"Родина" продолжает рассказывать об экономике страны в годы войны

Продолжаем разговор, начатый статьей доктора экономических наук Якова Миркина "Экономическое чудо 1942-1945 годов: цена и ценности" ("Родина" № 5, 2020)

Слагаемые Победы

Часто говорят, что война есть продолжение политики. Но в немалой степени война - продолжение экономики. Возможности стран вести войну в индустриальный период определялись доступом к сырью, наличием технологий и вообще физических возможностей производить вооружение и технику. Любые ресурсы так или иначе ограничены, и руководству страны и военно-промышленного комплекса приходится маневрировать сырьем, станками и рабочей силой. Правильные и, наоборот, неправильные решения здесь имеют далеко идущие последствия. Именно они, вместе с решениями военачальников на поле битвы, определяют результаты военных кампаний.

Предвоенные трудности

Еще до войны в СССР обозначились "узкие места" в производстве вооружений. Общеизвестный факт: нехватка алюминия вынуждала сделать ставку на широкое использование древесины для постройки самолетов разных типов. С началом войны и потерей мощностей по производству алюминия эта проблема лишь обострилась. Была ли оправдана ставка на дерево как конструкционный материал еще до войны? Безусловно.

Однако этот общеизвестный пример - лишь вершина айсберга. Существовала отрасль военного производства, поглощавшая ресурсы государства с большим отрывом от всех остальных. Это производство боеприпасов. Из 60 млрд рублей заказа Красной армии на вооружение в 1941 г. на боеприпасы выделялся 21 млрд рублей (35,4%). Артиллерийские системы заказывались на сумму намного меньшую - 3 млрд рублей. Перевооружение на новые танки КВ и Т-34 должно было обойтись в 7,9 млрд рублей, перевооружение ВВС - в 11 млрд рублей.

Артиллерийский расчет старшины П. Железнова во время боя в предместье Варшавы. Октябрь 1944 г. Фото: РИА Новости

Сколько стоит артиллерия?

С чем это связано? Откуда такие крупные суммы? Это связано с принципами использования артиллерии, стреляющей с закрытых позиций. Так, разрушение блиндажа или укрепленного наблюдательного пункта требовало одного часа времени с расходом 100 -120 снарядов калибром 122 мм или 60 - 80 снарядов калибром 152-мм с учетом естественного разброса. Такой расход на одну цель давал значительный суммарный настрел орудий за месяцы и годы боевых действий.

В апреле 1941 г. были введены нормативы годового расхода снарядов на дивизионные орудия - 6000 штук на одну 76,2-мм дивизионную пушку, 4860 - 5280 на 122-мм гаубицу и 4320 на 152-мм гаубицу¹. Орудия эти в довоенных ценах стоили 80 - 100 тыс. рублей, а одна годовая норма 76,2-мм выстрелов обходилась бы в 418 тыс. рублей, 122-мм гаубичных выстрелов - около миллиона, 152-мм гаубичных - уже 1,3 млн рублей (речь идет именно о выстрелах, т.е. о снарядах и зарядах для гаубиц с их раздельным заряжанием и об унитарных патронах для 76-мм пушек. Для расчетов использовались стоимостные показатели выстрелов из так называемого "Ценника ГАУ" (Главного артиллерийского управления Красной армии) июля 1941 г.).

Как видим, за свою фронтовую жизнь артсистема расстреливала боеприпасов по стоимости в разы, а реально на порядок больше цены самого орудия.

Более серьезные и дальнобойные орудия были дороже. 152-мм гаубица-пушка МЛ-20 образца 1937 г. стоила в 1939 г. уже около 200 тыс. рублей, а годовая норма выстрелов для нее (4800 штук), в ценах лета 1941 г., - почти в 1,7 млн рублей. Таких орудий в Красной армии к началу войны имелось 3123 штуки.

Зависимость цены годовой нормы выстрелов от калибра, кстати, была нелинейной. 1920 снарядов для одной 203-мм гаубицу Б-4 образца 1931 г. стоили примерно те же 1,7 млн рублей. А вот у калибров особой мощности следовал резкий скачок вверх.

Даже локальный по своим масштабам конфликт на реке Халхин-Гол в 1939 г. наглядно иллюстрирует масштабы расходов на боеприпасы. Победа на Халхин-Голе была обеспечена в немалой степени артиллерией, выигравшей дуэль у японцев. И только в ходе советского наступления с 20 по 30 августа 1939 г. было расстреляно боеприпасов на сумму свыше 32 млн рублей². При этом безвозвратные потери достаточно дорогих (112 тыс. рублей) танков БТ-7 за этот же период (44 единицы³) обошлись в денежном исчислении около 5 млн рублей. В Советско-финляндскую войну 1939 - 1940 гг. прорыв "линии Маннергейма" на Карельском перешейке обошелся в сумму свыше 500 млн рублей на боеприпасы калибром от 107 мм до 280 мм⁴. Потеря на Карельском перешейке безвозвратно 368 танков⁵ обошлась СССР на порядок дешевле.

Готовые мины на одном из московских заводов. 1942 г. Фото: РИА Новости

Порох - узкое место

В какой степени СССР был готов к столь значительным расходам и к производству колоссальных объемов боеприпасов? Эта отрасль была проблемной еще со времен Российской империи. Узким местом был порох. Индустриализация и модернизация 1930-х гг.в СССР снизила остроту проблемы, но не устранила ее полностью. Так, начатые строительством на рубеже 1920-х - 1930-х гг. пороховые комбинаты были завершены только к 1941 г. Поэтому мобилизационный план от 5 июля 1938 г. (предусматривавший годовую потребность в порохах в 167 975 тонн) расчетную мощность пороховой промышленности СССР обеспечивал только на 28%; в 1940 г. эта цифра увеличилась только до 43%⁶, а к 1941 г., благодаря вводу новых мощностей, - до 75% (118 200 тонн при плане 156 600 тонн)⁷. Тем не менее до 100% было еще далеко.

Отдельно следует сказать о качестве продукции пороховых заводов. 93% ее составляли пироксилиновые пороха, и была недооценка более перспективных нитроглицериновых порохов⁸.

Опыт мобилизации промышленности в Советско-финляндскую войну только подтвердил грядущие сложности. В январе 1941 г. заместитель начальника Управления вооружения наземной артиллерии ГАУ Красной армии М.В. Бушмелев писал наркому государственного контроля Л.З. Мехлису: "Достаточно элементарного анализа итогов работы промышленности по мобилизационному плану в конце 1939 г., чтобы установить, что реальной подготовки промышленности к войне не проводилось и программы развертывания промышленности (т.е. мобилизационного плана) не было"⁹. Даже ограниченная война с Финляндией велась преимущественно на старых запасах.

Неудивительно, что обеспеченность артиллерии Красной армии боеприпасами еще и на 1 июня 1941 г. оставляла желать лучшего. Так 152-мм гаубицы-пушки снабжались на 66%, а артиллерия среднего калибра в целом - на 73%¹⁰. Перед войной Красная армия получила отличные 37-мм автоматические зенитные пушки и 120-мм полковые минометы, но обеспеченность их боеприпасами составляла лишь 17% и 14% соответственно.

Ситуация на начало войны

В таком изначально неблагополучном состоянии Красная армия оказалась втянута в большую войну. К слову, одной из причин спорных политических решений, таких как пакт Молотова - Риббентропа в 1939 г. и "не поддаваться на провокации" в 1941 г., несомненно, являлось состояние военного производства. Предпринимались титанические усилия для его наращивания, однако приемлемый - именно приемлемый, а не избыточный - уровень ожидался лишь в 1942 г.

Большим достижением советской промышленности перед войной стало налаживание производства тяжелых и средних танков с противоснарядным бронированием и 76,2-мм пушками. Одной из предпосылок вооружения танков такими пушками в СССР стало наличие орудий с аналогичной баллистикой в дивизионной артиллерии. Советские стрелковые дивизии и до войны, и в 1941 - 1945 гг. вооружались 76,2-мм дивизионными пушками - и оставшимися от старой армии, и доработанными в соответствии с требованиями времени.

Катастрофическое развитие событий на фронтах в начале войны усугубило и без того неблагополучную обстановку. Были потеряны заводы, вовлеченные в цикл производства боеприпасов, особенно чувствительной была потеря мощностей по производству пороха. За 1942 г. порохов всех типов в СССР произвели 67 698 тонн¹¹, а в Германии более чем в два раза больше - 146 563 тонны¹². Это было серьезное отставание, приводившее на фронте к проигрышу артиллерийской дуэли немцам, особенно в позиционных сражениях.

Все это в сумме заставляло советское руководство делать ставку на бронетехнику. Помимо перепрофилирования судостроительных мощностей к производству танков привлекались автомобильные заводы. Уже постановлением ГКО N 899сс от 14 ноября 1941 г. ставилась задача довести выпуск танков до 140 штук в сутки¹³. Это означало производство 50 тыс. танков в год, что было утопией. Тем не менее танкопром стал выпускать десятки тысяч танков и САУ.

Конвейерная сборка танков на Уральском танковом заводе N183 в Нижнем Тагиле. Фото: РИА Новости

Танковый прорыв

Качественный скачок в танковом производстве дало внедрение в 1941 г. автоматической сварки, разработанной академиком Е.О. Патоном. Эвакуированный в Нижний Тагил, институт электросварки был привлечен к работе над оптимизацией производства танков. К концу 1941 г. на заводе N 183 в Нижнем Тагиле действовало три сварочных автомата, к концу 1942 г. на танковых заводах работали уже 40 автоматов¹⁴. Это обеспечивало приемлемый уровень качества сварки даже при неопытных рабочих.

Кроме того, танки в СССР находились в более выгодном положении с точки зрения обеспечения их боеприпасами. Во-первых, норматив расхода на танковую пушку был в два с лишним раза ниже, чем на дивизионное орудие - 2400 выстрелов в год. Во-вторых, 76,2-мм выстрелы дивизионных пушек - наиболее ходовые на протяжении большей части войны танковые боеприпасы - были проще в производстве. Пироксилиновый порох для их зарядов требовал меньшего времени сушки.

Для советской экономики 1942 г. танк являлся продукцией, которая была ей по силам по всем показателям. Решить проблемы танкового производства оказалось проще, чем ликвидировать последствия потери пороховых заводов в 1941 г.

Результат не заставил себя ждать. Танков и САУ в СССР в 1942 г. произвели 24 504 штуки, а в Германии - 5496. И это при том, что в августе 1942 г. СССР лишился одного из главных изготовителей Т-34 - Сталинградского тракторного завода. Правда, его потеря была в некоторой степени компенсирована расширением производства Т-34 на Кировском заводе в Челябинске (ранее выпускавшем тяжелые танки КВ).

Свои возможности советские танки (а точнее, танковые войска) показали уже в конце 1942 г. в наступательных операциях "Уран" и "Малый Сатурн". Вопреки распространенному заблуждению маневренные операции на танкодоступной местности Красной армии удавались гораздо лучше, чем позиционные баталии. Причиной тому стало нахождение оптимальной организации самостоятельного танкового соединения. В СССР таковыми стали танковые корпуса, а с осени 1942 г. еще и механизированные корпуса - с большей долей мотопехоты. Кроме того, имелись танковые бригады и полки непосредственной поддержки пехоты.

Проблемы с производством пороха в СССР сохранялись. На 1 января 1944 г. теоретическая мощность советских пороховых заводов составляла 179 040 тонн. Видный исследователь промышленности боеприпасов И.И. Вернидуб отмечал, что "ни один из пороховых заводов в годы войны не смог использовать свои производственные мощности на 100%"¹⁵. Связано это было с нестабильными поставками сырья и с простоями из-за отсутствия топлива и электроэнергии. В этих условиях ставка на танковые войска сохранялась во второй половине войны.

Боеприпасы на 10 миллиардов для освобождения Польши

Ориентация советской стратегии на танковые войска не означала отказ от артиллерийской мощи. В ходе войны заложенная в довоенных планах высокая стоимость используемых боеприпасов подтвердилась. Так, по данным, представленным генерал-полковником А.П. Покровским, освобождение Польши в период с июля 1944 г. по март 1945 г. обошлось Красной армии в 69 161 вагон боеприпасов общей стоимостью 10 млрд 319 млн рублей. Потеря в ходе освобождения Польши 2966 единиц танков и САУ обошлась Советскому Союзу в куда более скромную сумму - 688 млн 557 тыс. рублей.

Какие же выводы можно сделать? С нападением Германии СССР был втянут в войну в крайне невыгодный для него момент. Начиная с упреждения Красной армии противником в мобилизации и развертывании и кончая состоянием военной промышленности. Системные проблемы советского военно-промышленного комплекса были усугублены поражениями лета 1941 г. Однако была сделана правильная ставка на развертывание массового производства танков. Они были оптимальной продукцией для пережившей потерю значительных мощностей советской промышленности. Решение организационных проблем сделало их наиболее эффективным средством борьбы для Красной армии. Можно даже сказать, что танки в Великую Отечественную войну стали национальным оружием нашей страны.

^{1. Артиллерийское снабжение в Великой Отечественной войне 1941-45 гг. Москва - Тула,1977. Т. 1. С. 166.}

^{2. Подсчитано по: Действия 1-й армгруппы в Халхин-гольской операции (май - сентябрь 1939 г.). М., 1940. С. 80.}

^{3. Коломиец М. Бои у реки Халхин-Гол. М., 2002. С. 63-64.}

^{4. Подсчитано по: История отечественной артиллерии. М. - Л., 1964. Т. 3. Кн. 8. С. 698-699.}

^{5. Коломиец М.В. Танки в Зимней войне. М., 2001. С. 43.}

^{6. Вернидуб И.И. Боеприпасы Победы. М.,1998. С. 35.}

^{7. Там же. С. 37.}

^{8. Балыш А.Н. Военно-промышленный комплекс СССР в 30-40-е гг. XX века: промышленность боеприпасов. М., 2009. С. 48.}

^{9. История создания и развития оборонно-промышленного комплекса России и СССР. 1900-1963 гг. М., 2015. Т. 4. С. 685}

^{10. Артиллерийское снабжение в Великой Отечественной войне 1941-45 гг. Москва - Тула, 1977. Т. 1. С. 257-259.}

^{11. Вернидуб И.И. На передовой линии тыла. М., 1993. С. 406.}

^{12. Hahn F. Waffen und Geheimwaffen des deutschen Heeres 1933-1945. Band 1: Infanteriewaffen, Pionierwaffen, Artilleriewaffen, Pulver, Spreng-und Kampfstoffe. Bonn, 1986. S. 214.}

^{13. Ермолов А. Ю. Танковая промышленность СССР в годы Великой Отечественной войны. М., 2009. С. 133.}

^{14. Там же. С. 135-136.}

^{15. Вернидуб И.И. Боеприпасы Победы. С. 42.}