новостей согласился прокомментировать главный редактор журнала «Арсенал Отечества», член Экспертного совета коллегии Военно-промышленной комиссии РФ полковник в запасе Виктор Мураховский . — Виктор Иванович, у ряда аналитиков имеется давняя традиция — «хоронить» тот или иной вид военной техники в связи с его «явным устареванием в современных условиях». На Флоте так давно пытаются отправить на свалку истории «крайне уязвимые» авианосцы, в ВВС — штурмовую авиацию, которую «вот-вот полностью заменят ударные дроны». Но, пожалуй, ни один вид военной техники не «хоронили» так часто, как танки… — Это точно. Несколько раз «хоронили», на бис. — С конца XX века и по настоящее время не прекращаются споры вокруг тезиса «время танка на поле боя истекло». Первоначально апологеты этой идеи в качестве доказательства своей точки зрения использовали появление на вооружении армий ведущих стран мира таких средств борьбы с бронетехникой, как реактивные противотанковые гранатометы, противотанковые ракетные комплексы и ударные вертолеты с противотанковыми управляемыми ракетами. Позже появился довод, что в самое ближайшее время на смену классическим танкам придут роботизированные боевые комплексы. Так что? Танки к концу второго десятилетия XXI века действительно устарели? — Нет, конечно. Как известно, единственным критерием истины является практика. Практика же боевых действий показывает, что танки по-прежнему играют решающую роль на сухопутном поле боя. Если мы посмотрим на текущие конфликты, то увидим, что танки активно применяются как в Сирии, так и в Йемене. В меньшей степени танки используются в Афганистане, но это обусловлено характером местности и иными особенностями данного конфликта. Тем не менее, и в Афганистане танки тоже используются. Отмечу, что в перечисленных конфликтах оказались востребованы танки практически всех поколений. — На фотографиях из Сирии и Йемена попадаются даже Т-34-85. — Это уже, конечно, совсем древность. А так в Сирии можно увидеть изделия начиная с Т-54 и вплоть до самых современных машин, например наших Т-90. Похожая картина — в Йемене, где одновременно в боевых действиях принимают участие «винтажные» Т-55 разработки второй половины 1950-х годов и AMX-56 Leclerc, чье серийное производство началось в 1990 году. — То есть без танков никак? — Если попробовать отказаться от использования танков, то, например, сразу окажется, что у Вооруженных Сил нет средства для оказания огневой поддержки в пределах дальности прямой видимости непосредственно на поле боя. И это только малая часть проблемы. Все попытки создать какую-то замену классическому танку, используя колесные платформы, идеологию MRAP, концепции разнообразных специализированных машин «огневой поддержки», при столкновении с реальными условиями общевойскового боя закончились крахом. Танки остаются на поле боя. Замены им пока нет. — Сейчас — нет, а в будущем? Хорошо известно, что не только за рубежом, но и в ВС РФ разрабатываются и испытываются роботизированные боевые комплексы на гусеничном ходу. В частности, можно вспомнить отечественный боевой многофункциональный робототехнический комплекс «Уран-9» и проект создания беспилотного танка на базе перспективного российского основного боевого танка Т-14. Стоит ли ждать в ближайшие 10—20 лет появления в иностранных и российских танковых войсках беспилотных танков и иных роботизированных боевых комплексов, способных полностью заменить на поле боя классические танки? — В беспилотных системах есть два ключевых направления. Во-первых, это дистанционно-пилотируемые комплексы, которыми, по существу, сейчас являются все беспилотники: что на море, что в воздухе, что на земле. Во-вторых, это полностью автономные роботизированные комплексы. Последних сейчас нет нигде, за исключением, пожалуй, крылатых ракет. Но мы же с вами ведем речь не о боеприпасах, подразумевающих их одноразовое применение, верно? Поэтому вернемся к дистанционно-пилотируемым комплексам. — Да, пожалуйста. — Вновь обратимся к практике. Применение того же «Уран-9» в Сирии столкнулось со значительными трудностями. Акцентирую внимание — проблемы возникли даже на ТВД, где у противника отсутствуют средства радиоэлектронной борьбы, и какого-либо специального воздействия на линии управления робототехнического комплекса не было вообще. — Какого характера были проблемы? — Трудности возникли в связи с тем, что сами условия распространения электромагнитного излучения, которое используется для управления РТК, не всегда способствуют непрерывному управлению. Теперь представим, что по ту сторону фронта у нас — не парамилитарные формирования на «автотачанках», а вполне сопоставимый с нашими Вооруженными Силами по техническому уровню противник. То есть противник, располагающий современными комплексами радиоэлектронной разведки и радиоэлектронного подавления… — Сразу встает вопрос об устойчивости линии управления РТК. — Конечно. Даже временная потеря управления боевым РТК в реальных боевых условиях чревата как минимум потерей изделия. Напомню, полностью автономно робототехнические комплексы, подобные «Урану», действовать пока не способны. В то, что они в ближайшее время такую возможность обретут, я, откровенно говоря, не верю. — Почему? — Наземные комплексы вынуждены действовать в куда более неоднородной и сложной среде, чем комплексы морские или воздушные. Если же к этому добавить сложнейшие аспекты ведения общевойскового боя, то… То создание полностью автономных боевых РТК в ближайшие 10—20 лет видится мне невозможным. — А что по части дистанционно-пилотируемых комплексов? — Появление таких изделий вполне возможно. Но не для самостоятельных действий, а под управлением экипажных машин и, например, в роли передового эшелона, предназначенного для вскрытия системы огня и системы обороны противника. Думаю, что направление оснащения беспилотными комплексами экипажных машин будет развиваться достаточно быстро. В первую очередь — в варианте оснащения экипажных машин мини- или микробеспилотниками, предназначенными для ведения разведки. Эти беспилотники будут являться таким же расходным материалом, как имеющиеся в боекомплекте выстрелы к танковой пушке, но обеспечивающим ситуационную осведомленность экипажа боевой машины. Считаю, что подобные комплексы могут появиться в самое ближайшее время. Про танковый Cruise Control и не только — Раз уж мы заговорили об оснащении танков новыми комплексами, возник такой вопрос. Могут ли у танков появиться какие-то автоматизированные комплексы управления машины в составе маршевой колонны, позволяющие выдерживать заданные интервалы и скоростной режим, снимая тем самым нагрузку с механика-водителя? — Могут. Скажу больше, такие комплексы уже испытывались. Но возникли вопросы к надежности их функционирования в тяжелых физико-географических условиях. В одном из вариантов, например, как основа для датчиков были использованы лазерные системы. Но танк же движется не в вакууме. Грязь быстро забивала приемные и излучающие окна аппаратуры, после чего все переставало работать. Тем не менее, остается возможность использования электромагнитного излучения радиодиапазона и другие варианты. — Словом, вероятность создания такого танкового Adaptive Cruise Control сохраняется? — Да, вполне. Появление подобного устройства действительно способно серьезно уменьшить нагрузку на экипаж. Боевыми уставами у нас установлен темп марша для гусеничных и смешанных колонн 300 км в сутки. Несмотря на то, что на танках автоматическая коробка передач уже сменила механическую и за счет обогревателей/кондиционеров заметно улучшились условия обитаемости в танке, тем не менее суточный марш остается для экипажей машин очень тяжелым испытанием. Если удастся автоматизировать движение в колонне хотя бы по головной машине, когда, например, первый танк управляется мехводом, а остальные машины с помощью автоматики поддерживают скоростной режим и маршрут, задаваемые головной машиной, то это было бы просто замечательно. Технические возможности для этого уже есть. — Чего же тогда не хватает? — Решения предметно заняться этим вопросом. Причем успешное решение данного вопроса позволит не только заметно снизить усталость экипажей, но и — за счет сокращения числа необходимых привалов — увеличить темп суточного марша до 500—600 км. — Во второй половине XX века вывод о том, что танковые войска СССР являются самыми мощными в мире, мало у кого вызывал сомнения. Можно ли сказать, что отечественные танковые войска сейчас также являются самыми мощными в мире? — Встречаясь с подобными формулировками, мне сразу хочется уточнить, в чем будем измерять мощность? В киловаттах? «Самые мощные в мире танковые войска» — это понятие, прежде всего, медийное. Оно связано с бытующим в обществе мнением, что, мол, во времена СССР мы имели почти 60 тысяч танков и были потому непобедимы, а сейчас в Армии танков стало меньше, так что… В реальности главным показателем боеспособности танковых войск является боевое применение. Там, где оно имело место, включая самый современный период, наши танкисты и наши танки показали себя очень достойно. Я не вправе вместо Минобороны озвучивать эпизоды и фамилии людей, получавших за свои действия в этих эпизодах награды… Но со временем эта информация, конечно, откроется. И тогда вы поймете, что у меня действительно были основания, чтобы сказать: «Наши танковые войска находятся на очень достойном уровне». — Но где-то наша общественность может увидеть отражение этого достойного уровня? — Безусловно. Например, можно посмотреть ежегодно проводимый в рамках Армейских международных игр танковый биатлон, после чего многое становится понятным. — Вы сейчас про то, что бессменным победителем чемпионата мира по танковому биатлону является сборная России? — И про это тоже. А также про то, что само по себе обладание многочисленными танковыми войсками, как это имеет место у некоторых наших соседей, совсем не гарантирует высокие технические характеристики боевых машин и высокий уровень подготовки их экипажей. Ну и еще про то, что традиции советской танковой школы и в XXI веке по-прежнему сильны. Это в текущем году на танковом биатлоне наглядно доказали не только вновь завоевавшие чемпионский титул танкисты РФ, но также танкисты Белоруссии и Казахстана, занявшие в ходе финальной эстафеты, соответственно, второе и третье места. В общем, наша танковая школа, как по технике, так и по подготовке танкистов, находится на очень высоком уровне. — Российские части ВДВ и морской пехоты в последнее время заметно «потяжелели» за счет появления новых танковых рот, а затем и батальонов. Зачем нашим десантникам и морпехам понадобились основные боевые танки, не способные десантироваться парашютным способом и преодолевать водные преграды вплавь? — Нашим десантникам и морпехам танки были нужны всегда. Это элементарно доказывается тем фактом, что во время участия в реальных боевых действиях «голубым» и «черным беретам» приходилось выпрашивать танки у сухопутчиков. — Как выпрашивать? — В буквальном смысле этого слова. Отсутствие в штатах частей ВДВ и морской пехоты основных боевых танков раз за разом в боевой обстановке вызывало «игры разума» среди командования соответствующего рода войск на тему изыскания ОБТ для усиления десантников и морпехов. — В очередной раз получилось, что без танков — никуда. — Сейчас практику «одалживания» танков наконец-то решили прекратить, и это, на мой взгляд, абсолютно правильное решение. Что такое введение ОБТ в оргштатные структуры? Это значит, что части ВДВ и морской пехоты получают свои собственные танки и танкистов, с которыми отработать взаимодействие куда проще, чем с «одолженными». К тому же, это дает возможность подготовить танки и их экипажи к использованию в соответствии со спецификой ВДВ и морской пехоты. — Но это же не даст возможности выбрасывать 46-тонный Т-72Б3 с парашютом или бороздить на ОБТ прибрежную акваторию? — Нет, конечно. Но этого и не требуется. В боевых условиях наши части ВДВ никогда не осуществляли высадку парашютным способом с техникой, равно как и наши морпехи в боевых условиях никогда не высаживались на побережье с плавающими танками. Впрочем, на мой взгляд, отечественной морской пехоте плавающие танки, как одна из основных систем вооружения, конечно, нужны. После снятия с вооружения устаревших ПТ-76 «черные береты» остались с одними бронетранспортерами, чего явно недостаточно при высадке на побережье, занятое противником. — Нужна разработка нового плавающего танка? — Такая машина у нас уже есть. Это «Спрут», числящийся в силу разных причин самоходной пушкой. Надо кое-кому добавить смелости признать эту машину легким плавающим танком, и проблема будет решена. Причем, «Спрут» — не просто легкий плавающий танк, а единственный в мире легкий плавающий танк, имеющий основное вооружение на уровне ОБТ. Когда первые «Арматы» поступят в войска — Почему для вооружения арктических бригад выбраны модернизированные Т-80, а не танки семейства Т-72/Т-90? — Отвечу честно и откровенно — чтобы «поддержать штаны» нашей промышленности. — То есть версия о том, что Т-80 выбрали из-за его газотурбинной силовой установки, якобы имеющей преимущества при эксплуатации в условиях минусовых температур перед многотопливным дизельным двигателем «семьдесятдвойки»/«девяностого», не состоятельна? — На основании собственного опыта скажу, что легкость запуска «движка» танка совершенно не тождественна боевой готовности машины в целом. На основании первоначальной концепции развития бронетанкового вооружения и техники «восьмидесятые» планировалось эксплуатировать до израсходования ресурса, а затем списывать. После чего на вооружении у нас должны были остаться только машины платформы Т-72/Т-90. Но научно-производственная корпорация «Уралвагонзавод» очень хотела задействовать свой Омский завод, и военные пошли навстречу этой просьбе, решив оснастить арктические бригады «восьмидесятками». Замечу, что подобное решение серьезно затрудняет унификацию технического обслуживания, ремонта и снабжения наших танков. — Идеальным решением было бы свести весь наш танковый парк к машинам одного семейства? — Безусловно. — «Витриной» современных российских танковых войск считается Т-14 — перспективный российский основной боевой танк с необитаемой башней на базе тяжелой универсальной гусеничной платформы «Армата». Впервые широкой публике Т-14 был представлен на Параде Победы в 2015 году. С тех пор прошло уже много времени, но по состоянию на сентябрь 2019-го не имеющий аналогов в мире «четырнадцатый» до сих пор в Армию не пошел. Когда же можно ждать появления ОБТ Т-14 в частях ВС РФ? — Давайте посмотрим правде в глаза. В 2015-м Т-14 выкатили на Парад исключительно в силу статусности мероприятия — 70-летия со дня окончания Великой Отечественной войны. На Параде надо было продемонстрировать не только текущее состояние наших Вооруженных Сил, но и перспективу. Никогда ранее за всю историю наших танковых войск перспективные машины на столь ранней стадии отработки конструкции не то что на парадах, но и просто публично не показывались. В 2015 году Т-14 еще даже не начинал проходить госиспытания. — Поэтому вывод о том, что раз «Армата» в 2015 году прошла по Красной площади, то танк на тот момент был уже полностью готов, неправилен? — Абсолютно неправилен. Цикл отработки принципиально нового ОБТ, каковым несомненно является Т-14, как бы этого ни хотелось, сократить до одного-двух лет нельзя. Только сейчас мы вышли на этап производства партии для опытно-войсковой эксплуатации. — Каков объем партии? — Министерство обороны заказало 132 машины. По моей оценке, это позволит укомплектовать «четырнадцатыми» пару танковых и один мотострелковый батальон — по сути дела, это полковой комплект. До конца этого года первые Т-14 уже должны будут пойти в войска. Дальше — опытно-войсковая эксплуатация. — Что после этого? — Опытно-войсковая эксплуатация не только выявит слабые места машины, но и, как мы это знаем на примерах Т-64 и Т-80, может привести к существенному изменению конструкции танка. Позитивным моментом опытно-войсковой эксплуатации является то, что разработчики танка начинают получать информацию «снизу» — от эксплуатантов. Очень надеюсь, что в случае с отработкой Т-14 будет возвращена ранее существовавшая у нас практика войсковых конференций. — Расскажите об этих мероприятиях. — Суть довольно проста. Каждые полгода в войска приезжали представители промышленности и КБ. Также собирались офицеры подразделений и частей, в которых непосредственно эксплуатировалась новая техника. После этого начинался предметный разговор глаза в глаза о том, что хорошо, что плохо, что в машине следует переделать, какие пожелания военных промышленность удовлетворить может, а какие нет. Я сам участвовал в таких мероприятиях, поэтому со всей ответственностью могу заявить, что разговор всегда получался предельно откровенным. Генеральный конструктор танка со своей бригадой всю нашу информацию фиксировал, и было приятно видеть, как через некоторое время высказанные на конференции пожелания приводили к доработке конструкции танка. Опытно-войсковая эксплуатация — это очень важный этап. Торопиться здесь ни в коем случае нельзя. — Но все же хочется, чтобы она закончилась побыстрее. — Зачем торопиться? Сейчас нет обстановки, как в годы Холодной войны, когда на линии соприкосновения с нами находилась полумиллионная группировка НАТО и имелась обоснованная необходимость любой ценой ускорить поставку в войска новых танков. Сейчас обстановка совсем иная. Она позволяет нам спокойно, по этапам, довести машину до ума, после чего запустить Т-14 в серийное производство. — Итак, первые «четырнадцатые» на опытно-войсковую эксплуатацию отправятся уже в этом году? — Так точно. Ждем их в войсках до Нового года.